Андрей Белянин - Черный меч царя Кощея
— Продолжайте, — задумчиво кивнул Змей, разворачиваясь к каминному огню чеканным арийским профилем.
— И не далее как сегодня, когда я и подчинённая мне группа милиционеров с двумя добровольцами подошла к Стеклянной горе, мы были атакованы неким огромным, страшным и, как я понимаю, огнедышащим существом. Согласитесь, что не подумать в первую очередь на вас было бы наивно и даже невежливо...
— Вы достойный человек, господин участковый, — после минутного размышления протянул хозяин, сделал большой глоток, долил себе виски и выгнул левую бровь. — Что, если я буду настаивать на своей полной невиновности?
— Это ваше право. Но меня интересует правда, и ничего кроме правды. Поэтому уточним ещё один момент. Подземный дворец Бессмертного Кощея Кирдыкбабаевича (если, конечно, это его настоящее отчество, но другого мы не знаем) буквально вчера был сожжён целиком. От самого домовладельца осталась кучка золы, почерневший череп и оплавленная корона. Перед входом на Лысую гору весь песок испещрён следами огромных когтей...
— Обвинения серьёзны, спору нет. Однако не всё так явно, как кажется.
— Вы готовы дать показания? — Я полез в карман за блокнотом.
— Почему бы и нет? — с лёгкой зевотой откликнулся фон Дракхен. — В конце концов, съесть вас всегда успеется. Надеюсь, на этот счёт вы не строили иллюзий?
Я кротко кивнул. В сравнении с Кощеем этот типаж закоренелого преступника выглядел гораздо более воспитанным и обаятельным, всё-таки европейское образование, но не был от этого ни менее жесток, ни менее коварен. Так итальянский мафиози соотносился бы с ростовским братком...
Его мнимая готовность к «диалогу» проистекала скорее всего от банальной скуки. Любые, даже абсолютно чужие преступления, приписываемые ему, лишь повышали его социальный статус, работали как «чёрный пиар», лишь укрепляя его страшную, злодейскую славу.
— На мне много так называемых грехов, — неторопливо начал Змей, пытаясь добавить виски и в мой бокал. Я поднял ладонь — достаточно, без закуски не пьём, свалюсь на фиг...
— И вы абсолютно правы, я вполне способен совершить всё то, в чём меня готово обвинить ваше следствие. Более того, мне даже выгодно признать свою вину!
Я кивнул, значит, мои рассуждения об этом типе были верными.
— Но, честно говоря, пара моментов в этих преступлениях выглядит настолько топорными, что мне это несколько оскорбительно. Начнём с вашей столицы Лукашкинбург...
То, что он рассказал дальше, заставило мою спину покрыться холодным потом. Всё было не так, всё неправильно, все наши версии, доказательства и улики рухнули в один миг, как картонный домик.
— Три девушки действительно у меня. Но я их не крал. Они просто сами собой появились в гостевом крыле. Уверяю вас, у них есть всё необходимое, домой они не рвутся, и ни к какому браку их никто не принуждает. Возможно, вы даже успеете их повидать, прежде чем я проголодаюсь. Теперь о Кощее. Редкостный мерзавец был, не находите?
— Не могу с вами не согласиться! — с чувством подтвердил я. — Именно поэтому вы его убили?
— Такое искушение имело место быть несколько столетий назад. В этот мой визит в ваши края я бы о нём и не вспомнил...
По словам Змея, выходило, что большинство известной нам информации о нём либо построено на неточных сведениях, либо просто высосано из пальца. Сам фон Дракхен (имеющий, впрочем, несколько имён), по его же словам, выводил свою родословную от легендарного скандинавского змея Йормунганда. А никак не от динозавров!
Якобы он лично участвовал в битве со святым Георгием, был повержен, долго лечился в Карловых Варах и основное время своей бессмертной жизни проводит в Европе, а вовсе не спит где-то в горах. Тут меня банально обманули, да и смысл спать столько лет?
Слабость к юным девушкам разных национальностей и темпераментов действительно имеет место быть, но до уровня банального воровства он не снисходит. Девиц ему поставляют младшие братья-Змеи, дети, племянники, кузены и внуки, коих у господина фон Дракхена имеется великое множество. И даже в его российской резиденции на Стеклянной горе этих родственников обитает сотен семь-восемь. Разновозрастных, разнохарактерных, но имеющих общую склонность к преступному образу жизни. Это просто какой-то преступный синдикат!
— То есть если всё это сделали не вы, то, возможно, мне стоит допросить ваших...
— Увы, моя любезность не простирается столь далеко, — лениво поморщился глава змеиной мафиозной группировки. — Я не могу позволить вам допрашивать, арестовывать и предавать суду никого из своей родни. Ферштейн?
— Понимаю, — согласился я, сам налил себе виски, опрокинул, занюхал рукавом и уточнил: — Даже в том случае, если кто-то из них попытался подставить вас?
— Поясните...
— Элементарно. Положим, кто-то из ваших братьев, например, тот малоприятный тип, что получил от меня по ушам, решил занять ваше место и возглавить семейный клан. По сути, ему достаточно провернуть ряд громких преступлений, в которых обвинят вас.
— И что? Разве я против?
— Вот именно. Вы — «за»! Однако этим вы невольно создаёте себе имидж уставшего вождя, охотно приписывающего себе заслуги других. В один прекрасный момент семья решит, что дорогу пора уступить молодому и перспективному.
— И кто же посмеет бросить мне вызов?! — От громкого хохота фон Дракхена полупустая бутылка из-под виски разлетелась на тысячу осколков.
— Допустим, все. Абсолютно все! Сколько вы сказали их тут, шесть-семь сотен?
Змей резко оборвал смех, недобро уставившись на меня.
Я спокойно выдержал его взгляд. Глаза красавчика изменили форму зрачков с круглых на вертикальные. На миг мне показалось, что в кабинете стало заметно жарче и вроде бы даже пахнуло горелым мясом. Не знаю откуда, это личные ощущения...
Я реально понял, что эта допотопная тварь в любой момент может сожрать меня вместе с планшеткой, а фуражку выплюнуть и повесить на стену как сувенир. В его взгляде плескалась какая-то межгалактическая тьма без единой искорки света. Ни милосердия, ни ненависти, просто застывшая вулканическая лава, чёрная и страшная...
— Штаны в порядке?
— Что? — не сразу сориентировался я. — А-а, да. Всё в норме. Испугался, конечно, но не до такой степени.
— Молодец, — холодно одобрил Змей. — Другие послабее были. А так спасибо, уважил, не люблю жрать перепачканное...
— Давайте сменим тему, — решительно предложил я, отставляя стакан и мгновенно трезвея. — Мы с вами цивилизованные люди, надо же искать хоть какой-то компромисс.
— Ваши предложения?
— Дайте мне найти того, кто вас подставил.
— Ну а взамен что попросишь?
— Отпустите девушек, мою опергруппу, царя и... дьяка Груздева тоже.
— Девушек неволить не стану, захотят уйти, пусть идут, — равнодушно повёл плечами хозяин Стеклянной горы. — Про царя и дьяка знать ничего не знаю. Честное слово. Если их кто и взял, то не я.
— А мои сослуживцы?
— Старушка и парень? Забирай.
— Значит, они у вас, — обрадовался я.
Фон Дракхен кивнул, щёлкнул пальцами, и каминная стенка с двумя шкафами книг плавно отъехала в сторону. К моему немалому удивлению, в комнату шагнула чернокудрая красавица с изящно изогнутым испанским носом. Традиционный русский сарафан облегал спортивную фигуру, и если что её и портило, так кокетливая родинка на подбородке. Вру! Родинка даже придавала ей какой-то неуловимый шарм. Рядом на задних лапах сидел... волк?!
— Никитушка, сокол ясный, живой! — Девушка без предупреждения кинулась навстречу и повисла у меня на шее.
Я не сразу осознал весь кошмар происходящего, а поняв, просто впал в нездоровое остолбенение...
— Бабуль?
— Узнал, узнал, участковый. — Молоденькая, как яблоневый цвет, Баба-яга от всей души расцеловала меня в обе щеки. — Жив-здоров, да ещё и нас с Митенькой нашёл!
— Э-э...?!
— Митя, иди сюда, дурень невежливый. Лизни ручку начальству любимому!
Здоровущий серый волк размером с лошадь Пржевальского тяжело оторвал свой зад и, неуверенно помахивая хвостом, потрусил ко мне. У меня не слабо закружилась голова, и кабинет фон Дракхена поплыл перед глазами...
— Думаете, мне легко? — Волк мигом встал на задние лапы и поддержал меня. — Да чтоб его, гада ползучего, при смене шкуры в три погибели скрючило в ракообразной позе! А ручку всё ж таки позвольте, лизну, не погнушаюсь. Тока за ухом не чешите, не привык ещё — на спину валюсь сразу и живот подставляю неприлично...
— Что это значит? — Я обернулся к безмятежно покачивающему ногой хозяину замка.
— Я лично даровал каждому то, о чём они мечтали. Старушка скорбела по ушедшим годам, а парень дрался за неё, как верный пёс, и хватка у него была поистине волчья. Шестерых скелетов мне в щебёнку измолотил! Герой! Ну и... как-то вот так получилось...
