Терри Пратчетт - Эрик, а также Ночная Стража, ведьмы и Коэн-Варвар
— У него уже столько заказов на эти яблоньки… — продолжала нянюшка Ягг. — Представь себе, скоро будут пробовать, какова я на вкус. Здорово, правда? Целые тыщи!
— Ты хотела сказать, еще тыщи, — съязвила матушка.
О похождениях нянюшки Ягг ходили легенды, на прослушивание которых дети до шестнадцати не допускались.
— Ну спасибочки, Эсме. — Нянюшка Ягг на миг обиделась, но тут же с притворной жалостью охнула: — Эсме! Да тебя никак завидки берут? Неужто тебе завидно, что твоя давняя подруга наконец купается в лучах честно заслуженной славы?
— Меня? Завидки? С чего бы? Подумаешь, яблоко. Велика важность!
— Вот и я так подумала. Обычный галантный жест, чтобы польстить даме в летах, — кивнула нянюшка. — Ну а у тебя тут как?
— Хорошо. Просто замечательно.
— Дров на зиму припасла сколько надо?
— Почти.
— Славненько, — протянула нянюшка. — Славненько.
Некоторое время они сидели молча. На подоконнике, стремясь вырваться на сентябрьское солнышко, выбивала тихую дробь бабочка, разбуженная неосенним теплом.
— А картошка… Картошку выкопала? — спросила нянюшка.
— Да.
— Урожай нынче богатый.
— Богатый.
— А бобы засолила?
— Да.
— Время–то как летит… На следующей неделе уже Испытания. Ждешь?
— Да.
— Готовишься?
— Нет.
Несмотря на яркое солнце, в углах комнаты скопились тени. Или это нянюшке почудилось? Сам воздух как будто помрачнел. Ведьмины хижины крайне чувствительны к настроению своих хозяек. И тем не менее, молчать нянюшка не могла. Глупцы обычно несутся вперед сломя голову, но они — сущие улитки по сравнению с маленькими старушками, которым уже нечего терять.
— Придешь в воскресенье на ужин?
— А что будет?
— Свинина.
— В яблочном соусе?
— Да…
— Нет.
За спиной нянюшки раздался пронзительный скрип: дверь распахнулась настежь.
Обычный человек, чуждый ведьмовства, непременно нашел бы этому разумное объяснение — простой сквозняк и ничего больше. И нянюшка Ягг с дорогой душой согласилась бы с этим, если бы не маленькая деталь: каким образом сквозняку удалось справиться со щеколдой?
— Ну, пора мне, заболталась, — она проворно поднялась. — В это время года всегда хлопот полон рот, верно?
— Да.
— Так я пошла.
— До свиданья.
Нянюшка торопливо выскочила из дома, и тот же самый сквозняк захлопнул за ее спиной дверь.
Возможно, она чуток переборщила.
Но лишь чуток.
В ремесле ведьмы основной недостаток (вернее, кое–кто полагает это недостатком) состоит в том, что всю жизнь приходится торчать где–нибудь в глуши. Нянюшку, однако, это ни капельки не удручало. Ей всего хватало. Правда, в юности пару раз случалось, что заканчивались мужчины, но она и это пережила. Всякие Заграницы — глянуть на них, конечно, занятно, но ежели смотреть в корень, кому они нужны? Занятная новая выпивка и диковинный харч — ну, разок попробовал, и все. Заграницы — это места, куда ездишь делать важные дела, но потом все равно возвращаешься домой, туда, где тебя ждут.
Нянюшке Ягг нравились маленькие, тихие царства.
Пересекая полянку, она аж залюбовалась видом, что открывался перед ней. Ее собственный домик стоял посреди Ланкра, там из окошка ничего похожего не увидишь, а вот матушка могла вволю наслаждаться лесом, долинами и громадным округлым горизонтом Плоского мира.
«Подобный вид, — подумала нянюшка, — способен пленить… и дороги назад уже не найдешь.»
В свое время ей объяснили: мир на самом деле круглый и плоский — вполне логичный вывод, если посмотреть по сторонам. А еще он покоится на спинах четырех слонов, которые стоят на панцире огромной черепахи, — что совсем не логично. Но поскольку все это происходило Где–то Там, Далеко, против такого устройства вселенной нянюшка не возражала. Пока у нее был ее личный портативный мирок радиусом примерно миль в десять, все прочее нянюшку не интересовало.
Но Эсме Ветровоск такое крохотное царство не устраивало. Она была из других ведьм.
Нянюшка считала своим священным долгом не давать матушке Ветровоск заскучать. Яблоки, если разобраться, мелочь, ничтожная шпилька, такими штучками Эсме не проймешь. И тем не менее в ней проснулись легкая досада и ревность, стало быть, теперь ее очередь подстроить нянюшке мелкую пакость, такую, чтоб о ней знали только они вдвоем. И вот тогда день Эсме Ветровоск будет прожит не зря.
Нянюшка легко справилась бы с гневом подруги. Но не со скукой. От скуки ведьма способна на все .
Выражение «всякий развлекается как может» обычно произносят так, словно тут есть чем гордиться. Но хуже нет, когда со скуки ведьма в самом деле начнет развлекаться как может. Потому как у ведьм на редкость превратные представления о развлечениях. А такой могущественной ведьмы, как Эсме Ветровоск, здешние горы, без сомнения, не видели уже много поколений.
Впрочем, близились Испытания. Ближайшие несколько недель Эсме будет чем заняться. Она кидалась на всякий вызов, как форель — на блесну.
Нянюшка Ягг ждала Испытаний с неменьшим нетерпением. Цельный день веселишься на открытом воздухе, а вечером — большой костер. Испытания без доброго жаркого костра — слыханное ли дело!
А потом, когда костер прогорит, в золе можно печь картошку.
День плавно перетек в вечер. Из углов, из–под столов и табуреток радостно выползли тени.
Тьма окутала матушку, которая тихо покачивалась в своем кресле. На лице матушки Ветровоск застыла глубокая сосредоточенность.
Поленья в камине прогорели и превратились в угольки, гаснущие один за другим.
Ночь спустилась на Плоский мир.
Старые каминные часы мерно отсчитывали секунды. Лишь их тиканье нарушало царившую в доме тишину.
Потом послышался слабый шорох. Бумажный кулек на столе шевельнулся и медленно скукожился, точно воздушный шарик, из которого выпустили воздух. По комнате разлился тяжелый запах гнили.
Чуть погодя из кулька выполз первый червяк.
II
Нянюшка Ягг вернулась домой и только–только успела налить себе добрую кружку пива, когда в дверь постучали. Она со вздохом поставила кружку на стол и пошла открывать.
— Кого я вижу! И что это вас занесло в наши края? Тем более вечера нынче холодные, уже не погуляешь…
Нянюшка, пятясь, возвратилась в комнату. Следом за ней порог переступили сразу три ведьмы — все в черных мантиях и остроконечных шляпах, традиционной ведьмовской спецодежде. Правда, ни одна уважающая себя ведьма никогда не будет походить на другую, индивидуальность превыше всего. И униформа этому только способствует: здесь опустим, там подошьем — и вот вам мелочи, которые тем заметнее, чем очевиднее единообразие.
Взять, к примеру, мамашу Бивис: шляпа у нее была с очень плоскими полями и такой острой верхушкой, что впору в зубах ковырять. Мамаша Бивис нянюшке нравилась. Та хоть и была шибко грамотная (порой ученость из нее так и перла), зато сама чинила себе башмаки, нюхала табак, а это, по скромному мнению нянюшки Ягг, был первый признак Нашего Человека.
В одежде мамаши Динбаж наблюдался определенный беспорядок, словно сетчатка ее внутреннего ока отслоилась, и старушка жила сразу в нескольких временах. Когда человек тронется умом, добра не жди, а уж если упомянутый ум слегка повернут на сверхъестественное… Оставалось надеяться, что мамаша Динбаж всего лишь путает, куда надевать нижнее белье — под платье или поверх него.
В последнее время старушка Динбаж совсем сдала. Ее стук в дверь иногда раздавался за несколько часов до появления самой бабуси, а следы на дорожке возникали несколько дней спустя.
При виде третьей ведьмы сердце нянюшки ушло в пятки, но не оттого, что Летиция Мак–Рица была дурной женщиной. Совсем напротив, она слыла дамой достойной, порядочной, любезной и доброй — если речь шла о миролюбивых животных и воспитанных детях. А еще Летиция всегда готова была оказать ближнему добрую услугу. Беда в том, что Летиция руководствовалась единственно своими представлениями о благе этого ближнего и с ним самим не советовалась. В результате услуга, как правило, оказывалась медвежьей.
Вдобавок Летиция была замужем.
Нянюшка ничего не имела против замужних ведьм. Правила этого, в общем, не запрещали; она и сама сменила множество мужей, троих так даже законных. Однако почтенный Мак–Рица был отставным волшебником, причем волшебником богатым (весьма необычный факт), и нянюшка подозревала, что Летиция занимается ведьмовством, лишь бы не сидеть без дела, как иные дамы определенного круга вышивают подушечки для преклонения колен в храме или навещают бедняков.
В общем, у Летиции водились кое–какие деньжата. У нянюшки деньжат отродясь не водилось, соответственно, она слегка недолюбливала тех, кто может жить в свое удовольствие.
