Сергей Лукьяненко - Остров Русь (сборник)
Стас гордо оглядывался вокруг, так, словно действительно восстал из мертвых.
— О Осирис, ты — бог могучий! — заорал Гопа, возбужденно прыгая вокруг нас. — Нет бога, подобного тебе! Как сам ты воскрес после битвы с Сетом, так и слуги твои легко возвращаются к жизни! — Он явно решил использовать сотворенное нами чудо в целях укрепления своей религиозной власти.
Кто-то схватил меня за руку. Я обернулся. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, передо мной стоял Неменхотеп.
— Прости мне мое неверие, верный слуга Осириса, — забормотал он заискивающе, — я был не прав. Осознал. Раскаиваюсь. Забудем прошлое и станем друзьями. Давай лечи меня.
И тут я по-настоящему разозлился.
— Э нет, фашист! — закричал я. — Все не так просто! Ты оскорбил верного слугу Осириса, и теперь мое заклинание не подействует, пока ты сам не искупаешься в кипящем масле!
— Да брось ты, — проникновенно сказал фараон, — давай так, без масла, а? Попробуем?
— Ну давай попробуем, — мстительно усмехнулся я и, сунув руки в карманы, выключил дистанционные блоки. — Стас, дай ему браслеты, — обернулся я к брату.
Тот снял с рук еще горячие браслеты и протянул их фараону. Неменхотеп подул на них и проворно натянул на запястья.
— А как застегиваются? — кротко заглянул он мне в глаза.
Я застегнул браслеты.
— Ну давай, говори заклинание, — поторопил фараон.
Что ж, пожалуйста. Как и в прошлый раз, я взмахнул руками и возвестил:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять!
Фараон замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом неуверенно кашлянул и тут же зашелся в болезненном приступе.
— То-то, — сказал я. — Лезь в котел.
Стас злорадно засмеялся.
— Классно, Костя, — сказал он по-русски. — Так ему!
Неменхотеп затравленно огляделся. И его взгляд остановился на отоспавшемся благодаря пастилке Толяро военачальнике.
— Доршан, — позвал он. — Подь сюда.
Тот подскочил к нам и сразу вполголоса спросил меня:
— У тебя этих штук больше нету, а? Так спалось славно! Хочешь, на дротик поменяемся? Наконечник, между прочим, не бронзовый, а золотой…
— Кончай базар, — прикрикнул Неменхотеп, и Доршан вытянулся в струнку. — Слушай сюда. Я сейчас в котел прыгну, а этот, — фараон ткнул меня пальцем в грудь, — должен меня оживить. Понял?
— Так точно!
— Вот если я не оживу, обоих четвертуешь. Ясно?
— А чего тут неясного? — расслабился Доршан.
— Разговорчики!
— Так точно! — вновь встал по стойке смирно воевода. — Ясно! Четвертуем, как два пальца обмочить!
— А ты понял? — обратился фараон ко мне с угрозой в голосе.
— Лезь, — отрезал я непреклонно. — И быстрее, а то передумаю.
Вновь отбросив неуместную спесь, он жалобно попросил:
— Еще минутку можно? Одну?
— Ну давай, — смилостивился я. — Что там у тебя?
Взмахом руки фараон подозвал к себе раба-нубийца.
— Сейчас я прыгну туда, — указал он на котел.
— Туда? — не поверил своим ушам нубиец.
— Туда, туда, раб бестолковый, — нетерпеливо похлопал себя по ляжке фараон. — А вы меня через минуту вытащите. Уяснил?
— Через минуту? — переспросил нубиец.
— Маловато будет, — глумливо улыбаясь, встрял Стас. — Не успеешь свариться, не подействует. Две минуты.
Неменхотеп скрежетнул зубами, но тут же послушно переинструктировал нубийца:
— Через две минуты. Усвоил?
— Через две минуты? — снова переспросил тот.
— Да! Да! — заорал Неменхотеп в ярости. — Крокодилам скормлю!
— Через две минуты. Усвоил, уяснил, — подобострастно кланяясь, попятился перепуганный нубиец.
Фараон в сердцах плюнул и, бормоча проклятия и жалобы, полез по ступеням помоста.
А Гопа тут же подскочил к Доршану и что-то зашептал ему на ухо, опасливо косясь по сторонам.
Доршан наморщил лоб, соображая. Потом лицо его просветлело.
— Маршалом? — уточнил он.
— Тс-с, тише ты, болван! — зашипел Гопа.
Неменхотеп тем временем добрался до верха, обернулся к толпе, желая что-то сказать, открыл было рот, но потом просто махнул рукой и прыгнул.
Народ ахнул.
Но я не успел включить оживители, потому что за руки меня схватили два старых знакомых гвардейца из отряда Доршана, а сам он приставил острие своего копья к моему горлу.
Гопа, брызжа слюной, прошипел мне в лицо:
— Только слово из своего заклинания пикнешь, сдохнешь как шакал!
Доршан подтверждающе кивнул и широко улыбнулся.
— Типичный дворцовый переворот, — констатировал Стас, довольно-таки безучастно разглядывая уткнутый в мое горло дротик. — Путч. ГКЧП. Но ты, Костя, не бойся, они тебе ничего не сделают. Хорошие врачи всем нужны.
Спасибо, братик, успокоил.
Тем временем нубиец выкопал откуда-то песочные часы и, выпучив глаза, напряженно уставился на струйку. Вот песок полностью перетек из верхнего сосуда в нижний, и Стас мрачно сказал:
— Вкрутую.
А я вспомнил сказку «Конек-горбунок».
Нубиец и двое его товарищей бросились к котлу, и вскоре тело фараона легло на то же место, где только что лежал Стас. Выглядело оно просто ужасно.
Удостоверившись в том, что фараон не оживает, и крикнув моим стражникам: «Руки покрепче держите!» Гопа забрался на помост, вновь приставил к губам свой бронзовый мегафон и с воодушевлением объявил:
— Возрадуйся, народ Египта! Свершилась воля девятки богов! Кровавый тиран Неменхотеп повержен, и отныне фараон — я! А его невеста, между прочим, автоматически переходит ко мне. Сейчас и свадебку сыграем!
Народ обалдело молчал.
— Вот паразит! — взбеленился Стас. — От одного избавились, второй туда же норовит! Костя, что делать будем?
— Ны заю, — ответил я вместо «не знаю», потому что нормально говорить мне не позволял наконечник доршановского дротика. Золотой, между прочим.
Но тут ситуация в который уже раз перекувыркнулась по-новому. Окруженный отрядом воинов, к помосту пробился советник фараона от Севера, Ашири. Видно, он был более предан своему владыке, чем Гопа и Доршан.
— Слазь, предатель! — крикнул он жрецу. — Или я сам сброшу тебя, и даже Анубис не пожелает держать в своем царстве такую гниль!
— Арестуй его, Доршан! — взвизгнул Гопа с помоста.
Не отводя от меня дротик, Доршан дал команду, и тут такое началось!.. Кто кого колол, кто кого рубил, а кто кого руками молотил, понять было невозможно. Через минуту уже не только солдаты, но и все собравшиеся зеваки мутузили друг друга чем придется.
И они, наверное, подчистую самоистребились бы, а история Египта на том бы и закончилась, если бы вдруг среди ясного неба не засверкали молнии и не загремели раскаты грома.
— Осирис, Осирис идет! — закричал Стас радостно, и все раболепно повалились на землю. Включая солдат и Доршана, который, упав к моим ногам, тихонько проскулил:
— Так и есть, в самом жутком своем воплощении. Сейчас карать начнет…
Освобожденный, я судорожно глотнул воздух и оглянулся, выясняя, в чем же, собственно, дело. И сразу все стало ясно. Переступая через распростертые тела насмерть перепуганных людей и паля в воздух из муми-бластера, к нам величавой поступью двигался Шидла.
— Ко мне, котята! — гаркнул он зычно, и мы со Стасом со всех ног кинулись к нему. Но на полпути Стас остановился и позвал:
— Лина!
Хайлине, соскочив с носилок, побежала к нам.
— А это еще что за маленькая самка? — спросил Шидла, с интересом ее разглядывая.
— Она с нами, — тяжело дыша, ответил Стас. — Айда быстрее, пока они не очухались.
— Бояться их нечего, — уверенно ответил Шидла, — но убивать не хочется. Так что давайте правда поспешим. Самка пусть садится верхом на меня, а вы покрепче держитесь за гриву.
Мы помогли Лине взобраться ему на спину и вчетвером помчались к лесу.
Глава пятая,
в которой нам крупно не повезло
Минут через пятнадцать мы, запыхавшись от быстрого бега, сидели в хроноскафе. Шидла что-то настраивал на приборном щитке, Стас, чертыхаясь, брезгливо отцеплял от одежды вареные овощи, а Лина осматривалась, широко открыв глаза от любопытства и удивления.
— Наладил? — спросил я сфинкса.
— Давно уже. Вас искать замучился. Испугался даже. А как зовут маленькую самку? — кивнул он в сторону Лины.
— Девочку, — поправил я. — А зовут ее Хайлине.
Услышав свое имя, Лина кокетливо потупилась.
— Только она всеземного не знает, — добавил я.
— Это ясно, — сказал Шидла. — Тогда вот что. Посади ее в свое кресло и пристегни ремень. Ремни я тоже починил. А сам покрепче держись за спинку, ты уже привычный.
