Алла Дымовская - Доктор Самты Клаус
Стало быть, сижу я и слухаю эфир и заодно, как корейские братья вовсю кроют матом Чапаева на веранде. И шо же оказывается. На этом корабле, которого я не видел, но о котором мне Пфуй натрындел по секрету, ни кто иной, как наиглавнейший ваш дружок заявился. Степан Навроде. А лохань его «В последний путь» называется. Как вы поперли денежки с его счетов, а сам Степка растратил резервный валютный фонд республики Гаити, так его и упекли в тюрягу. Где он и оттрубил от звонка до звонка двадцать годков хлеборезом.
Теперь вот лично приперся. За полным расчетом, наверное. И не один, а с добрыми молодцами, тридцать три штуки. Все отставные минеры Черноморского флота, и с ними дядька прапорщик. Так я вот шо думаю. Заграждения наши они вполне за год-другой смогут потихонечку обезвредить, коли сильно постараются. Всего у нас в тамошнем районе контактных мин в пограничных водах семь тысяч сто сорок две. И ежели по одной в день, то… Сочтите сами, у меня мозгов не хватает.
О том, что сказал ПД радисту Жукову и еще о некоторых насущных заботах.
Лэм Бенсон, выслушав с завидным терпением всю ту хрень, которую нес ему шепотом битый час радист Жуков, вовсе не схватился за голову, когда услышал главное. По правде сказать, чего-то такого он и сам ожидал последние двадцать лет. И когда узнал о дружеском визите бывшего хозяина острова, а вместе с ним и тридцати трех прапорщиков и одного минера (или наоборот), то не слишком расстроился.
— Вот что, Встанька, — произнес Лэм и сплюнул остатками еловой шишки. — Надо тебе отправиться на подводную станцию «Вылупленные зенки» и отключить минные заграждения.
Радист Жуков на это ничего не сказал, а только завопил на весь поселок:
— Ой, беда, ребятушки! Наш диктатор рехнулся!
Из окон тут же повысовывались любопытные лохматые и причесанные головы, а все присутствующие на крылечке подошли поближе. Особенно близко подошел доктор Клаус, в тайной надежде опять обрести скоропостижно утраченного пациента. В его голове вихрем проносились следующие мысли: «А что? Лоботомия, это интересно. Или лучше лечить электрошоком? Где тут, по случаю можно раздобыть смирительную рубашку?».
— Тише ты, не ори! Мочевой пузырь застудишь! — зашипел Лэм на испуганного радиста. И уже миролюбиво принялся объяснять. — Ну, подумай сам. Зачем нам корабль на рейде. Когда хорошее и исправное судно можно использовать в благородных коммерческих целях. Например, для перевозки нашей сертифицированной, урановой руды в Иран. Не знаю, какие у них там минеры, но чтобы они не ошиблись семь тысяч сто сорок два раза подряд, мне слабо верится. Команде же мы выплатим премиальные, причем такие, что ни одному хлеборезу не по карману.
— А как же быть с самим Степкой? — спросил радист Жуков, благоговейно взирая на ПД, вновь обретавшего всеобщее и безраздельное уважение.
— Как, как? — передразнил его Лэм, одновременно припоминая несладкие годы детства, проведенные на острове, по чьей, спрашивается, вине? (Если бы Степан Навроде в этот момент мог видеть выражение лица ПД, то судно «В последний путь» уже бы разводило пары и удирало прочь, согласно своему названию). — Мы напустим на него Вонючку, вот как!
Да, Лэм Бенсон был голова, с этим радист Жуков даже и не пытался спорить. Счеты, которые имел Вонючка лично к Пожизненному Диктатору Таинственного острова не шли ни в какое сравнение с мечтами о том, чтобы Вонючка сделал с его бывшим хозяином. А все почему? Да потому. Конечно, и сам Лэм Бенсон был не подарок. Он не позволял Вонючке куражиться над живыми человеческими существами, таскать припасы у официальной делегации гомноидов из Собачьих Псов, а также оштрафовал за кражу простыней из поселкового склада на десять трудодней. Но, по крайней мере, при нем приведение, маленькое и ужасное, могло во всем остальном жить так, как ему, привидению, заблагорассудится. Хулиганить со скунсами и дергать енотов за хвосты, плеваться на портрет Рахманинова и в динамики, орать матросские песни на кладбище, и даже устраивать раз в год шабаш на Безымянной Высотке в «День Освобождения Хабаровского края от монголо-татарского ига».
При «Харе» же и без того пропащая жизнь Вонючки была черна, как украинская ночь, которую привидение, правда, никогда не видело, но заочно было согласно. Что чернее украинской ночи может быть только его собственное, убогое существование. И вот почему. Беспокойные ученые люди из «Хари» ставили эксперименты. С утра до вечера, и с вечера до утра. На чем попало и все равно для чего. Понятное дело, не обошли своим вниманием и Вонючку. Конечно, достать Джейсона на блуждающем кукурузном поле, и пройти первый уровень с карликами, руки у них были коротки, как и мозги. Да только Джейсон, тоже еще брат по параллельной вселенной называется, Вонючку на свое поле не пустил. Сказал, вони от него много. (Ага, а сам купоросом трансформаторную будку окуривает!). И пришлось маленькому, ужасному привидению отдуваться за двоих. Ну и за карликов тоже.
Чего только с ним не делали эти гнусные дипломированные людишки, выдававшие себя за интеллектуальный цвет человечества! У Вонючки не было вовсе никакого диплома, равно как и ученой степени, но зато хватало ума понять — народ от безделья дурью мается, причем за чужой счет. («Эх, добраться бы до этого доброхота, Степки Навроде, и показать ему: как выглядит украинской ночью кладбище со стороны покойников!» — у Вонючки достало здравого смысла зреть в корень вещей, и за банановыми пальмами увидеть главного лешего.) Это же вспомнить страшно, чего ему пришлось нахлебаться!
Его поили и горящей самбукой, и ямайским ромом, и настойкой стрихнина на лимонной корочке. Заставляли бегать наперегонки с трамваем под секундомер. Запирали в холодильнике, газовой камере, микроволновой печи и чулане с крысами. А еще вешали, сжигали на костре, бросали под газонокосилку, и заражали вирусами легочной формы холеры. И все это, чтобы проверить бедного Вонючку на живучесть. Маленькое ужасное привидение никак не могло втолковать экспериментаторам на доступном человеческом языке: привидение, оно потому и привидение, что уже благополучно померло задолго до них. И ставить опыты на выживание покойника со стажем, то же самое, что использовать доильный аппарат без коровы с намерением получить молоко.
— Эй, Вонючка, где ты там! — закричал ПД и пронзительно присвистнул. — Вылетай, не бойся. Есть общественно полезная работа на полную ставку, плюс премиальные.
Из-за безмолвствующего динамика возникла белая, недоверчивая тень, и потянулась в сторону крылечка.
— Ась? Как говорите, господин диктатор? — заискивающе спросил Вонючка, словно не веря, что и маленькому ужасному привидению может когда-то крупно подфартить. — А премиальные в размере оклада?
— Двух, — коротко и торжественно произнес Лэм Бенсон. — Сейчас же дуй на ту посудину, которая стоит на рейде возле самого южного берега за крайним восточным мысом. Там найдешь в капитанской каюте Степку Навроде. А дальше… Гм! Дальше, насколько тебе позволит фантазия, лучше бурная и неуемная. Короче, от своего имени я тебе позволяю со Степкой делать все то, что раньше строго-настрого запрещал по отношению к живым человеческим существам. Аванс можешь получить сейчас, а гонорар и премиальные по возвращению.
Никто и никогда еще не видел маленькое и ужасное привидение таким гордым и обиженным. Точнее, обиженным его видели все, кому не лень или было время послушать. А гордым вообще никогда, потому что не случалось повода. Но теперь Вонючку было не узнать. Его белое заштопанное одеяние развевалось на ветру, поднятого самим Вонючкой при помощи многократных глубоких вздохов. Злобные прозрачные глазенки грозно блестели и метали молнии ближнего радиуса действия:
— Вонючка там не какой-нибудь! Вонючка еще всем покажет, почем фунт лихой чести! Да за Степку Навроде мне никаких премиальных не надо, сам приплачу сверху! У-у-у! — завыло от восторга привидение, но потом все же маленько одумалось: — Хотя гонорар я возьму. Накладные расходы, то да се! И пусть Мудыч побожится, что больше не станет сажать меня в ведро! И пусть Рахманинова оставят в покое хотя бы на месяц, дайте старику отдохнуть! И пусть мне подарят ручного енота-полоскуна для стирки моих простыней в пруду! И пусть доктор Бряк отдаст души всех покойных кроликов! И пусть те, кто жарят шашлыки на кладбище, оставляют в мою пользу бараний дух и винные пары!
ПД ненадолго задумался. Требования Вонючки отчасти были справедливы, отчасти напоминали «райдер» начинающей попзвезды, которая еще толком не знает, что бы этакое потребовать от продюсеров, а выпендреться хочется до «не могу».
— Ладно, получишь все, кроме енота! — постановил ПД. Во-первых, потому что нельзя сразу соглашаться на все требования исполнителя, иначе он тут же придумает новые. А во-вторых, никакого енота-полоскуна у Лэма и в помине не было, тем более, ПД не хотел, чтобы кто-то полоскал грязное нижнее белье в общественном пруду. — Давай, лети мухой за авансом, а потом дуй на корабль. И чтобы Степка от тебя в своем уме не ушел!
