Евгений Лукин - КАПУСТА БЕЗ КОЧЕРЫЖКИ
Тим на лету поймал яблоко и сунул за пазуху.
— Я мигом, — пообещал он.
Тут из-за угла появился хромой пономарь Маттас со связкой ключей.
— А, вы уже здесь, — обрадовался он и отпер дверь черного хода. — Ну и слава Тебе Господи. Заходите.
Мастеровые и пономарь скрылись в церкви.
— Ладно, давай шарики, — согласился Битка.
Тим отсчитал ему четыре штуки. Мальчики кинули жребий, и первый номер выпал Тиму. Он отошел к черте, подбросил шарик на ладони, тщательно прицелился.
Вдруг собака залаяла, забегала по пустырю, подняв морду.
Тим посмотрел вверх и увидел на балюстраде колокольни двоих мастеровых. Парень в клетчатой рубахе повесил на, плечо моток веревки и, цепляясь за громоотвод, полез на черепичную маковку, которая снизу казалась не больше тюльпана. Вспугнутые голуби, словно чаинки в стакане, кружили над позолоченным флюгерным петухом, венчавшим покосившийся шпиль.
— Ух ты, — сказал Битка.
Мальчики оставили игру и выбежали на площадь перед церковью, оттуда лучше видны были колокольня и человек на ней. Собирались зеваки.
— Отчаянный парень, — приговаривал жестянщик Дат, задрав голову. — Я бы так не смог, ни даже за полцарства.
— Лишь бы не сверзился, — заметил старик Наль. — Там давным-давно все сгнило да проржавело.
— Ничего, — ответил кузнец Хортис. — Долезет до верха, привяжется веревкой.
Затаив дыхание, Тим смотрел, как на головокружительной высоте развевалась клетчатая рубаха. Вот смельчак наконец добрался до шпиля, захлестнул веревку и опустил ее конец своему напарнику. Потом выпрямился во весь рост и, держась за флюгерного петуха, помахал рукой людям на площади.
И тут шпиль с треском накренился. Мастеровой потерял равновесие, взмахнул руками и, упав на черепицу, заскользил вниз. Чудом он успел схватиться в последний миг за веревку, слетел с маковки и повис, раскачиваясь, над площадью.
Раздались крики ужаса. Пегая собака заметалась и залаяла.
Извиваясь всем телом, парень старался подтянуться, перехватить веревку. С трудом ему удалось немного подняться и достать до водосточного желоба. Ухватившись за него, мастеровой попытался закинуть ногу на карниз, но тут желоб прогнулся, и человек повис на нем, вцепившись пальцами в гладкую жесть. Считанные секунды отделяли его от падения — либо соскользнут руки, либо оторвется желоб. Неподвижно висел он под карнизом, сознавая безнадежность своего положения и готовясь к неминуемой смерти. Ветерок поигрывал краем рубахи.
И тогда не помнящий себя, задыхающийся Тим почувствовал, что земля ушла из-под ног. Словно сама собой двинулась вниз и стремительно уменьшилась площадь. Горизонт поднимался вместе с мальчиком, городок стал виден как на ладони, показались далекие лесистые холмы, меж которых вилась речка. Но этого мальчик не замечал, он видел только висевшего на колокольне человека. Тим подлетел к нему и мертвой хваткой вцепился в ремень.
— Не бойтесь! — крикнул он.
Напрягая все силы, мальчик пытался подняться со своей ношей на карниз. Вдруг на его лицо упала тень. Он поднял голову и увидел, что старик Наль, распластавшись в воздухе, держит парня за запястье. Чье-то плечо коснулось Тима. Это Битка подлетел и обхватил ногу мастерового. И еще чье-то дыхание послышалось рядом… И еще…
— Ну-ка, все разом, полегоньку вниз, — велел Наль.
— Эй, полегче…
— Сам не толкайся, ч-черт…
— Не так шибко…
— Крепче держи, болван…
Причудливая гроздь человеческих тел плавно спускалась с колокольни. Собака носилась кругами по пустой площади и сумасшедше выла.
— Уф-ф…
— Все…
На земле образовалась бесформенная куча рук и ног. Огрызаясь беззлобно, люди кое-как встали, расступились. Мастеровой сидел в пыли и ошарашенно озирался.
Старик Наль повернулся, пошел прочь. Заковылял в другую сторону пономарь Маттас. За ним последовали Дат и Сторген, один за другим расходились жители городка, молча и поспешно, не глядя друг на друга.
— Айда, — дернул Тима за рукав Битка.
Мальчики скрылись за углом церкви, следом затрусила пегая собака.
— Эй, куда же вы, — пробормотал мастеровой.
Площадь опустела.
Дурачок Фаби
— Так вы, значит, лекарь… — пробормотал Бьюнк, сунув задаток в нагрудный карман комбинезона. — Ясно.
— Вывеска нужна к понедельнику, — сказал молодой врач. — Надеюсь, вы успеете.
— Лекарь, значит, — повторил Бьюнк. — Ну и ну. А чем вы собираетесь у нас заняться?
— Естественно, частной практикой. Насколько мне известно, в городке нет ни одного врача.
— Это точно. Последний дал тягу лет эдак двадцать назад. Бывали тут, правда, заезжие молодцы вроде вас. Больше месяца никто не выдерживал.
Уже было собравшийся уходить, собеседник Бьюнка задержался на пороге:
— Неужели так много пациентов?
— Наоборот, док, в этом-то вся и штука. У нас в городке никто не болеет.
— Позвольте… Как так не болеют?
— Да так. Разве утонет кто или приключится поножовщина из-за девчонки. Но вы ведь не гробовщик, верно? У нас был один, да спился от безделья. Теперь гробы заказывают мне. Последний я сооружал три года назад, когда старик Хагес перепутал уксусную эссенцию со спиртом. Такие дела, док.
— Странно. В высшей степени странно. Я вчера нанял этаж в доме неподалеку от вас. Хозяину известно, что я врач, но он ничего мне не сказал.
— Так вы небось не спрашивали.
— Почему же, я спросил — правда ли, что здесь нет врачей. Он ответил — правда.
— А чего еще ему говорить? Денежки-то уплачены?
— Естественно, за месяц вперед.
— Понятное дело. Кому охота постояльца терять. Ну, поживете месяц, отдохнете. Места у нас красивые, воздух что надо. Опять же харчи недорогие. А насчет практики — выбросьте это из головы, док. Вывеску я вам сварганю, раз уж взял задаток, но учтите, что здесь вы нужны, как… — Бьюнк стал подыскивать сравнение поделикатнее.
Врач нервно теребил свою каштановую бородку, отпущенную недавно для придания солидности.
— Посмотрим, — сказал он вызывающе. — Я полагаю, что, если поискать, больные найдутся.
— Помогай вам Господь, — насмешливо сказал Бьюнк.
Собеседники стояли в дверях мастерской, окутанные сложным запахом костного клея, опилок, паяльного флюса и неведомо чего еще.
Над ними красовалась яркая вывеска:
Анвер Бьюнк,
мастер на все руки.
Консультации по вопросам брака и семьи
даются бесплатно
…надо пойти к тому в самом большом доме нет сначала посмотреть кудрявую все ли в порядке а то у нее уже скоро и заодно ее отца мне что-то не нравится его тук-тук-тук посмотрю кудрявую и отца и пойду к тому в самом большом доме если не прогонят опять не дают никак посмотреть его поближе, а я чую что надо скорее у него исправить только издали не разгляжу что и еще к худому зайти он уже совсем хорошо но может быть остались комочки в крови как это я не заметил сразу ведь чуть не опоздал но к нему зайду потом сначала обязательно к кудрявой у того приезжего в крови были такие гадкие белые вьюнки я их всех вывел и долго надо было исправлять маленького отец кудрявой говорил не смотри на него а то родится такой же как он и гнал меня а я все равно ходил исправлять маленького и теперь он выйдет из живота здоровый и вовремя и без вьюнков…
— Ничегошеньки у вас не выгорит, док. Точно вам говорю. Разве что будете за деньги себя показывать. Живой лекарь у нас в диковинку.
— Посмотрим, — сказал врач уже без прежней решительности и надел шляпу. — Да, я хотел узнать, а что за консультации вы даете?
— Очень просто. Ежели какой дурень спросит: дескать, папаша Бьюнк, у тебя большой жизненный опыт, скажи, мне жениться или нет, — я ему говорю: как хочешь, так и делай, все равно потом будешь каяться.
— Это, если не ошибаюсь, изречение Сократа?
— Кого-кого? — спросил Бьюнк.
…если успею пойду к той которая дает вкусные куриные косточки у нее во лбу справа все время может лопнуть внутри это надо проверять и исправлять если не успею то завтра к ней первой а рядом с ней который играет мячом у него зубы растут неправильно а я не знаю как их надо и еше там живет старый-старый злой который кинул палку и расшиб мне ногу у него камушки начинаются надо их истолочь и он тогда их все выписает кажется никого не забыл только тот в самом большом доме до него никак не добраться а мне очень надо посмотреть вблизи…
Мастерская выходила не то на маленькую площадь, не то на большой перекресток. По обе стороны ближайшей улицы находились два ресторанчика — «Вкусный отдых» и «Веселая компания». Под вывеской одного висел транспарант: «Здесь готовят с душой». Фасад конкурента украшала более свежая надпись: «А здесь готовят с маслом». Обе они бесспорно принадлежали кисти Анвера Бьюнка.
