Сергей Шведов - На Муромской дороге
– А как же демократия? – стоял на своём желчный, запивая очередной кусок водкой.
– На фига козе баян, а медведю демократия, – хмыкнул Коля. – Партия власти, вот что нам нужно.
– Медведь – животное специфическое, – вынырнул из-за чужих спин Юрий Тамерланович Голышенко. – Его кормят только летом, а зимой он лапу сосёт.
Слова Тамерланыча произвели на публику прямо-таки ошеломляющее впечатление. Творческие личности так и застыли с куском у рта. Многим тут же пришло на ум, что медвежья идея в некотором роде двойственна. Есть в ней диалектические противоречия, почти как в марксизме. Правда, в марксизме противоречия классовые, а здесь сезонные.
– Это провокатор, – сказал витязь от сил внутренних, указывая перстом на Тамерланыча. – Гоните его от стола.
Однако оппозиционер не стал дожидаться, когда против него применят физическое воздействие, и ретировался с поразительной быстротой.
– Не надо путать нас с дикими животными, – сказал витязь от сил чрезвычайных в ответ на провокацию либерала. – Мы медведи цивилизованные, а прирученных медведей кормят круглогодично.
Тусовка, расстроенная Голышенко, успокоилась, однако, только тогда, когда внесли новую партию водки. Балабанов хотел было хлопнуть ещё одну рюмашку за единство цивилизованных медведей, но его остановил шёпот Гонолупенко: – Джульбарс пропал.
– Как пропал? – ахнул капитан. – Да быть того не может!
Пропажа чёрного пса не на шутку встревожила не только Балабанова, но и Портсигарова с Колей. После того, как организованные тут же поиски Джульбарса не дали результата, шоумены пришли к однозначному выводу – ценного пса похитили политические противники.
– Тамерланыч, – догадался Коля. – Недаром он у стола крутился.
Балабанов припомнил медийного агента, которого он вроде бы опознал, хотя и со спины, но по безалаберности и легкомыслию упустил. А у медийца между тем наверняка была Джульбарсова цепочка. Вот на эту цепочку несчастного дисциплинированного пса и подловили.
– Теперь они нашего кобелька так запрячут, что и следов не найдем, – сокрушался Коля.
– Иес, – мрачно изрёк Гонолупенко. – Капут гастролям в Каменных палатах. – Не доглядели, – едва не пустил слезу Коля. – А ведь как выл – куда там собаке Баскервилей. Ну, Тамерланыч, ну гад, ведь без гроша в кармане оставил. – Тебя одного, что ли, – горько усмехнулся Портсигаров. – Специализация у него такая – монетарист.
Балабанов мучительно искал выход из создавшейся ситуации, и после выпитой от огорчения рюмки его вдруг осенило:
– Я знаю, где у них лежбище. Наверняка они и Джульбарса там прячут. Здоровенное такое здание.
«Мерседес» рванул с места испуганной собачонкой и в два счёта домчал озабоченных государственными проблемами людей до мрачного сооружения. Оплот экономической мысли был забит народом под завязку. Да и у входа царило оживление. Ухоженные господа в шикарных костюмах бодренько выскакивали из забугорных лимузинов и неспешно поднимались по парадному крыльцу в сопровождении бдительной охраны. Разговоры, как успел уловить поднаторевший с помощью Гонолупенко в иностранных языках Балабанов, велись исключительно по-английски. Стингер попытался было сунуться в солидное здание в качестве зарубежного гостя, но каймановсний язык в цитадели англоманов был не в почёте, и внука шамана вместе с переводчиком вышвырнули со скандалом за порог.
– Живут же сволочи, – выдохнул с ненавистью Балабанов. – Экономисты. Трём свиньям корма разделить не могут, а туда же. – Свой интерес они грамотно просчитывают, – не согласился с капитаном Гонолупенко.
– Свой интерес каждый дурак просчитать сможет. Для этого незачем институт открывать.
Портсигаров грязно ругался, глядя на оплот монетаризма. Коля плевался в сторону забугорных лимузинов, что едва не вызвало дипломатический скандал с далеко идущими последствиями, ибо оплёванный автомобиль оказался американским. Какой-то зачуханный атташе-кейс принял абсолютно невинный плевок российского интеллигента за оскорбление звёздно-полосатого флага.
Подоспевший на помощь шоуменам Балабанов в два счета осадил сноба с кейсом: – Куда прёшь, зараза, разуй глаза, перед тобой посол великой Каймановской державы. – Ху из Кайманы? – не понял атташе.
– Вот ведь шовинист великодержавный, – возмутился Портсигаров. – И куда только ООН смотрит. Как звёздно-полосатый, так уже можно оскорблять посла дружественной нам державы.
– Янки гоу хоу, – сказал Гонолупенко. – Но пасаран. – Вот, – возликовал Коля. – Долой глобализацию и американизацию.
– Короче, вали отсюда, империалист, – ласково посоветовал атташе-кейсу Балабанов. – Каймановский посол человек нервный, запросто может тебе рыло начистить, а у
тебя под рукой ни «Томагавка», ни «Аппачи».
Атташе-кейс оценил неравенство сил и ретировался по направлению к зданию, где, видимо, /ох уж эти янки!/ настучал охране на дружески пошутивших с ним людей. Здоровенные амбалы, числом превосходящие шоуменов вдвое, упругим и решительным шагом спустились с крыльца и направились к белому «Мерседесу». – Отступление перед численно превосходящим противником нельзя расценивать как бегство, – заметил Коля, садясь в лимузин. – Иес, – подтвердил Гонолупенко, устраиваясь рядом. – Пора и нам гоу хоу.
Злобствующие перекормленные молодчики погрозили противникам глобализации пудовыми кулаками, что в белом «Мерседесе» расценили, как хамство, но в силу интеллигентского воспитания оставили неприличные жесты без последствий. – Что они здесь стерегут с таким рвением, экономические программы, что ли? – удивился Коля. – Так кому они нужны, кроме нашего недоразвитого правительства. – Боятся, что побьют, – предположил Балабанов. – Народ осерчает и…
– Пока наш народ осерчает, этого института здесь ужё не будет, как и нашей экономики, впрочем, – хмыкнул Коля.
– Надо спасать державу, – подвёл итог дискуссии Портсигаров.
– Как ты её спасать собираешься? – вздохнул Коля. – Мобилизуешь революционных матросов на штурм оплота монетаризма?
– Мы пойдём другим путём. – Это, какие же другие пути ты знаешь? – Я знаю другие пути, – возвестил Балабанов. – Подземные. – В дерьмо не полезу, – заартачился Коля. – Я, конечно, люблю державу, но не до такой же степени безобразия.
– По ковровой дорожке проведу, – гордо заверил Балабанов. – Ни ног не замараешь, ни рук.
После недолгого спора Портсигарова с Колей решено было рискнуть и наведаться в логово врага через чёрный ход. Марианны дома не было, так что никто спасителям Отечества препятствий не чинил. Увидев хитрый шкаф, Портсигаров только языком прицокнул от изумления. Коля на всякий случай обстучал стенки шкафа, но никакого подвоха не обнаружил.
– Самый обычный лифт, – заверил его Балабанов. – Работает, как часы. – Знаю я, как у нас часы работают, – вздохнул Коля. – Застрянем где-нибудь на полпути и будем до пенсии лифтёра ждать.
Спуск, однако, прошёл без сучка и задоринки, а ковровая дорожка и вовсе произвела на Колю хорошее впечатление. Балабанов, уже имевший опыт блуждания по подземному лабиринту, вывел своих спутников точно к цели. К сожалению, то ли по случаю не слишком позднего времени, то ли в силу иных, пока неясных причин, но здание, где окопались светочи экономической мысли, было заполнено народом. На внедрившихся через черный ход шоуменов никто не обратил внимания. Во всяком случае, во время прохода по коридору их не окликнули и не остановили. – Берём в заложники Голышенко и обмениваем его на Джульбарса, – набросал план действий Портсигаров.
– Ой, не согласятся, – засомневался Коля. – Кому он нужен, этот Тамерланыч. – Как-никак видный деятель либерального движения, – не очень уверенно заступился за Голышенко Портсигаров. – Будем надеяться, что собаку на него выменять всё же удастся.
Кабинет Тамерланыча взяли штурмом, отодвинув в сторону секретаршу. Пока Балабанов отключал связь, Гонолупенко с Портсигаровым уже крутили руки хозяину кабинета.
– Попался, вражина, – зловеще прошипел Коля. – Под трибунал пойдёшь.
– Под какой ещё трибунал? – возмутился Голышенко, посвёркивая маленькими глазками на непрошенных посетителей.
– Революционный вестимо, – пояснил Портсигаров. – Матросы уже взяли телеграф, спец. войска штурмуют Белый дом.
– Переворот! – ахнул Тамерланыч. – Вы за это ответите! – Это перед кем же я буду отвечать, если народ на моей стороне? – Перед цивилизованным человечеством, – истерично взвизгнул Голышенко. – Во видал, – показал ему кулак Балабанов, для пущей убедительности поднося его к самому носу агента цивилизантов. – Аргумент революции и её правовая база. – Пособники тоталитаризма, – зло процедил либерал.
– Я комиссар Временного правительства, – сделал громкое заявление Портсигаров. – Мы пособники авторитаризма и попрошу нас с тоталитаристами не путать. – Ваши требования? – обрел, наконец, необходимее равновесиё Тамерланыч. – Назови имена заговорщиков, – вошёл в роль следователя Портсигаров.
