Ник Поллотта - Монстр полнолуния
Гораций Гордон почесал подбородок.
— Проклятье, а ведь может оказаться, что ты прав, Эдвардо! «Грозные крольчихи»!
— Сэр! — в унисон промурлыкали три очаровательных создания, начиняя мини-ракеты М-35.
— Проверьте-ка подземные пути! Я пошлю вслед за вами «черно-белых» и еще «зеленых беретов» в подмогу. Пароль — «Кракатау». Отзыв — «Везувий».
На щеках у «Крольчих» появились милые ямочки.
— Все исполним, дорогой сэр!
— Сэр, — возразил я, — группа «Тунец» в отличной форме, мы способны...
— Отдыхайте! — прервал меня шеф. — «Крольчихи» уже отбыли. Вы варитесь во всем этом с самого начала. Следующая горячая точка — ваша.
— Внимание! — прозвучал голос. — Совершено нападение на Государственную атомную станцию имени Эдисона.
— Китайский синдром! — проворчал Ренолт, заряжая автоматический кольт сорок пятого калибра.
Внушающий ужас китайский сценарий... Террористический акт — захват атомного реактора — с целью превратить Чикаго в смертоносное облако радиоактивных веществ. Похоже, «Свист» решил распотрошить нас всерьез... Это все равно что бросить атомную бомбу или отравить источники питьевой воды. Слава Богу, мы хоть не в Денвере — там над городом нависает громадная плотина: сдерживает сотню миллиардов галлонов воды.
— Хендерсон! — заорал Гордон. — Кто там у нас еще наготове?
— Никого нет, сэр. — Юноша выглянул из-за тарахтящего телекса, присоединенного проводами к кристаллическому шару, — может быть, именно так брокеры с Уолл-стрит контролируют ситуацию на рынке. — «Маккавеи» занимаются городской обороной; «Ангелы» исследуют массовый наплыв ночных взломщиков в Музее науки и промышленности.
Гордон кивнул:
— Так, ясно. «Тунец», ваша очередь!
К чему слова? Мы уже готовы, и все, что нам нужно, — тоже. Я ощутят, как по телу пробежал бодрящий холодок — скоро в бой... Вешая на плечо тяжеленный «баррет», я задумался... Какое-то шестое чувство подсказывало: нападение на музей таит для Чикаго, пожалуй, большую опасность, чем возможный взрыв атомной станции.
«Почему ты так думаешь?» — мысленно откликнулась Джессика.
Вряд ли я взялся бы рационально объяснить свое дурное предчувствие. Быть может, именно сейчас, на горе «Свисту», в руки к нам попала важнейшая информация, а мы так заняты текучкой, что проглядели ее... Что заинтересовало «Свист крестолунного стилета» в Музее науки и промышленности? С другой стороны, этот музей — настоящий клад техники и кладезь информации — да ведь в нем можно добыть все, что ни пожелаешь... Думай, Эдвардо, думай лучше и скорее!
13
Далее события развивались примерно так же, как скорость и пройденное расстояние отражаются на спидометре машины. Скоростной лифт, работающий специально для групп Бюро, доставил нас прямо в подвальное помещение гаража — тысяча двести футов вниз. Мы быстро осмотрели машины, выбрали просторный лимузин «эльдорадо»: восемь тонн стальной брони и пуленепробиваемые стекла. На поверхности никакого хрома, машина окрашена в скучный матовый черный цвет. Конечно, вид не столь впечатляющий, как у нашего старины РВ, зато новичок лучше впишется в окружающую среду. Целый месяц можно пользоваться — хочешь стой, хочешь езди.
Когда мы подкатили к гладким стальным воротам гаража (я за рулем), начала вибрировать нанесенная на них краской-распылителем огромная пентаграмма — появились очертания магистрали Эйзенхауэра. Проехав в ворота, мы аккуратно влились в поток машин — не думаю, что кто-нибудь заметил наше появление.
Со скоростью девяносто миль в час мы промчались по городу, миновали пропускной пункт и выскочили на второстепенную улицу, делая дикие развороты и маневрируя среди машин. Конечно, нам бы напрямую телепортироваться к атомной станции, но вокруг нее явно магические барьеры, защищающие от вторжения. Наши чародеи изо всех сил старались снять этот незримый заслон; пока что мы взяли оружие на изготовку и поставили на автоматическое управление ножной рычаг.
Свернув на боковую улочку, наш «эльдорадо» выехал за город. Фермы и поля уступили место зарослям диких трав, кустарникам, лесам. Еще несколько миль — и позади осталось небольшое заграждение из каких-то желтых резиновых конусов; а вот и более впечатляющий кордон — дорогу перегораживает скопление самой разной техники: грузовики, паровые катки, грейдеры, бетономешалки, генераторы, даже вагон с надписью «Кофе».
Я замедлил движение, увидев высокую, дородную женщину в просторных джинсах, мокрой от пота рубахе и желтой каске дорожных рабочих. На правой лодыжке у нее подозрительный бугор, по форме очень напоминает автоматический пистолет «22»: именно такое оружие предпочитают иметь при себе переодетые в штатское полицейские.
— Проезд закрыт, парень! — крикнула она. — Тебе надо развернуться и проехать по Хинкельскому шоссе!
Остановив автомобиль, я обменялся улыбками с Джессикой: отличная ложь! Никакого Хинкельского шоссе не существует, да и развернуться невозможно. Кто попытается — того ждет неудача (я говорю о нормальных людях, а не о газетчиках). И тут я заметил: многие рабочие что-то нервничают, у двоих свежие бинты — на горле и на ногах... Так, «Свист» здесь уже побывал... А что, если за дверцей нашей машины... Осмотрел женщину через темные очки: аура человеческая. В общем-то я уверен, что она из наших, но ведь от ошибок никто не застрахован... Нажал на кнопку, опустил прозрачную броню — наше окошко. Великанша нахмурилась.
— Ну, парень, говорят же тебе...
— "Цербер", — бросил я.
— "Гораций", — раздалось после паузы.
— "Вздор".
Кивнув, постовая коротко свистнула в два пальца. Тут же раздался слаженный хор — рев моторов: в нагромождении тяжелой техники образовался узкий проезд. Медленно я повел лимузин сквозь строй и наконец выбрался на шоссе.
Проезжаем еще несколько миль — дорогу заблокировали полицейские машины, расположившиеся буквой «эн»: около полусотни копов, добрая дюжина в полной боевой форме — бронежилеты, шлемы и все такое; в руках болтаются автоматы М-16. Присутствует даже отдел К-9, у ног хозяев величавой поступью прохаживаются поджарые, мускулистые немецкие овчарки. Довершают эту живописную демонстрацию силы деревянные столбы с мигающими красными фонарями. Рядом грузовик с саперным оборудованием, за ним — санитарная машина. На обочине валяются четыре искореженные полицейские машины — эти гонщики уже выбыли из борьбы... Окошко одной перепачкано чем-то красным... Ну, я решил не присматриваться.
Тут целая тонна мускулатуры в мундире армии штата ступает на середину шоссе и поднимает руку, останавливая нас, — другая рука на бедре, поблизости от девятимиллиметровой пушки. Опускаю стекло, показываю удостоверение, но это его ничуть не впечатляет.
— Спасибо за помощь, но мы уже поймали сбежавших заключенных, — вежливо произносит он.
— "Цербер!" — нетерпеливо выпаливаю я.
Его глаза превращаются в щелочки.
— "Гораций".
— "Вздор".
Следует пауза — и он тянется к пушке.
— "Правильно", — поспешно добавляю я.
Он сразу расслабляется. Ого, на разных пропускных пунктах разные пароли!
Оставив свою пушку в покое, офицер вытаскивает из-за спины микрофон и несколько секунд говорит в него. Три из четырех машин в букве «эн» разъезжаются по сторонам, освобождая проезд. Мы трогаемся — теперь понятно, почему четвертая машина не сдвинулась с места: ей место только на кладбище автомобилей.
— Кто же обидел этих парней? — хмурится Джордж.
Джессика отвечает неопределенно:
— Их было что-то около сорока — пятидесяти. В пуленепробиваемых меховых костюмах.
— "Пуленепробиваемых"? — поражается отец Донахью. — Ты хочешь сказать... плазменные пули оборотней не берут?
Положив руку на Ожерелье, Джессика вслушивается в поток тайных мыслей.
— Пули еще не доставлены. Слишком много горячих точек, а людей, способных доставить боеприпасы, мало.
— Ну красота! — бормочу я. — Просто прелесть!
Целую милю шоссе вьется серпантином — словно сама природа помогает спрятать атомную станцию от горящих безумным огнем глаз сумасшедших захватчиков, — потом выпрямляется. Впереди — четыре мамонтоподобных танка; их гигантские стодвадцатимиллиметровые стволы направлены на дорогу на уровне ветрового стекла машины. За этими колоссальными боевыми машинами — мобильная артиллерия: ракетные установки, гаубицы (рядом — открытые ящики со снарядами, готовыми к немедленному использованию), автоматы пятидесятого калибра, противотанковые ракетные гранатометы, санитарные машины «брэдли» и дюжина «хаммеров» с небольшими, сорокамиллиметровыми электропушками.
Нажимаю на тормоза, приглядываюсь: да здесь повсюду раненые! Одни, поддерживаемые товарищами, бредут к санитарным машинам, другие на носилках, стонут... Латунным снегом усеивают землю стреляные гильзы; в траве валяются покореженные обломки двух вертолетов «апаш».
