Сергей Шведов - Возвращение оракула
— А где остальные? — спросил строго Друбич.
— Ушли, господин полковник. Чертова телега нам помешала.
— Сидоров! — крикнул Друбич. — Это вы?
— Так точно, я, товарищ полковник.
— За каким чертом вы сюда приперлись? Я же приказал вам ждать меня в деревне.
— Мы сидели в засаде, — обиженно пробубнил подошедший к карете рослый человек. — Кто же знал, что нам будут противостоять монстры.
— А я вас предупреждал, товарищи начальники, — встрял в разговор Ванька Митрофанов, которого Хлестов сразу же опознал по голосу. — Натуральные собаки Баскервилей.
— Я думал, что он образно выразился, — попытался оправдаться Сидоров, но понимания не встретил.
— А где ваши люди?
— Здесь мы.
К карете подошли еще четверо, в одном из которых Хлестов опознал следователя Сухарева и вздохнул с облегчением. Василий Валентинович его в обиду не даст и обязательно проследит, чтобы все было по закону. А уж в собачьем состоянии находится Петр Васильевич или в человечьем — не суть важно. В конце концов, в нашей гуманной стране закон защищает не только людей, но и собак. Тем более собак породистых. А такса, да еще таких богатырских статей, это вам не беспородная дворняжка, чтобы ее отстреливать, имени не спросив.
— А где машина?
— К сожалению, ее похитили, — смущенно откашлялся Сухарев.
— Кто похитил? — не понял Друбич.
— Собаки Баскервилей, — ответил за следователя Ванька Митрофанов. — Антохин сел за руль, он среди них единственный с руками и приличной мордой. А эти попрыгали в салон и покатили.
— Скверно, — недовольным голосом проговорил Кузнецов. — На вашей лайбе они, пожалуй, до города доберутся. Придется возвращаться. А почему Антохин не поменял обличье?
— Так он ведь и так на обезьяну похож, — хмыкнул Ванька. — Вот оракул на его счет и ошибся.
— А Антохин ничего не говорил, откуда взялись эти странные существа?
— Так ведь любому ясно, что от оракула.
— А фамилии он называл?
— Кабана он Кудряшом называл. Ворона — Аникой. Попугаев — Гриней и Веней. Таксу — финансистом.
— Там еще бульдог был, — подсказал Сидоров. — Здоровый, что твой бычара.
— В сердцах он его козлом называл. Хотя рогов я на том бульдоге не видел, врать не буду.
— Знакомые все люди, — сказал со смешком Сухарев. — Или монстры. Уж не знаю, как их теперь называть.
— Таксу мы взяли, — вздохнул Друбич. — А остальных придется отлавливать. Как бы они в городе беды не наделали.
— А оракул их пропустит в город?
— На этой машине пропустит, она ведь тоже возникла по его воле. Не думаю, что он в данном случае станет менять правила игры.
Хлестов от души бы порадовался за своих смекалистых подельников, если бы не собственное незавидное положение. Устраивало Петра Васильевича пока только то, что он вернется в родной город, хотя и не на щите, а в собачьем обличье. Впрочем, рано или поздно, но обратная метаморфоза случится, и он пусть и на время, но обретет человеческое обличье, что позволит ему объяснить пленившим его людям, как они ошибаются на его счет
* * *Антохин уверенно вел машину по трассе. Кудряш довольно хрюкал рядом. Ворон и два попугая резвились на заднем сиденье. Черт с ней, с добычей, утерянной где-то под глухой деревушкой Горелово. Стая вырывалась на оперативный простор городских улиц со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде товарных и денежных прибытков.
— А я что говорил, — ликовал Антохин. — Банки надо грабить. Сгреб деньжищи — и в кусты. С собаки какой спрос, а с вороны и подавно.
— Сколько раз говорить тебе, придурок, я не ворона, а ворон, — обиженно каркнул с заднего сиденья Аникеев.
— Погодите, — спохватился кабан Кудряшов. — А финансист куда подевался?
— Так сбежал, — растерянно ответили попугаи. Соловьи в душе Кудряшова разом умолкли. Если
Хлестов сбежал, то это еще не беда. Но если этот сукин сын угодил к ментам в руки, то рассчитывать на его скромность не приходится.
— Сдаст всех, — обреченно вздохнул Антохин. — Как только с ним обратная метаморфоза произойдет, так сразу и расколется.
— Суд ему все равно не поверит, — каркнул Аникеев.
— Не о суде речь, — хрюкнул кабан. — Какой в нашем положении может быть суд? Убить нас тоже нельзя. А вот поймать они нас могут.
— Каким образом?
— Да хотя бы сетью. А мне не улыбается всю оставшуюся жизнь провести в зоопарке.
Начертанная главарем перспектива повергла в уныние всю стаю. Прямо скажем, незавидный финал бурной деятельности как для призраков, так и для уважающих себя урок.
Между тем городские огни уже замигали на горизонте, и нужно было срочно решать,, стоит ли игра свеч. Во всяком случае, Кудряшов не рискнул бы сейчас вернуться домой, ибо там его почти наверняка ждала засада.
— Менты какие-то странные были, — задумчиво произнес Антоха. — Да и лайба эта странная какая-то.
— Раритет, — подсказал шибко грамотный Гриня.
— А чем тебе менты не понравились?
— В галифе они, — пояснил Антоха, — и без погон. Совсем как те, что нас в Чека к стенке ставили.
— В НКВД, — подсказал все тот же Гриня.
— Помолчи, сталинист, — огрызнулся в его сторону Кудряш. — Выходит, они не случайно в тех местах оказались.
— Это уж как пить дать, — согласился с ним Аникеев.
— Иванов за нами охотится, как ты думаешь?
— Ну, это вряд ли, — покачал птичьей головой Аникеев.
— Остаются приятели твоего знакомого Николая Ходулина. Кузнецов и Кравчинский.
— А вот здесь ты попал в самую точку.
— Тогда это еще полбеды, — удовлетворенно хрюкнул кабан. — С этими мы как-нибудь разберемся. А из центра нами не могли заинтересоваться?
— Если им сообщат, то они все равно не поверят, — хихикнул Гриня.
Кудряшов задал этот вопрос проформы ради, поскольку подвоха с этой стороны не ждал. А отловить он себя не даст ни официальным структурам, ни тем более частным детективам. Не на того напали! Да и куш впереди такой, что ради него можно в черта перевоплотиться, а не то что в кабана.
— Куда рулить? — спросил Антоха, растерянно поглядывая на уличные огни.
— К Иванову, — подсказал с заднего сиденья Веня. — Его дом на отшибе стоит. Если Аркадий Семенович дома, то мы возьмем его за жабры. А если нет, то хоть перекусим его запасами, а то я уже изрядно проголодался.
Мысль оказалась удачной. Во всяком случае, криминальная стая без проблем проникла в особняк гайосара Йоана Второго и с удобствами там разместилась. К сожалению, сам хозяин дома отсутствовал. Впрочем, особо грустить по этому поводу никто из гостей не собирался, благо холодильник запасливого Аркадия Семеновича был полон продуктами, а вовремя прошедшая метаморфоза позволила бригаде все это потребить с большой для себя пользой. Усталость и коньяк довершили свое дело, и стая провалилась в сон, как в омут.
Первым очнулся Кудряшов. Авторитету показалось, что в дверь кто-то скребется. Растолкав подельников, благо утро уже вступало в права, Кудряш занял самую удобную для нападения позицию у Дверей. Слева расположился Аникеев. Ситуация была слишком щекотливой, чтобы доверять ее раз-Решение шестеркам. Дверь, наконец, открылась, и человек в кожаной куртке смело ступил на порог. Никакого подвоха он, видимо, не ожидал, — а потому и не оказал практически сопротивления. Кудряшову и Аникееву без труда удалось его скрутить и бросить в кресло.
— Что ж ты так неосторожно, Аркадий? — покачал головой Аникеев. — Спишь на золоте, а ходишь без охраны. По нынешним неспокойным временам это чревато большими неприятностями.
— Фу-ты черт, — произнес спокойно Иванов. — Вот уж кого не чаял здесь встретить.
— А уж как мы рады, ты себе, Аркадий, и представить не можешь, — усмехнулся Кудряшов. — Как вы думаете, братаны, какой выкуп можно считать приличным для цезаря? Не хотелось бы обижать мелкой суммой столь высокопоставленное лицо.
— Десять миллиардов, — быстро подсказал Антоха.
— Сто, — решительно возразил Гриня.
— Вторая цифра мне нравится значительно больше, — признался Кудряш. — А тебе, Аркадий, она по душе?
— Хорошие деньги, — согласился Иванов. — Но тебе, Михаил, их все равно не тратить.
— Это еще почему? — удивился Кудряшов.
— Так ведь ты призрак, а не человек. К тому же оборотень. А возвращение в нормальное человеческое состояние тоже требует немалых средств и усилий.
— Ты что же, гад, шантажировать нас вздумал? — взъярился Аникеев.
— Вы же меня шантажируете, — пожал плечами Иванов.
— Так ты же связан, — возмутился чужой наглости Гриня, — а мы пока на свободе.
— И я не связан, — спокойно отозвался Аркадий Семенович. — И вы не на свободе.
К величайшему удивлению собравшихся, Иванов поднялся с кресла и прошелся по затоптанному неаккуратными гостями роскошному ковру. Руки его были свободны, куда-то исчез и Бенин брючный ремень, которым были связаны эти руки.
