Йен Макдональд - Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Конечно. Это же очевидно. Мы пересекли границу Локального Пузыря.
И продолжали удаляться. Я смотрел, как уменьшается сам Пузырь, становясь лишь одной из ячеек «вспененного» галактического рукава. Вместо отдельных звезд я теперь видел лишь светящиеся пятна и точки — скопления сотен тысяч звезд. Это напоминало взлет над лесом: поляны еще видны, но отдельные деревья сливаются в аморфную массу.
А мы все удалялись. Затем расширение замедлилось и вскоре прекратилось. Я еще различал Локальный Пузырь, но только потому, что все это время не отрывал от него взгляда. Если бы не это, то я никак не смог бы выделить его среди десятков соседних пустот.
— Неужели мы настолько далеко? — спросил я. Грета покачала головой:
— Позволь мне кое-что показать.
Я опять не заметил, что она сделала, но Пузырь внезапно наполнился путаницей красных линий, словно нарисованных рукой ребенка.
— Это структура скважин, — догадался я.
Пусть меня коробило от ее лжи, пусть я боялся узнать всю правду, но я все же не мог отключить профессиональную часть своего сознания — ту ее часть, которая гордилась способностью распознавать такие вещи.
Грета кивнула:
— Это главные коммерческие маршруты, хорошо картированные трассы между большими колониями и основными торговыми узлами. Теперь я добавлю все известные соединения, включая те трассы, которые были пройдены случайно.
Резкого изменения красного клубка не произошло. Добавилось несколько петель и изгибов, один из которых пронзал стену Пузыря и касался Разлома Орла. Два других пересекали границу в иных направлениях, но ни один из них Разлома не достигал.
— Где мы?
— На конце одного из этих соединений. Видеть его ты не можешь, потому что оно направлено точно на нас. — Она слегка улыбнулась. — Мне нужно было установить шкалу, чтобы ты лучше понял. Какова ширина Локального Пузыря, Том? Примерно четыреста световых лет?
Мое терпение начало истощаться. Но мне все еще было любопытно.
— Около того.
— И хотя я знаю, что время полета через скважину меняется от точки к точке и зависит от оптимизации синтаксиса и топологии сети, правильно ли, что средняя скорость примерно в тысячу раз превышает скорость света?
— Чуть больше, чуть меньше.
— Значит, на путешествие до края Пузыря может уйти… около полугода? Скажем, пять или шесть месяцев? И год — до Разлома Орла?
— Ты хорошо это знаешь, Грета. И я это знаю.
— Ладно. Тогда взгляни сюда.
И картинка снова начала отдаляться. Пузырь съеживался, потом его скрыли несколько перекрывающихся газовых структур, края поля зрения начали заполняться темнотой, и вскоре мы увидели знакомый спиральный вихрь нашей галактики — Млечного Пути.
Сотни миллиардов звезд, взбитые в пышные белые полосы морской пены.
— Это и есть настоящий вид, — пояснила Грета. — Разумеется, подработанный. Сделанный поярче и пропущенный через фильтры, чтобы лучше воспринимался человеческим глазом. Но если бы у тебя были глаза с квантовой эффективностью, близкой к идеальной, да еще примерно метрового размера, то приблизительно такую картинку ты бы и увидел, если бы вышел из станции.
— Я тебе не верю.
Но подразумевал я совсем другое — я не хотел ей верить.
— Привыкай, Том. Ты сейчас очень далеко. Станция находится на орбите вокруг коричневого карлика в Большом Магеллановом облаке. Ты в 150 тысячах световых лет от дома.
— Нет, — едва не простонал я, по-детски отвергая то, чего не хотел признавать.
— Ты ощутил себя так, словно провел в капсуле много времени. И ты чертовски прав. Сколько прошло субъективного времени? Не знаю. Годы — вероятно. Возможно, десятилетие. Но объективное время — то, которое прошло дома — рассчитать гораздо легче. Чтобы добраться сюда, «Синему гусю» понадобилось сто пятьдесят лет. Даже если ты помчишься обратно прямо сейчас, Том, твое отсутствие там продлится триста лет.
— Катерина, — проговорил я, как заклинание.
— Катерина умерла. И мертва уже столетие.
* * *Как можно свыкнуться с таким фактом? Ответ: нельзя рассчитывать на то, что с этим вообще можно свыкнуться. Не у каждого получается. Грета рассказала, что наблюдала практически весь спектр возможных реакций и хорошо поняла лишь одно: почти невозможно предсказать, как эту новость воспримет конкретный человек. Она видела тех, кто в ответ на такое откровение лишь устало пожимал плечами, словно оно становилось последним в цепочке горьких сюрпризов, которые подбрасывала им жизнь — в каком-то смысле не страшнее болезни, тяжелой утраты или любого количества личных неудач. А видела и таких, кто просто уходил и через полчаса сводил счеты с жизнью.
Но большинство, по ее словам, со временем примирялось с реальностью, несмотря на мучительный и болезненный процесс самого примирения.
— Ты уж поверь мне, Том, — сказала она. — Я знаю, в тебе есть сила, чтобы пройти через это. Знаю, что ты можешь научиться жить и с такой правдой.
— Почему же ты не сказала ее сразу, как только я вылез из капсулы?
— Потому что тогда еще не была уверена, что ты сможешь ее принять.
— И когда ж ты обрела эту уверенность?
— После этой ночи. Я поняла, что Катерина не может значить для тебя слишком много.
— Сука!
— А ты с этой сукой переспал. О чем и речь.
Мне захотелось ее ударить. Но разозлил меня не ее цинизм, а жестокая правда ее слов. Она была права, и я это знал. Мне просто не хотелось это признавать — не больше, чем хотелось признавать то, что происходило здесь и сейчас.
Я подождал, пока не уляжется злость.
— Так ты сказала, что мы не первые? — спросил я.
— Нет. Думаю, первым стал корабль, на котором прилетела я. К счастью, он оказался хорошо оснащен. После такой же маршрутной ошибки у нас нашлось достаточно запасов, чтобы заложить самоподдерживающуюся станцию на ближайшем астероиде. Мы знали, что вернуться нам не суждено, но зато мы хотя бы смогли обеспечить себе более или менее нормальную жизнь.
— А потом?
— Первые годы у нас хватало дел, чтобы просто остаться в живых. А потом из скважины вылетел другой корабль. Поврежденный, дрейфующий — совсем как «Синий гусь». Мы отбуксировали его к себе, разбудили команду, сообщили им новость.
— И как они ее восприняли?
— Примерно так, как мы и ожидали. — Грета усмехнулась. — Двое сошли с ума. Одна покончила с собой. Но не меньше десятка из них все еще здесь. Если честно, то для нас стало благом, что сюда попал еще один корабль. И не только потому, что у них оказались припасы. Помогая им, мы помогли себе. Перестали жалеть себя, несчастненьких… И этот корабль не стал последним. С тех пор все повторялось еще раз восемь или девять. — Грета смотрела на меня, подперев голову рукой. — Улавливаешь намек, Том.
— Какой именно?
— Я знаю, как тебе сейчас тяжело. И это не пройдет так скоро. Но если тебе будет, о ком беспокоиться, то забота исцелит тебя. Сгладит переход.
— И о ком же мне заботиться?
— О ком-нибудь из твоего экипажа. Теперь ты уже можешь разбудить одного из них.
* * *Грета стоит рядом, когда я вытаскиваю Сюзи из компенсаторной капсулы.
— Почему ее? — спрашивает Грета.
— Потому что ее я хочу разбудить первой, — отвечаю я, гадая, уж не ревнует ли Грета. Я ее не виню — Сюзи очень красива, но она еще и умна. Лучший синтакс-штурман в «Ашанти индастриал».
— Что случилось? — спрашивает Сюзи, когда у нее проходят неизбежные после пробуждения слабость и головокружение. — Нам удалось вернуться?
Я прошу ее поделиться своими последними воспоминаниями.
— Таможня, — отвечает Сюзи. — Эти кретины на Архангеле.
— А потом? Что-нибудь еще? Руны? Ты помнишь, как вычисляла их?
— Нет, — говорит она и что-то улавливает в моем голосе. Может, я лгу или не говорю всего, что ей нужно знать. — Том, еще раз спрашиваю. Нам удалось вернуться?
Минуту спустя мы укладываем Сюзи обратно в капсулу. В первый раз не сработало. Возможно, получится в следующий раз.
* * *Но у нас снова и снова ничего не получалось. Сюзи всегда была умнее меня, она быстрее соображала. Едва выбравшись из капсулы, она сразу догадывалась, что мы улетели гораздо дальше сектора Ше-дар. И всегда опережала мое вранье и оправдания.
— У меня было иначе, — поведал я Грете, когда мы снова лежали рядом несколько дней спустя. Сюзи все еще находилась в капсуле. — Думаю, сомнения терзали меня так же, как и ее. Но едва я увидел рядом тебя, как сразу обо всем позабыл.
Грета кивнула. Ее лицо скрывали растрепавшиеся после сна пряди волос. Одна прядка оказалась между губами.
— Тебе ведь стало легче, когда ты увидел знакомое лицо?
— Отвлекло меня от проблемы, уж это точно.
— Все равно тебе от нее никуда не деться. Кстати, с точки зрения Сюзи, ты ведь для нее тоже знакомое лицо, правильно?
