Ольга Громыко - Пророчества и иже с ними
— Ну пожалуйста, вспомни!
— Семнадцатое… — попытался сосредоточиться мужчина. — Или восемнадцатое?
— Семнадцатое, — подтвердил капитан — единственный, кто стоически переносил удары судьбы и волн. — У нас с женой вчера годовщина свадьбы была.
— А у меня сегодня день рождения.
— Поздравляю, — буркнул Тьен, вместо цветка снимая с плеча и швыряя мне под ноги бурую ленту водоросли.
— Мне исполнилось двадцать пять лет, — отстраненно продолжала я. Воспоминания и реальность накладывались друг на друга, как два витража, образуя новый, непредсказуемый — хоть и предсказанный! — узор. Такой совершенный и единственно правильный, что разбивать его было бы кощунством. — Доставай меч!
— Чего? — растерялся Тьен.
— Ты должен меня убить!
— Зачем?!
— Я это во сне видела…
— И что? Мне как-то памятник на собственной могиле приснился, так надо было скорей бежать к скульптору и заказывать?
— Но я же пифия! Все, что я пророчу, для чего-то нужно и важно!
— Риона права, — неожиданно сказал Керрен. — Ради создания ловца Терилла убила молодую чародейку, и если попробовать сплести из похожей смерти ключ…
— Вот сам ее и убивай! — Тьен попытался всучить меч другу, но тот отпрянул и возмутился:
— Я же теоретически рассуждаю! Что ты из меня какого-то Висельта делаешь?
— Ребята, не ссорьтесь! — взмолилась я. Вот уж где шутка судьбы: я два года бегала от этого пророчества, как собака от репья на хвосте, а теперь сама упрашиваю его осуществить. — Никакое это не убийство. Керрен же говорил, что у меня есть шанс вернуться в свое тело.
— Да, но насчет одного к трем я солгал, — смутился маг. — Понятия не имею, какой он на самом деле: может, один из десяти, а то и к ста…
— Все равно, — решительно оборвала я. — Здесь у нас и одного из тысячи нет. Убивайте!
— Ринка, — начал всхлипывать брат. — Я…
— И не надейся, шкатулку не отдам! Вернусь и сразу перепрячу.
— Давайте я, — неожиданно вмешался капитан. — Ловец, он тоже легкой смерти не дает. Пусть лучше у меня на душе этот грех будет, чем за всю команду.
— Две версты!..
Керрен, решившись, упал на колени и начал быстро-быстро чертить на палубе знаки прямо когтем. Царапины постепенно наливались алым светом, как выступающей из досок кровью. Капитан осторожно вытащил меч из стиснутых пальцев Тьена, неотрывно глядящего мне в лицо.
Я держалась за этот взгляд до последнего, как прежде за мачту.
— Готово, — выдохнул маг.
Боль была сильной. Гораздо сильнее, чем во сне.
Но совсем недолгой.
* * *Я проснулась от пронзительного визга, пошатнулась и чуть не упала. Это еще что за гхырня?! Какой-то темный зал… нет, сарай, по углам и вдоль стенок мешки лежат, сеном пахнет. В одной руке я сжимала нож, в другой — какой-то амулет на шнурке, а на полу, в пентаграмме из горящих свечей, корчился связанный по рукам и ногам мальчишка, в котором я с непривычки не сразу опознала Дара.
Брат, впрочем, тут же обмяк, заткнулся и подозрительно спросил:
— Ты уже Риона или еще Терилла?
— Не знаю, — честно сказала я. — А как я выгляжу?
— Такая черная тень, а сверху белое пятно с тремя дырками. Если наклонишься к свечам или зажжешь пульсар, скажу точнее.
Я перекинула через плечо прядь волос — мягкая, светлая. И руки вроде мои: бледные, с тонкими запястьями, на правом любимый браслет: за него было очень удобно прятать шпаргалки на экзаменах. Уф!..
— Ты не пыхти, а освобождай родного брата! — возмутился пленник, дрыгая ногами так, что одна из свечей упала и потухла. — У меня все уже ноет и чешется, сейчас вообще отваливаться начнет!
— Живописца бы сюда, — устало сказала я, присаживаясь на корточки. — Для увековечивания этой прекрасной сцены. Еще ногой тебя победоносно попрать.
— Ага, кого-нибудь вроде Лессы Шаккарской, чтобы изобразил твою истинную суть: исходящая ядовитой слюной упырица!
Ножик Терилла наточила на совесть, веревки расползлись под ним, как слепленные из теста.
— О боги! — спохватилась я. — Так вы что, тоже погибли? И мое убийство оказалось напрасным? А Тьен с Керреном, а команда…
— Не знаю, — растерялся и Дар. — Последнее, что я помню: ты оседаешь на палубу, и у меня одновременно темнеет в глазах. Это я сознание от го… радости потерял, или мы с тобой как-то связаны — вместе на Шаккару переместились, вместе и вернулись?
— Лучше бы второе. — Я с ненавистью швырнула амулет во тьму, отгоняя видение двух мертвых кораблей. Гхырова королева, даже после смерти продолжает пакостить добрым людям! — Дар, я тебе сейчас открою одну тайну, только ты никому о ней не рассказывай и вообще постарайся скорей забыть.
— А?
— Я тебя очень люблю. И безумно рада, что ты жив.
Брат молча уткнулся мне в грудь. Мы несколько минут посидели, обнявшись и слушая слаженный стук наших сердец.
— Ринка…
— Чего?
— Хочешь, я тоже кое в чем тебе признаюсь? — доверительно прошептал Дар.
— А?
— Я в твою баночку с кремом для лица — такая зелененькая в желтый цветочек — закопал таракана и сверху пальцем заровнял. Так что ты ее лучше выбрось или бабушке подари.
— Дурак! — Я со смехом отпихнула паршивца. — Точно Керрен говорил: ты в этой бабе остатков ума лишился.
— Ну вот, — обиделся брат. — Я ей о сокровенном, а она обзываться! Тоже мне, сестра любимая…
Только мы успели подняться, как дверь со страшным грохотом вылетела из косяка, и в сарай ворвались четыре стражника и одно бревно.
— Бросай нож, колдунья! — завопил первый и — видимо, подавая пример, — выпустил таран из рук, взамен выхватив меч.
Освободившийся конец бревна тут же пошел вниз, противоположный — вверх, вырываясь у последнего стражника. Двое средних его не удержали и с руганью отскочили в сторону, пытаясь уберечь ноги. Судя по душевности выражений — не получилось.
— А что, собственно, происходит? — деловито осведомился Дар, выходя вперед.
Стражники уставились на нас. Мы — на них, честно хлопая глазами.
— Она тебя похитила и убить хотела, — неуверенно предположил главный из стражей порядка.
— Хо! Пусть бы только попробовала.
— А что ж ты тогда орал благим матом?!
— Мракобес попутал, — не растерялся брат. — Которым я был трагически одержим, и только сестра рискнула вступить с ним в бой за мою бессмертную душу. Но теперь он весь из меня изошел, и я снова бодр и доволен жизнью.
Стражник опустил меч.
— Все равно, — решительно сказал он, — вы тута всю округу переполошили и чужое имущество испоганили, так что арестую-ка я вас на всякий случай. А там пущай старший разбирается.
— Маги, мать вашу! — тихонько ругнулся его напарник. — Вечно нагадят и смоются. Им забава, а простому человеку…
— Пиво допить не дали? — невинно предположил брат.
Стражник машинально провел рукой по усам, хотя пены там давно не было — только красноречивый дух. А меня внезапно осенило: вот как умерла баба-уборщица! Терилла и тогда пыталась отдать ее жизнь вместо своей, но вместо этого прихватила с собой. Интересно, что она пыталась сделать на этот раз? Зарядить амулет? Создать или вызвать какую-нибудь нежить, чтобы та помогла ей вернуться на Шаккару? Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем: обозленные стражники старательно затерли все намалеванные Териллой знаки, а свечи покидали в мешок в качестве улик.
Мы вышли на улицу, под мелкий частый дождь с беспросветно-серого неба. Я с наслаждением подставила ему лицо. Родная Белория! Родная мерзкая погода, которую ни с какой не спутаешь!
— Чего это вы разулыбались? — подозрительно спросил стражник.
— Рассказать — не поверите! — с чувством ответила я.
* * *«…данные были получены на основе ступенчатого анализа четырежды повторенного сновидения с вариабельностью мелких деталей 0,32, из чего мы можем равновероятно заключить…»
— Ринка, кончай строчить!
— Ага, — рассеянно отозвалась я, дописывая предложение и любовно дуя на чернила. — А ты уже конфетку съел?
— Я съел и конфетку, и слойку с творогом, и яблоко в меду, и петушка на палочке, и даже честно принес тебе две менки сдачи, а ты все сидишь на этой телеге и скрипишь пером, как менестрель, укушенный музой в попу!
— Ко мне мысль пришла!
— О да, это великое событие! Реже и удивительнее только приход Батьки Мороза.
— Давай сдачу, обжора, — сердито протянула я ладонь. Вообще-то брату была выдана серебрушка на «пойди купи себе тянучку, пока я пару слов запишу», но я слишком увлеклась, несколько раз отмахиваясь от Дара «да-да, конечно, только не мешай».
Брат торжественно вручил мне леденец на палочке.
— Это чего?!
— Сдача. У торговца мелочи не было, и он отдал мне второго петушка за полцены.
