Андрей Левицкий - Эромагия
— Кто ползает?
— Ну, этот, который гномьи стены развалил.
Выдав такой ответ, старушка снова неутомимо зашагала в темноту. Шон пожал плечами и двинул следом. Если ведьма чего-то не знает — все равно виду не подаст. Тем более — верховная ведьма. Ей по должности полагается знать все на свете, вот она и старается соответствовать. Работа такая.
Тремлоу принялся перебирать в памяти сведения о различных тварях, способных на подобные путешествия под землей, но не мог припомнить ничего подходящего. Ясно, что таинственный зверь бродит, вернее, ползает по пещерам то туда, то сюда, то в одном направлении, то в другом, крушит все по пути, оставляет бесконечные следы… но с какой целью? Отпечатков лап как будто не видать, да и как им сохраниться-то на камнях? Хотя, с другой стороны, могли бы в слизи или хотя бы в каменной крошке отпечататься.
Внезапно Шон обнаружил, что под ногами нет ставшей уже привычной колеи. Беринда свернула в сторону от проложенного загадочной тварью следа.
— Матушка, — позвал рыцарь, — а мы верно идем?
— Шонтрайль! — строго ответила ведьма. — Тебя ведет величайшая чародейка подлунного мира. Оставь сомнения!
— Подлунного… — повторил воин. — Но мы-то не под луной, а под землей… Я к тому, что мы от колеи отвернули.
Вообще-то Шон считал, что если ведьма напутала с направлением, то всегда можно вернуться по приметному следу к той полянке, где они провалились сквозь землю, и снова попытаться выбраться на поверхность. А вот если уйти от следа загадочной твари — то и заплутать недолго.
— Ну и что ж такого, — буркнула старуха. — Этот, подземный-то ползун, движется, куда ему надо, а мы — куда нам надо. А надо нам к гномьим поселениям, за гоблинами следом. Кстати, приготовься, мы уже близко. Скоро этот зал закончится, пойдут гномьи ходы да галереи.
— Так, стало быть, и гоблины здесь могут притаиться? А, верно, они совсем недавно здесь прошли.
— С чего это ты решил?
— А вот же! — Рыцарь указал на кучку неопрятных катышков среди камней.
— А что это такое? — Беринда впервые, нечаянно, должно быть, продемонстрировала незнание.
— Гоблинские… э… испражнения. Свежие совсем.
— Ты прав. Шонтрайль! Это именно… да, испражнения. Ничего, когда мы их нагоним, то злодеи еще и не так обга… исправднятся!
Беринда погасила свой фонарик так резко, что рыцарь от неожиданности споткнулся на камнях и едва не свалился. Затарахтели куски гравия под ногами.
— Осторожней! — недовольным тоном велела старуха. — Гоблинов спугнешь, лови их тогда по пещерам.
7
Сестрица Лавандия, догоняющая Аниту, была одновременно и похожа, и не похожа на себя — точь-в-точь то же ощущение, что и тогда, на постоялом дворе, когда метаморф стал подражать Беринде. Пока глядишь на него — копия. А отвел глаза, и сразу наваждение пропадает. Не долетев до Аниты, метла со стоном брякнулась на дорогу:
— Ф-фух, устала…
Оборотень кубарем полетел в пыль. Ударившись о землю, перекатился, словно мячик, и тут же поднялся как ни в чем не бывало. Анита заинтересовалась, где он раздобыл одежку, похожую на наряд сестрицы Лавандии, но все оказалось проще — метаморф просто-напросто вырастил ее, превратил часть себя в подобие серой юбки и нелепой долгополой кофты — обычный наряд феминистки.
— А зачем ты в мешок заворачивался? — спросила Анита. — Мог бы шикарный костюмчик соорудить.
— Хочу быть самим собой, — буркнул метаморф, изменяясь и преобразуясь в нечто человекообразное, среднего роста, но серого цвета и со смазанными чертами лица. — А ловко мы этих теток провели!
— Ага… — простонала Аназия, приподнимаясь над дорогой и отряхиваясь. — А я не думала, что ты такой тяжелый.
— И ничего не тяжелый, — веселым голосом ответствовал превращенец. — Просто ты не привыкла.
— К чему это я не привыкла? Мужиков на себе таскать? Не привыкла и не собираюсь привыкать! Сегодня это была вынужденная мера, военная хитрость… Да если бы не феминистки… Хотя…
Лаборантка умолкла. Наверное, задумалась, а «мужик» ли метаморф. Сам-то он о себе говорил в мужском роде, но вообще — кто его знает?
— А чего им вообще от нас надо было? — нарушила молчание Анита.
— Как чего? Сердце Мира, разумеется. Они хотят его вернуть.
— Какое такое Сердце Мира-то? — встрял оборотень. — Зачем мы вообще в город идем?
— Пока что мы не идем, а торчим посреди дороги, — отрезала Анита. — Ну-ка двигаем отсюда! Да не по дороге, а то неровен час феминистки вернутся.
Но ведьмы так и не объявились, и беглецы спокойно убрались с тракта и двинулись к Адигену окольным путем. По дороге сперва Аназия пересказала оборотню историю с похищением Сердца Мира, а потом они оба, споря из-за каждого слова и перебивая друг друга, объясняли Аните, почему ведьмы отыскали их на дороге. Из фраз, которыми обменивались колдуньи, можно было заключить, что в летучем отряде придают большое значение похищенной реликвии и считают, что тот, кто возвратит Сердце Мира в Лайл-Магель, тот и возглавит сообщество ведьм. Лавандия собиралась представить дело таким образом, будто похищение стало возможным из-за небрежности Беринды, а вот она, Лавандия, напротив, проявила бдительность и прозорливость — ей и быть верховной ведьмой. При этом феминистка не представляла, где и как отыскать реликвию, и не надумала ничего лучшего, чем выследить Беринду и отнять Сердце Мира либо выяснить, как его можно заполучить.
— Бедная матушка, — заметила Анита, — бредет себе темными подземельями и даже не ведает, какая еще беда над ней разразилась… Эти уродины — не лучше гоблинов. Надо бы как-то предупредить ее.
— Ничего, разберемся, — ответил метаморф. Теперь он был высоким, плечистым, хотя лицо по-прежнему оставалось бесформенным измятым овалом. — Со мной не пропадете! Как я ловко этих теток вокруг пальца обвел, а? Вы только в городе меня не выдавайте, а уж я для вас… Да я… Вот увидите!
Разговор обратился к последним событиям и подвигам оборотня, затем мало-помалу оказалось, что Аните и слово вставить не дают — Аназия с метаморфом углубились в обсуждение трансформаций внешности и сыпали при этом такими терминами, что у молодой ведьмы снова заболели уши. Наконец она не выдержала и прибегла к испытанному средству:
— Эй, метаморф, а звать тебя как?
Остаток пути до Адигена проделали в молчании. О чем думали оборотень с Аназией, ведьму не слишком занимало. Если попутчики дуются на нее, пусть. Сама же Анита волновалась за Шона. Как он там без нее? Не попал ли в какую-то беду? Правда, с ним матушка Беринда, небось убережет.
Размышляя о Шоне, ведьма даже не заметила, как дошли до Адигена. Брели-то они окольными дорогами, опасаясь снова столкнуться с феминистками, а едва свернули на главный тракт — и прямо перед носом оказались приземистые серые башни городских ворот. Створки распахнуты настежь — заходи всяк, кто пожаловал. В Адигене рады гостям! Перед воротами выстроилась вереница телег и фургонов — повозки по одной исчезали под сводами башни. Обратно тоже двигался нескончаемый поток пешеходов, всадников и разнообразного транспорта. По сторонам от входа стояли нарядные стражники, вооруженные алебардами, а рядом красовался здоровенный щит с перечнем рас, чье присутствие в славном Адигене нежелательно. Пока ждали в очереди, Анита от нечего делать принялась читать список. Ледяные великаны, каменные великаны, огнедышащие драконы, ядовитые змееползы, жаропышные серпенты, гоблины, взрывоопасные джинны-экстремисты, царевичи-дураки, кентавры… Почти все расы оказались незнакомы, а в конце, под старыми выцветшими от времени строками, свежей краской было приписано: «Угрюмцы и печальники любой национальности, а также лица, не имеющие при себе наличных денег». Ни ведьм, ни говорящих метел, ни оборотней в списке не значилось, и веселые, непрерывно хохочущие стражники пропустили компанию в город без вопросов. Впрочем, во избежание неприятностей Анита взяла метлу в руки и нахлобучила шляпу Беринды, чтобы выглядеть заправской ведьмой… То есть она, конечно, и была ведьмой… но скорее внутри, а не снаружи. Ну а в шляпе и с метлой — все же как-то солидней. Не так бросается в глаза легкомысленная внешность. Оборотень стал неприметным и удивительно серым пейзанином. Когда он миновал ворота, стражники глядели сквозь него — подобные типы каждый день сотнями вступают в славный Адиген.
Это только поначалу Шон решил, что в подземелье царит непроглядный мрак. Спустя несколько минут после того, как ведьма погасила колдовской фонарик, глаза привыкли и начали что-то различать в темноте. Постепенно стало понятно, что отдельные куски породы слабо фосфоресцируют, образуя причудливую мозаику серых пятен на черном фоне обычного песчаника. Света эти камни давали немного, но все же позволяли идти по пещере, не натыкаясь поминутно на препятствия, хотя время от времени Шон все равно спотыкался. Беринда каким-то чудом умудрялась шагать среди камней и сталактитов, избегая столкновений.
