Ярослав Веров - Третья концепция равновесия
«Так у тебя и зрительное пространство есть?! Хм, как я удачно… А звать меня по-разному. Тебе, почтеннейший, я так отрекомендуюсь: Гонория Кауза. Ну как, звучит?»
Звучит. Да только зовут тебя, почтеннейший, вовсе не так. А зовут тебя…
«Не надо. Знаешь, так молчи. А то еще подмыслит кто. Нам это никак не дозволено».
Говори, с чем пожаловал? «Все в трудах, трудах. Не люблю покоя самосозерцания. Вот, думаю, а не помочь ли людям, не облегчить ли тяжкое бремя саднящих воспоминаний. Ведь, согласись, почтеннейший, что омрачает здешнюю мыслежизнь? Конечно, неприятные, ужасные, стыдные и леденящие воспоминания. Кому ж не знаком этот сосущий синдром совести, когда хочется убежать. А куда здесь бежать? Все в тебе».
Что-то я не совсем.
«Ну вот, скажем, вы ТАМ кого-нибудь зарезали, а может даже и хуже, ну там, расчленили живьем, дезинтегрировали, продали в рабство, унизили, а то и не приведи… Да вовсе — Родину продали. В буквальном смысле. И за гроши. А теперь мучаетесь, что так мало поимели. А мы это дело можем раз — и выкусить. А? Как тебе? Раз — и в дамках. Или во ферзях. И никаких мук совести. Качество гарантируем».
Любопытственно. Прямо как в черную дыру. В зрительном, значит, не все так просто, не я сам подбираю видеообраз мыслеобраза, то есть я, но не совсем. Что-то накладывает.
«Ты это о чем, почтеннейший? Я о деле тебе. Вообрази, раз — и воспоминания как не бывало. Ты давай, решай скорее. А то услуга нелицензируемая, надо бы поспешить. Да и активность моя падает от пустых разговоров. А если ты насчет возмещения затуманился, так не беспокойся. Исключительно по велению сердца, на альтруистической основе, в порядке ассенизации общего мыслеустройства. По большому счету, это даже твоя прямая обязанность — сдать свои мерзкие, вонючие воспоминания».
Ах ты, дупло трухлявое! Альтруизм тебе? Я ж тебя насквозь мыслю! Тут им и не пахнет. А туда же, на сознательность давить удумал. Вот у вас, у гуманоидов, канитель, чуть что — так закосить на сознательность, чувство долга, гражданскую позицию, логику вещей. Анекдот, да и только.
«Чур тебя. Ты что, не гуманоид, что ль? Чурка, получается, полуживая? Так ты еще под нас подделываешься? Да я таких как ты, чурок, раздевал до нижнего белья. Без единого воспоминания оставлял, чтобы знали свое место! Щас ты мне!.».
Щас ТЫ мне. А ну-ка, вот так. И вот так. И еще вот так. Ну и мерзость в тебе скопилась. А напоследок, вот так. И все.
Черная дыра мелко-мелко завибрировала, заколебалась, по ее поверхности пошли всплески элементарных флуктуирующих частиц, и она стала растекаться, оплывать, терять очертания, заслоняя звезды. Гравитационная активность скаканула резко и неустранимо. И дыра, тяжко застонав, начала процесс самосхлопывания. Коллапс длился недолго, собственно, все произошло мгновенно. Дыра была и вот ее нет. Нигде.
А тебе, батенька, это самосхлопывание будет еще долго видеться. Изнутри. Вечно. А кто ты есть — тебе уже не вспомнить. Да. Финита ля комедия (откуда это?). Не надо было наглеть. Однако, вот как. Проанализируем. Мы, значит, оперируя образами зрительного пространства, как якобы физическими объектами, можем воздействовать на мнимые мыслеформы. Я ж его разотождествил, не будь я Фомич!
Яркая Сверхновая вспыхнула неподалеку и, приблизившись, обрела вид высокого гуманоида с изменчивыми чертами лица при неизменно волевом подбородке. Дело в том, что лицо переливалось и меняло очертания так, что было не уследить, принадлежит ли оно одному индивиду или сразу двум-трем десяткам.
«Фомич, я Основная Мыслеформа. Поспешил на помощь, но ты, похоже справился и без меня».
А кто это был?
«Да водятся здесь такие… Выкусыватели воспоминаний. Коллекционеры подсознательных миров. Либидо, извращенная ментальность, садизмы-мазохизмы и все такое. Они обычно-то смирные, пугают больше. Но иногда зарываются. Я за этим слежу. Вот этому через пару мыслециклов дам вновь самоотождествиться. Пусть это послужит ему хорошим уроком — как-никак мыслить в себе целую вечность, а в ней — собственный коллапс. А ты шутник, оказывается. Да, недооценил я тебя. Как же это ты его свернул?»
Самому интересно. Вот получилось, и все.
«Не все домысливаешь. Твое право. А вот, кстати, чего это Продавец Воспоминаний промыслил тебя как гуманоида? Да и не только он, насколько мне известно. Силыч, худрук наш, главный порнократ, тот тоже…»
Да вот на твои вопросы ответить только один, наверно, может.
«Кто ж таков, этот могучий?»
Я уж мыслил. Великий Гуманоид!
«Нет, уважаемый, никакого Великого Гуманоида не было ТАМ, нет его и ЗДЕСЬ. И быть не может. В прошлый раз я тебе этого не помыслил. Хотел прощупать, к чему это ты вел. Ну ладно, не хочешь мыслить — не буду напрягать. Времени впереди еще много, если ты его создашь. Ежели тоже могучий. Шучу. Бывай, до побачэння».
Стой! Как нет Великого? Ты это точно знаешь? Не врешь?
«Вранье, положим, здесь сразу по вони узнается. Так что неуместно. Точно, верь мне, я всегда все точно знаю. А что не точно, о том молчу».
Блеск сверхновой погас. Остывающие клочья газа расплылись по зрительному пространству, смешиваясь с межзвездной пылью.
Глава 6
Подведем итоги. В Мнимом Мире жить можно. И кое-чему научиться даже. К примеру, вижу, что хочу. Время себе создал. Какое-никакое, а Галактика вращается, и строго периодически. Да, зрительное пространство — это здесь самое любопытное. То есть, субъективное зрительное пространство создать можно, хотя и далеко не каждый способен. Но его ты только и будешь созерцать. Любоваться. И ничего более. От мыслюгана отбиться не поможет. А вот у меня зрительное пространство — как бы общее. Хотя и промысливали тут всякие, что, мол, теоретически неосуществимо. Оно, конечно, так, но только немножко не так. Они-то мое зрительное не видят, да и я их зрительные тоже, ежели таковые имеются. А вот воздействовать на мыслеформы через свое якобы субъективное и якобы только зрительное представление я могу. И это парадокс. Люблю, грешным делом, парадоксы. Но… А если — эксперимент? Да-да! Моя Галактика — это как бы наша Галактика ТАМ. Сконцентрироваться. Установить связи. Ввести фундаментальные физические константы, ну там, гравитационная, скорость света, константа нуль-эжектирования… Так, время-то уже есть. Синхронизируем с константами. Атомы идей, молекулы воспоминаний. Матрицы структур, энергетика эмоций. Они меня не видят, но все в ЭТОЙ Галактике! Итак, стабильность атомов… Еще стабильнее… Еще…
Что-то сместилось в зрительном пространстве. Четкость исчезла. Резкость помутилась и уплыла.
* * *— Кто осмелился меня побеспокоить? — перед Фомичем возвышалась фигура Великого Гуманоида. — Ба! Знакомые все лица. Сынок, ты делаешь большие успехи.
Тут Фомич понял, что он больше не Галактическая Линза, он вновь обрел свое тело, почему-то призрачное.
— Где мы?
— Снова вопросы. В Объективной Реальности. Сновидим друг друга. Творения рук наших совместились.
— Рук?
— Опять дурацкие вопросы. Нет времени. Гуляй по Галактике, тенью попадешь куда надо. Но в чьем-то сне. Да смотри, не долго! ОНИ не любят… И вот еще что, в мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в Небытии. Думай…
* * *Исчез. Растворился. Со своей архаической философией. И опять звездное мерцание, только теперь упорядоченное. А ну-ка… Да, вот он, Сектор Голубых Гигантов. Наше произведение. Как он там говорил? В чьем-то сне… В чьем же? Идея! Хотя нет. Хотя… Почему нет. Именно так. Где ты там у нас? Ага, там, где и требуется. Феномен Феноменыч наш, реликт прошлых эпох. Отдыхает от трудов праведных. Сейчас мы тебе аппетит подпортим. Н-дамм…
Лукрецию поднадоели замысленные мыслеформы и захотелось живого общения
Буду нюхать запахи мыслей соотождествленных. Как-то же должна возникнуть связь. Ага вот, кто-то есть. Ты кто?
«Я Романтик Легчайший, певец необозримых далей редкоземельных. Но ты меня ведь никак понять не сможешь. Не гуманоид ты. Такая вот беда».
Как это не смогу. Не таких понимали с полоборота. Ты мне скажи, чего от меня хочешь, а я уже как-нибудь разберусь и дам однозначный ответ.
«Вот-вот. Страдаете вы, негуманоиды, этой однозначностью. А ведь вся природа-матушка поет нам оду неоднозначности, многовариантности, неисчерпаемости и многогранности. Твори, человече! Дерзай! К звездным далям устремляясь, о Земле не забывай. В сердце пламенном, отважном отзвук нежный сохраняй. И в пространства углубляясь, к дальним звездам держа путь, новой жизнью наслаждаясь, даму сердца не забудь!»
Чего, охренел что ли? Расфонтанировался. Да ежели я о даме какой думать буду, когда за мной равновесники дуют, я же с курса собьюсь и не соберу себя вовек в этих самых далях.
