Сергей Лукьяненко - Сегодня, мама!
– Интересная гипотеза, – согласился он, даже не удивившись тому, откуда я вообще знаю про глыбу. – Но к тому, что вы сотворили со своей одеждой, это отношения не имеет. Не темни.
Ну сами подумайте, как я мог рассказать ему все, что с нами произошло, да так, чтобы он поверил. Мы ведь только что все вместе сидели за столом…
Вмешался Стас:
– Просто мы с Костей поспорили, у кого быстрее одежда износится. Я выиграл.
Придумать что-нибудь глупее, по-моему, было трудно. Папа это тоже заметил.
– Версия не проходит ввиду несостоятельности, – сказал он. – Следующий?
– Мы в футбол играли, – неуверенно сказал я. – На пустыре. Сразу после ужина вылезли в окно и играли. А сейчас обратно залезли.
– И на кошку наступили, – поддержал меня Стас.
– Уже лучше, – сказал папа. – Только темно очень. Вы что – на ощупь играли?
– По запаху, – сказал Стас, и глаза его округлились. – Мы мяч чесноком намазали.
Я испуганно глянул на брата. Крыша у него явно съезжала. От переживаний. Но папа, похоже, вошел в азарт и решил, что Стас удачно пошутил. Просмеявшись, он сказал:
– Ладно, принимается как запасной вариант. Теперь давайте что-нибудь поправдоподобнее. Чтобы я поверил.
Мы беспомощно переглянулись.
– Может быть, тебе все это снится? – нерешительно предложил Стас.
– Точно! – обрадовался папа. – Вот это – хорошо. Но если все это мне снится, да так реалистично, то на это можно не обращать внимания. Как будто все на самом деле. А раз так, вы все равно должны мне правдоподобно объяснить, что случилось с вашей одеждой. Правильно?
Мне положительно надоел этот урок шизофрении. Пожалуй, наш правдивый рассказ будет выглядеть сейчас не более сумасшедшим, чем весь этот разговор.
– Все, – сказал я, – хватит. Дело, значит, было так. – И начал торопливо рассказывать: – Сначала мы со Стасом случайно услышали, как ты объяснял маме про глыбу. Потом мы вылезли в окно, проникли в музей и забрались в капсулу, которая была в этой глыбе. Там еще был серебряный сфинкс, но он выпал. А капсула называется «хроноскаф». И на ней мы отправились в будущее. Но там ее уничтожила хронопатрульная служба. Поэтому обратно нас вернули сфинксы – на своей капсуле. На самом деле это одна и та же капсула…
– Стоп-стоп-стоп, – сказал папа и озабоченно потрогал мне лоб ладонью.
– Папа, он не перегрелся, – заступился за меня Стас, – но он еще не рассказал про Древний Египет. Меня там сварили в котле, но Костя меня оживил, и мы со сфинксом полетели в Ташкент…
Вид у папы стал совсем несчастным.
– Я всегда знал, что этот древнеегипетский до добра не доведет, – печально сказал он, а затем продолжил нарочито спокойным голосом: – Лежите смирно, а я пока вызову «скорую». Только не вставайте! Чтобы хуже не стало.
– Влипли, – сказал Стас мрачно, когда папа выскочил из комнаты. – В Департаменте нас в плену держали, сфинксы нас похищали, египтяне нас казнить хотели, теперь только в психушку лечь, и тогда уже будет полный букет.
– Лично я в психушку не собираюсь.
– Я тоже. Но что делать? – Он растерянно глянул на меня.
– Давай станем нормальными, – предложил я.
– Не, не выйдет. Потому что тебе уже и пытаться без толку, а я и так нормальный.
– Кончай острить, каракуц бесхвостый, – разозлился я. – Нашел время. Давай будем делать вид, что ничего не было – ни Венеры, ни Египта. Тогда никто не подумает, что мы сумасшедшие.
В этот момент в коридоре раздался звонок телефона. Странно: это папа должен был звонить, а не наоборот. К тому же время позднее.
Но мои мысли перебил Стас:
– А как мы папе с мамой про одежду объясним?
– А никак. Будем говорить, что мы ее еще днем испачкали и порвали, а за ужином они этого не заметили. В такое поверить все-таки легче.
– И что, никому никогда ничего не рассказывать?
– Думаю, да.
– Потому что нам никто не поверит?
– Никто.
– Никто и никогда?
– Соседи по палате в психушке поверят! – разозлился я.
Стас замолчал. Но ненадолго.
– Да, ты прав, – кивнул он обреченно.
И тут в комнату ворвался папа. Сев на стул, он обалдело посмотрел на нас.
– Звонили из музея, – сказал он. – Сторож. Он услышал шум в запаснике. Спустился туда, а глыбы нет. А на ее месте лежит серебряный сфинкс. Выходит, все, что вы тут несли, – не бред? Выходит, ваша одежда состарилась? Точно? – Он переводил испытующий взгляд с меня на Стаса. Как же все-таки здорово, что папа у нас такой прогрессивный.
– Ну, чего молчите?
– Костя, – посмотрел на меня Стас, крыша у которого продолжала активно ехать. – Костя, ау нипа, ламабай ля-ля?[30]
– Молчи, если хочешь, – огрызнулся я по-русски. И принялся заново все рассказывать папе. Только подробнее и понятнее.
Глава восьмая,
в которой папа бросает бумеранги, а невеста сводит счеты с женихом
Когда я закончил, папа долго сидел, обхватив голову руками. Потом сказал:
– Хорошо, что о вас заботились, чтобы беды не вышло. Хорошо.
Стас осторожно спросил:
– Так ты нам веришь, пап?
– Верю, – торжественно сказал папа. – Но больше никто не поверит. Даже мама. Доказательств-то нет, машина времени улетела…
– А Шидла?
– Что?
– Ну, сфинкс наш. Он ведь живой… ну, не совсем живой, но и не совсем мертвый. Он в музее лежит.
Папа подскочил и испустил сдавленный вопль. Потом ловко метнул в Стаса его одежду, а в меня – мою.
– Бежим в музей, чтобы быстрее сфинкса увидеть, чтобы первооткрывателями стать. В окно лезем, чтобы мама не услышала, чтобы объяснять не пришлось… – Папа набрал полную грудь воздуха и торжественно закончил: – Чтобы не задерживаться!
В таком состоянии папа для споров не приспособлен. Мы со Стасом быстро надели свои обноски и вслед за ним выпрыгнули в окно. Папа стоял на тротуаре, приплясывая от нетерпения. На нем были лишь штаны от трико, пузырящиеся на коленях, и тапочки на босу ногу. Но это его не смущало.
– Бежим, – велел папа, и мы побежали. Нами овладел азарт: здорово все-таки будет вновь увидеть Шидлу, пусть и в засушенном состоянии.
– А ключ от музея у нас, – похвастался я. – Вот. Можно сторожа не беспокоить, через служебный ход пройти.
– Знаю, что у вас, – на бегу ответил папа. – Как бы вы иначе в музей попали. Думаете, папа у вас совсем дурак?
Папа по-детски подпрыгнул на бегу и торжествующе закончил:
– Нетушки! Не совсем!
Дальше мы бежали молча. Войдя в музей, папа сразу защелкал выключателем, но свет не горел.
– Наверное, из-за старта машины времени все пробки перегорели, – предположил Стас.
– Возможно-возможно, – рассеянно сказал папа. Он двинулся в темноту, а мы пошли следом, ориентируясь по его шагам. Но папа пошел не в египетский зал, а в зал девятнадцатого века. Там он снял с экспозиции керосиновую лампу, быстрым шагом направился в свой зал доисторического периода и вытащил из шкафа графин с маслянистой жидкостью. Мы знали, что на графине написано: «Нефть».
– Нефть, нефть… – раздраженно сказал папа. – Где я им нефть найду? У нас не Баку и не Уренгой. Керосин тут… Но это даже хорошо.
Быстро заправив лампу, папа с поразительной ловкостью высек искру кремнем и куском железного колчедана, лежавшими под табличкой: «Огонь – друг первобытного человека».
Когда стало светло, мы с облегчением вздохнули. Все-таки в темноте как-то неуютно. Тем более что у меня вдруг возникло гнетущее предчувствие. Что-то мы забыли. Что?
– Костя, а чего мы забыли? – вдруг спросил Стас. Я даже не удивился и просто пожал плечами.
Вслед за папой мы спустились в запасник. И сразу же увидели среди каменных обломков бедного сфинкса, валявшегося лапами кверху.
Поставив керосиновую лампу на пол, папа присел возле Шидлы. Бережно перевернул его в нормальное положение, отряхнул пыль и каменное крошево.
– Видели бы сфинксы, как бережно люди к ним относятся! – с гордостью сказал мне Стас. Я кивнул.
– Наконец-то, – прошептал папа. – Так вот ты какой, инопланетянин!
– Это не ино… – пискнул было Стас. И замолчал. Действительно, Шидла ведь был не только пришельцем из будущего, но и инопланетянином! Сбылась папина мечта!
Минуту мы стояли в тишине, пока папа ощупывал, обнюхивал и осматривал Шидлу. Потом он повернулся к нам и виновато спросил:
– Исследовать вы его не дадите, да?
– Не дадим! – хором ответили мы. Потом я пояснил:
– Он ведь живой! Он в будущем оживет!
А Стас укоризненно добавил:
– Шидла нам жизнь спас, папа! И домой помог вернуться!
Тяжело вздохнув, папа поднялся, окинул взглядом зал. От керосинки по стенам бегали причудливые тени.
– Полиглоты, зачем оружие-то со стен сняли? – укоризненно спросил папа. – Только не говорите, что это не вы – не поверю!
Действительно, на стене больше не было древнеегипетских дротиков. И бронзовый меч, лежавший в застекленной витрине, исчез…
– Папа, ты, конечно, не верь, но это не мы, – сказал Стас.
