Фредерик Браун - Марсиане, go home!
Льюк молчал. Он старался выиграть время.
По виду визитер был гуманоидом, но, вне сомнения, не человеком. Сначала он было подумал, что кто-то из его друзей хотел его разыграть одной из тех карнавальных штучек, но сейчас… Нет, сомнений уже быть не могло.
Этот тип не мог быть одним из карликов, так как его торс в отличие от них никак не соответствовал длинным и тонким рукам. Хотя голова и выделялась относительно большими размерами, но явно отличалась от человеческой — почти совершенная сфера, да к тому же совершенно лысая. Лицо тоже было идеально гладким. И Льюк готов был поспорить, что и на всем теле не было ни единого волоска.
Что касается лица, то вроде бы все было на месте, но бросались в глаза несуразные пропорции и размеры. Рот и нос, по крайней мере, раза в два превосходили нормальные человеческие; и наоборот, остренькие и живые глазки были малы и находились на минимальном расстоянии друг от друга; уши тоже мелковаты, да к тому же и без мочем. При лунном свете кожа отдавала зеленовато-оливковым цветом; а при искусственном — скорее изумрудным.
На каждой руке — по шесть пальцев. На ногах, вполне возможно, тоже. Но коротышка был обут. Сапоги были темно-зеленого цвета, также, как и костюм облегающие брюки и широкая, свободная куртка, сшитые из материала, похожего на замшу или верблюжью кожу. Шляпа отсутствовала.
— Начинаю вам верить, — выдавил из себя Льюк, все ещё не оправившись от удивления, испытанного при встрече.
Выпил ещё глоток.
Марсианин проворчал:
— Слушай, неужели все земляне такие же неотесанные, как ты? И глуповатые притом? Может, все же предложишь гостю рюмочку?!
— Извините!
Льюк встал и пошел за вторым стаканом.
— Не то что я хочу выпить, — продолжил марсианин, — Вообще не пью. Это мерзкая привычка. Но в конце концов, ты мог бы хотя бы предложить мне.
Льюк с облегчением вздохнул и снова рухнул в кресло.
— Конечно, я обязан был это сделать. Еще раз, простите. Меня зовут Льюк Деверо.
— Ну и имячко у тебя! Какое-то идиотское.
— Возможно, и ваше мне покажется таким же странным. Могу ли я его узнать?
— Ну конечно же, и давай без церемоний.
Льюк снова глубоко вздохнул.
— Ну и как же вас зовут?
— У нас, марсиан, нет имен. Мы считаем это ненужным анахранизмом, смехотворным обычаем.
— Да, но вы, тем не менее, знакомы с ним. Вы только что назвали меня Джонниом.
— Ну и что же. Был вынужден. Мы всех называем Джонниами или Иванами, в зависимости от языка. Не вижу никакой необходимости утомлять мозги, выдумывая новые имена для каждого, с кем говоришь. Зачем усложнять себе жизнь!
Льюк сделал очередной глоток.
— Да… — проворчал, — в этом что-то есть… Но перейдем к более важным делам. Кто или что мне может гарантировать, что вы существуете на самом деле?
— Джонни, я же тебе уже сказал, что возможно, у тебя сдвиг по фазе.
— Вот-вот, об этом я как раз и подумал. Может, и впрямь у меня что-то не так с головой? Если вы существуете на самом деле, мне придется согласиться с тем, что вы не человек, и, в этом случае, у меня нет оснований сомневаться в отношении вашего происхождения. В противном случае — или я слишком много выпил, или у меня галлюцинации. Но в одном я четко уверен — выпил всего-то чуть-чуть: только два бокала, да к тому же бухнул столько льда, что почти их и не почувствовал.
— Ну и зачем же ты их выпил?
— Это не имеет никакого отношения к нашему делу. Возвращаясь к нашей теме: вынужден констатировать, что остается одно из двух: или вы существуете, или… я начинаю сходить с ума.
Марсианин издал резкий грубоватый звук.
— А почему эти две крайности должны исключать друг друга? Дураку же ясно, что я реально существую. Вот он, я. Ну, а относительно второго, мне ничто не доказывает, что ты и в самом деле не чокнулся. Хотя меня это мало трогает.
Очередной вздох Льюка. Да, повздыхаешь, когда перед тобой марсианин! В таких ситуациях и пьется неплохо. Стакан был пуст. Поднялся, чтобы наполнить его. На этот раз чистое виски, никакой содовой. Но на всякий случай бросил пару кубиков льда.
Садясь в кресло, почувствовал, что его будто осенило. Поставил стакан и сказал:
— Я сейчас вернусь. Извините.
Вышел из комнаты. Если марсианин не был галлюцинацией и если он действительно был марсианином, наверняка где-то поблизости должен быть и космический корабль. Конечно, если и сам корабль не окажется очередным наваждением.
Но до самого горизонта в залитой лунным светом пустыне не было и намека на космолет, даже в виде галлюцинации. Льюк, не веря своим глазам, обошел кругом хижину — никого и ничего!
Вернулся в комнату, уселся поудобнее в кресло, сделал хороший глоток обжигающей жидкости и, уставив обвинительно на марсианина указательный палец, изрек:
— Нет там никаких кораблей!
— Ха, ясно, что нет.
— Ну и как же вы прилетели?
— Только не на ваших дерьмовых штучках. Я скуимировал.
— Что? Не понял.
— А вот так, — брякнул Марсианин, вставая с кресла. При этом «а вот» донеслось с кресла, а «так» уже послышалось из-за спины Льюка.
Льюк от неожиданности вскочил и резко повернулся. Марсианин сидел на краю газовой плиты.
— О, Господи! — ахнул Льюк. — Да это же телепортация.
Марсианин исчез. Льюк бросил взгляд на кресло — марсианин словно и не покидал его.
— Черта с два — телепортация! — обиделся марсианин. — Выражаясь коротко, она связана с материальным миром. То, что мы делаем, зависит только от ментопотока. У тебя кишка слаба для столь тонких вещей.
— И вы, таким образом… с самого Марса что ли? — опешил Льюк, сделав ещё один глоток.
— Конечно. За секунду до того, как постучал в дверь, я ещё был там.
— А что, это в первый раз, или вы уже и раньше добирались таким макаром до нашей планеты? У меня такое впечатление, что вы сами и ваши соотечественники уже бывали здесь, и не раз. Может, отсюда и все эти сказки о гномах, домовых…
— Ну и чушь ты порешь, — отрезал марсианин. — Нет, это вы сами с вашими-то мозгами набекрень вбили себе эту дурь в голову. Никто из наших до сих пор здесь не бывал.
Все проще: мы совсем недавно овладели технологией куимирования на длинные дистанции. До этого мы перемещались только на близкие расстояния. Для межпланетных перелетов нам пришлось повысить хокиму.
— И как это вам удается говорить на нашем языке?
Нижняя губа марсианина скрутилась в колечко. (Она была хорошо приспособлена для подобных операций).
— Подумаешь! Д я чешу на всех ваших никчемных и дурацких языках. Наслушались их по вашему радио на всех программах. Но даже и без них, мне потребуется самое большее час, чтобы овладеть любым из ваших языков. Для нас — это детская забава. А тебе, думаю, и тысячи лет не хватит, чтобы обучиться нашему, марсианскому.
— Не удивительно, что у вас создалось столь дурное мнение о нас. Еще бы, оно основано на наших радиопередачах. Да, в этом я с вами согласен. Большинство из них — просто дерьмо…
— Видно, многие земляне столь же нелестного мнения о них. Ведь чтобы избавиться от этой дряни, вы выплескиваете их в эфир…
Льюк постарался сдержать себя. При этом он не забывал о стакане. Постепенно он начал верить в то, что перед ним самый настоящий марсианин, а не плод его воображения. И вдруг ему в голову пришла изумительная идея: во-первых, он ничего не терял, приняв за реальность существование этого марсианина, а во-вторых, если это действительно так, то… у него все козыри в руках. Ведь он, как ни как, писатель-фантаст!
— Расскжите мне о Марсе. Как там у вас? — полюбопытствовал он.
— Эй, Джонни! Это не твоего ума дело.
Льюк молча сосчитал до десяти, чтобы не взорваться. Он уже еле сдерживал себя.
— Послушайте, — наконец произнес он, — вначале я действительно был не очень-то вежлив. Все-таки все произошло так неожиданно. Примите мои извинения. Может, теперь поговорим по душам, как друзья?
— Не вижу проку в этом. Ты для меня низшая раса.
— В таком случае, давайте, по меньшей мере, не выходить в нашей беседе за рамки приличия, сделаем её приятной для обоих.
— Зря стараешься, Джонни. Это не для меня. Мне нравится питать отвращение к людям, провоцировать их на спор. Если ты начнешь лизать мне пятки, придется поискать кого-нибудь другого.
— Нет, ради Бога… — Льюк понял свою ошибку и продолжил. — Ну что же, если вам так нравится, сгиньте отсюда подальше… да побыстрей.
— Ну вот, совсем другое дело! На глазах умнеешь, — возликовал марсианин, не скрывая своей радости. — Кажется, мы с тобой поладим.
— И все-таки, скажите, что вас дернуло прилететь к нам?
— Я уже который раз тебе повторяю. Не твоего ума это дело. Ну, лалдно, если ты такой зануда, так и быть, намекну. Ну скажи мне, ради чего люди ходят в зоопарк на твоей вонючей планете?
