Сергей Синякин - Бузулуцкие игры
— Не знаю, — сказал Ромул Луций. — Я дальше Бузулуцка ни разу не бывал. А здесь у нас, сам знаешь, кроме самогона, наливок да бормотухи, отродясь ничего не было.
— Полюбишь! — горячо заверил Плиний Кнехт. — Мы еще увидим небо в алмазах, Рома!
— Чего ты ко мне с этим Ромой привязался? — неожиданно обиделся Ромул Луций. — Юрой меня зовут.
Юрий Николаевич Севырин я, а не Рома. Тьфу, блин, кличка какая-то собачья, а не имя!
Кнехт засмеялся — гаденько и тонко.
— Сам выбирал, — заметил он. — У собак имен нет, у них, как у зеков, одни клички.
Упоминание о зеках бодрости бывшему Юрию Севырину, ставшему в легионе Ромулом Луцием, не прибавило.
— Повяжут нас, — поделился он с Кнехтом сомнениями. — Если не римляне, так менты повяжут. Они с римлянами заодно. Чувствую я, блин, что нам эти сестерции боком выйдут. Может, ну их на хрен? Не были мы богатыми, нечего и привыкать.
Кнехт выпятил нижнюю губу и презрительно оглядел товарища.
— Дрейфишь, братила? Тогда я сам бабки возьму! В одного!
Севырин заколебался. По природе он был «бакланом», обычным уличным хулиганом, могущим, а главное — любящим подраться после хорошей выпивки. Шпанское счастье улыбалось ему не всегда — иногда бил он, но чаще в драке доставалось именно ему. К общественно-полезному труду Севырина школа не приучила по причине того, что большая часть учебного времени пришлась на школьные коридоры. По лености своей Севырин ни на одной работе дольше аванса не задерживался, поэтому пятьдесят рублей были той предельной суммой, которую Севырин когда-то держал в руках.
Предложение Коровина пугало Севырина и манило. Пугало оно тем, что воровать намеревались не комбикорм со свинарника, что в случае поимки запросто могли оттяпать руку, а не условный срок дать. Вместе с тем предложение было заманчивым: Гагры, девочки, неведомая «Хванчкара», море, которого Севырин не видел ни разу в жизни. Дух захватывало от открывающихся перспектив!
— Ты в долю идешь? — спросил искуситель. — Или мне на тебя не рассчитывать?
Ромул Луций, еще вчера бывший деревенским хулиганом Юркой Севыриным, громко глотнул слюну.
— А этот твой доцент… он нас не наколет?
— Дело верное, — уверил Коровин. — Мы с этим доцентом в одной зоне парились, он за взятку, а я за кражу из киоска. Не дрейфь, Ромуля, все будет путем!
— Юрой меня зовут, — поправил Ромул Луций.
— Рома твоя кликуха, — поправил Плиний Кнехт. — Привыкай, братила, в воровское братство вступаешь!
Глава двадцать вторая,
В Бузулуцком отделе внутренних дел шла утренняя планерка, когда зазвонил телефон. Это был первый звонок за последние две недели. Обычно ожившие телефоны радовали сотрудников отдела внутренних дел, но сейчас Федор Борисович Дыряев снял телефонную трубку с тайным страхом и ожиданием неприятностей. Предчувствия, как говорится, его не обманули. Звонил куратор отдела по линии общественной безопасности Андрей Григорьевич Куманев.
После взаимных приветствий и дежурных пожеланий успехов в нелегкой службе Куманев спросил:
— Борисыч, ты скажи, у тебя в районе такой торгаш по кличке Вован имеется?
— Есть такой, — после недолгого молчания признался Дыряев. — Да ты его сам должен помнить, Андрей Григорьевич, он в январе нам помогал кустовое совещание обслуживать. Бывший наш комсомольский лидер, Владимир Богунов. Ну, «форд» еще у него, мы с тобой на нем к Дисамову ездили…
В трубке задумчиво посопели.
— Вон оно как, — сказал Куманев. — Тогда плохи дела.
— Да что случилось-то? — забеспокоился начальник милиции.
— Ты Костю Шаповалова знаешь? Который из Витютинска?
— Слышал, — без особой радости признался Дыряев. — Шпана.
— Шпана-то шпана, — загадочно дохнул в трубку куратор. — Только он племянник нашего Новикова, понимаешь?
Дыряев засмеялся.
— Ну и что? Витютинск где? Не у меня же в районе? Мне-то это каким боком выходит?
— А таким, — сказал Куманев. — Отметелили Костю у тебя в Бузулуцке четыре дня назад!
Начальник бузулуцкой милиции начал подозревать, что неприятности уже начались.
— «Чигули»? — спросил он.
— Какие чигули! — Куратор замолчал, и было слышно, как он шелестит у себя на столе какими-то бумагами. — Мордовороты в «адидасовских» костюмчиках! У тебя «чигули» в таких ходят?
Вот! Федор Борисович едва не застонал. Вот где собака порылась! Ай да Вован! Нашел себе «крышу»!
— Сильно отметелили? — спросил он в трубку.
— Разве в том дело? — вздохнул Куманев. — Наш-то сразу за показатели схватился. А у тебя по всем линиям снижение!
Дыряев подумал.
— А может, это не наши? — осторожно предположил он.
— Конечно, не ваши, — согласился куратор. — Племяш дяде сказал, что это была поворинская «крыша» Вована.
— А пусть он к нам приедет, — предложил Дыряев. — Оформим, как полагается, заявление, дело возбудим по факту хулиганства.
Областной куратор сухо засмеялся в телефонной трубке.
— К вам его теперь под пистолетом не затащишь, — сообщил он. — Костя, говорят, от одного названия вашего города белым становится. Не будет он заявление писать. А вот Новиков приказал с вами серьезно разобраться. По всем показателям. Ногами топал, кричал, что вы всю область валите!
— Ты же сам, Григорьич, знаешь, что это брехня! — тоскливо сказал Федор Борисович. — Какая у нас уличная, чтобы это на область влияло?
— Да не в преступности дело, — досадливо объяснил начальнику милиции областной куратор. — В племяше дело-то!
— А он к нам что, грибы собирать приезжал? — разозлился Дыряев. — Сам небось Вована данью облагать приезжал! Ну и нарвался, как говорится, развязали ему тут мешок с… с пряниками!
— Ладно, — сказал далекий Куманев. — Я тебе так позвонил, чтобы предупредить. Мы тут пока отбрехиваемся, все на бездорожье ссылаемся, но ведь пошлет на проверку, обязательно в ближайшее время пошлет. Он вообще вам хочет комплексную проверку устроить. Ну ладно, Борисыч, ко мне тут люди пришли. До встречи!
Дыряев положил трубку и некоторое время тупо разглядывал бумаги, лежащие на столе. Ну, Вован, ну скотина! Только этого нам не хватало! Он осмотрел присутствующих. Заместитель еле заметно усмехался, злорадствовал, подлец. Остальные начальника понимали, любая проверка ничего хорошего не сулит. Даже если проверяющие будут лояльны, то затраты на обеспечение этой лояльности обязательно лягут, как говорится, на плечи трудящихся.
— Хопров, — Федор Борисович взглядом нашел начальника ОБХСС, — возьмешь своего опера, и чтобы сегодня все киоски Вована были опечатаны. Комплексную ревизию назначь, а то разжирел Вован, совсем мух не ловит.
Начальник ОБХСС Хопров удивился, но спрашивать ничего не стал. Начальству виднее, что делать. Приказано, значит, будем исполнять. Тем более что исполнять можно вдумчиво, с пониманием, так сказать, обеих сторон.
Федор Борисович снова поймал змеиную улыбку заместителя и разозлился. Настроение у тебя хорошее, говоришь? Сейчас мы тебе его испортим, настроение твое.
— Владимир Михайлович, — сказал он заместителю. — Занесите мне сейчас оперативно-поисковые дела по нераскрытым кражам. Посмотрим, что ваши подчиненные по нераскрытым преступлениям делают!
И с удовлетворением заметил, что насмешливый огонек в глазах заместителя погас.
Обэхээсники из кабинета не успели выйти, а Владимир Богунов уже припарковал свой «форд» у здания райотдела.
— За что, Борисыч? — с порога заныл он. — Я же всегда, Борисыч, в любое время! И водкой у меня не торгуют, и крупу я малоимущим по пятницам выдаю!
— Не ной. — Начальник милиции указал Богунову на стул. — Кого четыре дня назад у твоего киоска отметелили? Богунов присел.
— А я здесь при чем? — удивился он. — Это приезжие какие-то с легионерами поцапались, те им и ввалили от души. Я-то при чем?
— А почему говорят, что это «крыша» твоя поворинская была? — продолжал Дыряев колоть комсомольского торгаша.
— А это я ляпнул им, — признался Богунов. — Не буду же я им рассказывать, что у нас римляне в городе живут. Они меня спрашивают, поворинские, мол, я и подтвердил. А кто это был, не знаете?
— Витютинские это были, — объяснил Федор Борисович. — Костя Шаповалов с дружками. Вован поскучнел.
— Вон оно что, — догадливо сказал он. — А теперь вас его дядя за жабры берет, требует, чтобы вы Вову Богунова придушили. Так?
— Так, — согласился начальник милиции. — Ох, Вовка, выпороть бы тебя, за все проделки! Вован болезненно сморщился.
— Опоздали, дядя Федя, — сказал он. — Выпороли уже. Вчера в гимнасии ликторы и выпороли. Птолемей Квинтович приказал. Теперь вот в «форд» сажусь, полчаса на сиденье умащиваюсь. Танька подушечку специальную сшила.
