Я стираю свою тень 9 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Врёшь ведь. Давай начистоту. Я не нуждаюсь в психологической помощи. Все стадии принятия я уже прошёл, и мой разум чист от напрасных надежд. Знал бы ты, в каких передрягах мы бывали, и всё обходилось. Меня будут искать, это безусловно. Смогут ли взять след, тут есть сомнения. Понятия не имею, какими технологиями надо пользоваться, чтобы проследить, в какую сторону меня увезли. Тут я рассчитываю только на их собственную осведомлённость.

— Послушай, Николай, только серьёзно. Мы тут давно и знали людей, которые до нас жили несколько лет, что знали тех, кто оказался здесь ещё раньше. Не все они были с Земли, но с разных концов вселенной. И никто не помнил случая, чтобы сюда прилетели другие в поисках пропавших. — Юрий с жалостью посмотрел на гостя. — Будет лучше, если ты на самом деле поймёшь, что билета в обратную сторону нет и не будет.

Николай замер, осмысливая сказанное. В сердцах пнул предмет, выглядывающий из кучи, и направился в сторону леса.

— Ты куда? — спросил в спину Юрий.

— Куда угодно, лишь бы подальше, — ответил Николай, не обернувшись.

— Ты не уйдёшь отсюда.

— А ты пробовал?

— Мне рассказывали.

— Говорят, в Москве кур доят.

Николай ушёл. Юрий сел на старое кресло, покрытое подсохшей грязью, и стал ждать. Упрямый новичок вернулся через полчаса. В его остановившемся взгляде читалось полное отсутствие связи с организмом. Пришёл он в себя спустя несколько минут и не без удивления осознал, что снова находится около помойной кучи.

— Я же… Мной что, управляли? — догадался он.

— Я ведь тебе говорил, что отсюда просто так не уйти. Нас берут под контроль и возвращают. Мы пленники, а это тюрьма.

— Сволочи. — Николай показал небу кулак. — У нас что, война, чтобы мы были пленниками? Или мы провинились, что нас сажают в тюрьму?

— Мы — сырьё, которое должно лежать в коробочке, а не разбегаться из неё. На наше счастье, мы не совсем кондиция, потому и живём до сих пор.

— Мамой клянусь, я поймаю плазмоида, и он будет у меня дома в качестве батарейки работать или чайник кипятить. Скажи, Юра, были случаи, когда людям удавалось прибить хоть одну светящуюся тварь?

— Конечно не было. У них нет тела в нашем представлении. Его нельзя прострелить, проткнуть или отравить. Да и зачем? Они напрямую с нами не взаимодействуют, только через своих помощников. А их ты можешь убивать сколько угодно, они наклепают ещё.

— А если в него ткнуть проводником? Например, железкой? — предложил Николай, как будто не услышав Юрия.

— Зачем?

— Я подумал, если природа плазмоида аналогична шаровой молнии, то вдруг его заряд уйдёт в металл. А если это просто концентрат огня, то он потратит часть энергии на нагревание железа и постепенно лишится сил. Мы зальём водой уставшее тело, и это станет нашей победой.

— Николай, давай серьёзно. Убить плазмоида — никакая не победа. За это они убьют нас, возможно — всех. Решат, что вирус заразил всю партию и надо её списывать. Помимо этого, они появляются здесь очень редко и вероятность наткнуться на них мала. — Юрий автоматически потянулся и вынул из кучи очередной предмет. — Ого, кажется, сюда когда-то привозили музыкальную группу. В руках он держал помятый горн с истлевшей красной тканью на нижней части трубы. — Дудка какая-то.

— Сам ты дудка. — Николай выдернул находку из рук Юрия. — Сразу видно, у кого не было пионерского детства.

Он оттёр от грязи мундштук и приложился губами. Дунул с силой, огласив округу неожиданным звуком. Юрий даже заозирался, взволнованный произведённым эффектом.

Николаю этого было мало. Он вспомнил школьное детство, когда был горнистом в пионерской организации, и незатейливую мелодию, проигрываемую для сбора пионерской дружины. Выдуваемые им ноты переполошили людей. В окнах показались встревоженные лица. Здешние обитатели настолько привыкли к полной тишине, нарушаемой только сквозняками да топотом разносчиков, что резкий звук, пусть и какой-никакой мелодии, показался им пугающим и дерзким.

— Шат ап! — раздался недовольный выкрик с верхних этажей.

— Выходим строиться, кто ещё может ходить! — выкрикнул Николай на волне накрывшей его обиды из-за безысходности. — Доколе вы собираетесь мириться с тем, что вас используют как какие-нибудь болты и гайки? Почему бы нам, ведь мы знаем, что скоро от нас всё равно ничего не останется, не попытаться восстать против плазмоидов? Если среди вас есть физики или просто башковитые люди, давайте придумаем способ убить инопланетянина.

— А дальше что? — спросили на русском.

— А дальше? А дальше будет видно. Может быть, у них откроются глаза, и они поймут, что мы не просто запчасти, а такие же разумные существа, как они.

— Ага. Если человека убьёт током из розетки, то ты решишь, что электрические сети дают тебе знак, что они разумные?

— Да что вы упираетесь, люди? Вам чт, о нормально быть калеками?

— Мы с ними из разных эволюционных эпох. Мы ничего не можем им противопоставить. Ты только подумаешь что-то замыслить против них, а они уже будут знать об этом и готовы ко всему. Лучшая тактика, проверенная всеми, кто сюда попал, это не препятствовать, создатели делают всё, чтобы ты не мучился потерей конечностей, не испытывал боли или неудобств. В этом смысле они намного гуманнее, чем мы с домашними животными. За всё приходится платить, — привёл свои аргументы мужчина из окна на втором этаже.

— И сюда эти добрались. Тьфу, — сплюнул Николай. — Вы что, рождаетесь с необходимостью за всё каяться? Неужели вы серьёзно готовы стать свиньёй и пойти под нож, потому что отстали в развитии?

— Николай, не бузи, — прошептал Юрий вполголоса. — Ты ничего не сделаешь. Их нельзя переубедить. Ты в проигрышной позиции, опыт против ничем не подкреплённых слов.

— А если за нами прилетят, то вы останетесь или полетите? — громко поинтересовался Николай.

— Никто не прилетит, мужик.

— А я вам говорю, прилетят, но возьму только тех, кто хотел бороться. Зачем там, на родине, нужны такие люди, которые сдаются без сопротивления, да ещё и оправдывают того, кто их четвертует.

— Заткните ублюдка! — раздался громкий голос.

— Пошли домой, — приказным тоном распорядился Николай. Приложил горн к губам и, громко играя, направился к входу в дом. Перед подъездом резко остановился, развернулся и бросил музыкальный инструмент назад в кучу.

— Как можно быть такими? — спросил он Юрия. — Терпилы в самом паскудном смысле слова.

— Не вини людей. Многие потеряли родных, детей, и каждый сублимирует по-своему. А тут ты со своим сопротивлением разбиваешь их хрустальный домик умозаключений и мотиваций, — успокаивающим тоном произнёс Юрий. — Людям нужна вера, оправдывающая их лишения. Через несколько месяцев ты сам начнёшь думать, как все.

— Нет! — Николай резко остановился. — Если я потеряю надежду… покончу жизнь самоубийством.

— Не выйдет.

— Почему это? — удивился Николай.

— Не дадут. Мы находимся под постоянным мысленным контролем. Даже когда ты думаешь, что остался один на один с собой, к тебе прислушиваются. Если у тебя появится мысль о порче чужого имущества, то есть себя, тут же включится защитная реакция, ты получишь лошадиную дозу дофамина, будешь валяться на полу и балдеть от всего. Некоторые даже используют этот приём, чтобы получить дозу. Ты же понимаешь, что создатели — это другой порядок разума. Мы для них полностью прогнозируемые существа, нет, даже не существа, а предметы с набором определённых качеств.

— Я не предмет. — Николай зло поджал губы.

Его взгляд упал внутрь комнаты, мимо которой они проходили. Там к комоду трубками и присосками крепились два неполноценных тела, судя по размерам, детских. На полу перед ними сидела женщина в сильно поношенной майке и спортивных штанах. Она бросила короткий печально-отсутствующий взгляд на Николая и отвернулась. Что-то щёлкнуло у него в голове в этот момент. Он представил на её месте Айрис и внуков и преисполнился таким нахлынувшим чувством тоски, что не смог этого скрыть.