Курт Воннегут-мл - Табакерка из Багомбо
— Сегодня вы с нами ужинаете, — категорично заявил Отто. — Ну а потом вернемся сюда, в мастерскую, где нас никто не будет беспокоить, и решим все вопросы. Вы уж извините, но придется ужинать прямо сейчас. Потому что у нашего повара сегодня выходной.
— Что ж, с удовольствием, — сказал я. — А потом мне придется задать вам целый ряд вопросов. Их будет много, сразу предупреждаю. Ну, к примеру, сколько у вас в корзинке?
Отто побледнел.
— О, так вы и о корзине знаете? — пробормотал он. — Боюсь, это нельзя трогать. Это на крайний случай.
— В смысле? — спросил я.
— Мне нужны эти деньги. Вернее, даже не мне, Фэллолин, — сказал Отто. — Может, вы все же разрешите оставить их здесь? Но обещаю, что отныне все новые поступления в чеках сразу же буду отсылать вам. Мне кажется несправедливым заставлять Фэллолин страдать из–за моих ошибок. Не заставляйте меня делать это, не отнимайте у меня самоуважения как у мужа и молодожена!
Я уже был сыт по самое горло и раздраженно заметил:
— Да ничего я у вас не отнимаю, мистер Краммбейн! И знаете что еще? Я не хочу заниматься этой работой! Вы меня в менеджеры не нанимали, хоть я и обещал помочь своему другу, Хэлу Мерфи. Но тогда я еще не знал, в каком плачевном состоянии находятся ваши дела. Послушать вас, так получается, будто бы я собираюсь ободрать вас как липку. Хотя на самом деле, фигурально выражаясь, вы сами себя ободрали, и ваши белые обглоданные косточки разбросаны по песку. И случилось все это по вашей же глупости и до того, как я к вам пришел. Есть какой–нибудь потайной выход из этой силосной башни или прикажете возвращаться тем же путем, что пришел?
— Нет, нет, нет, — извиняющимся тоном забормотал Отто. — Пожалуйста, прошу вас, присядьте. Вы должны, просто обязаны мне помочь. Для меня было просто шоком узнать, насколько скверно в действительности обстоят дела. И я думал, что вы посоветуете мне бросить курить или еще что–либо в том же духе. — Он пожал плечами. — Ладно, забирайте все, что в этой корзине, и извольте выдать мне содержание. — Он закрыл глаза. — Развлекать Фэллолин на месячное содержание… да это все равно что заправлять «мерседес» пепси–колой!..
В плетеной корзине оказалось пять тысяч долларов в чеках — отчисления владельцу патента от производителя — и около двухсот долларов наличными. Пока я составлял акт приемки этих средств от Отто, дверь над головами у нас отворилась, и по пандусу грациозно спустилась Фэллолин, отныне ассоциируемая у меня в подсознании с финским графином. В руках она держала поднос с тремя мартини.
— Подумала, вам самое время промочить горлышки, — сказала она.
— А голосок! Ну в точь хрустальные колокольчики! — восхитился Отто.
— Мне уйти? Или можно остаться? — спросила Фэллолин. — На этой вечеринке без тебя такая скучища, Отто! Я уже совершенно иссякла и не знаю, о чем говорить с гостями.
— Красота не нуждается в словах, — сказал Отто.
Я отряхнул руки от пыли. «Думаю, на сегодня пока хватит. Позже продолжу работу с новыми силами».
— Я страшная тупица в денежных вопросах, — сказала Фэллолин. — Предпочитаю, чтоб всем этим занимался Отто. Он наделен просто блестящим умом, не так ли?
— Ага, — кивнул я.
— Я уже подумывала: вот будет забавно, если мы сейчас всей толпой отправимся обедать в «Чез Армандо», — сказала Фэллолин.
Отто осторожно покосился в мою сторону.
— Мы как раз говорили о деньгах и любви, — сказал я Фэллолин. — И я позволил себе заметить, что если женщина по–настоящему любит мужчину, то ей совершенно не важно, много или мало тратит он на нее денег. Вы согласны?
Отто весь так и подался вперед в ожидании ответа.
— Где, интересно знать, вы росли и воспитывались? — сказала мне Фэллолин. — На птицеферме в Саскатчеване?
Отто тихо застонал.
Фэллолин с тревогой взглянула на мужа.
— А тут, я смотрю, не все так просто, — заметила она. — Ладно, уж и пошутить нельзя! Да что такого ужасного я сказала? Просто вопрос показался донельзя глупым. Как это можно сравнивать любовь и деньги! — Тут на лице ее возникло озабоченное выражение. — Отто, — спросила она, — ты что, разорен?
— Да, — ответил Отто.
Фэллолин пожала своими прелестными плечиками.
— Тогда пойду и скажу остальным, пусть едут в «Чез Армандо» без нас. Скажу, что мы с мужем хотим провести тихий и спокойный вечер дома. Просто ради разнообразия.
— Но ты… ты просто создана для мест, где людно и весело! — с горечью воскликнул Отто.
— Да я уже давно устала от всего этого, — небрежно отмахнулась Фэллолин. — Ты выводил меня куда–нибудь практически каждый вечер, еще бог знает с каких времен. Люди, чего доброго, могут подумать, что мы просто боимся оставаться друг с другом наедине.
Отто поднялся и вышел попрощаться с гостями. Мы с Фэллолин остались сидеть на длиннющем диване. Совершенно сраженный ее духами и красотой я спросил:
— А вы, случайно, не из шоу–бизнеса, миссис Краммбейн?
— Порой возникает такое ощущение, что да, — ответила Фэллолин. И принялась рассматривать намазанные синим лаком ногти. — В любом случае, людям есть на что посмотреть, когда я где–нибудь появляюсь, вы согласны?
— Да, зрелище совершенно изумительное, — вежливо согласился я.
Она вздохнула.
— Да, думаю, что неплохое зрелище, — сказала она. — Ведь я придумана и сконструирована величайшим дизайнером в мире, отцом и создателем «ди–модулярной» кровати Краммбейна.
— Ваш муж вас смоделировал?
— А вы разве не знали? — удивилась Фэллолин. — Я тот шелковый кошелечек, что сделан из свинячьего уха. Он и за вас может взяться, если представится такая возможность. Уже вижу, он заставил вас снять галстук, да? И готова побиться об заклад, назвал ваш цвет.
— Лимонно–желтый, — вставил я.
— Всякий раз, стоит ему только увидеть человека, он начинает вносить предложения по улучшению его внешности, — сказала Фэллолин. И бесстрастным взмахом руки обвела свою роскошную фигуру. — Шаг за шагом, и человек проходит долгий путь.
— Да никаким свинячьим ухом вы никогда не были! — возмутился я.
— Еще как была! Всего лишь год тому назад, — возразила она. — Была простушкой с невыразительными каштановыми волосами, неряшливо и немодно одетой выпускницей школы секретарш. И вот счастье привалило, была направлена работать секретарем к самомý великому Краммбейну!
— Любовь с первого взгляда? — осведомился я.
— Ну, с моей стороны — да, — пробормотала Фэллолин. — Но для Отто то была дизайнерская проблема с первого взгляда. Некоторые вещи во мне были ему отвратительны, он был не в состоянии продуктивно мыслить, когда я находилась рядом. Ну вот, и мы стали изменять эти вещи, одну за одной. И что получилось из Китти Кейхун — до сих пор никто толком не понимает.
— Китти Кейхун? — переспросил я.
— Так звали скромную девушку–простушку, выпускницу школы секретарш. Немодно одетую и с тусклыми каштановыми волосами.
— Так значит, Фэллолин — не настоящее ваше имя? — воскликнул я.
— Тоже изобретение Краммбейна, — ответила Фэллолин. — Китти Кейхун, это имя как–то не сочеталось с декором, — она опустила голову. — Любовь… — пробормотала она. — Не надо больше задавать мне глупых вопросов о любви.
— Ну вот, все они отправились в «Чез Армандо», — заявил, вернувшись в мастерскую, Отто. И протянул мне носовой платок из желтого шелка. — Это вам, — сказал он. — Вставьте в нагрудный карман, вот так, уголком. На фоне этого темного костюма будут прекрасно смотреться желтые лесные нарциссы.
Я повиновался и увидел в зеркале, что желтый платочек действительно придает шика и, в то же время, не выглядит вызывающим.
— Огромное вам спасибо, — сказал я. — Мы с вашей женой очень мило провели время за разговорами о таинственном исчезновении Китти Кейхун.
— А кто она такая и что с ней такое случилось? — с самым невинным видом осведомился Отто. Скроил глуповато–недоуменную гримасу и тут же понял, что переборщил. И попытался отшутиться: — Удивительный и забавный пример того, как работает человеческая мысль, не правда ли? Просто я настолько привык воспринимать тебя, как Фэллолин, дорогая! — протянул он и тут же резко сменил тему: — А теперь маэстро собирается приготовить вам роскошный ужин! — Он положил мне руку на плечо. — И я настаиваю, чтоб вы остались. Цыплята «а ля Краммбейн», молодая спаржа «а ля Краммбейн», картофель «а ля…».
— Думаю, что ужин должна приготовить я, — сказала Фэллолин. — Настало время и невесте приготовить свой первый ужин для мужа.
— Даже слышать не желаю! — воскликнул Отто. — Не допущу, чтобы моя жена страдала из–за финансовой тупости мужа. Да при одной мысли об этом мне становится дурно! И потом, Фэллолин на кухне просто не место, не для того она создана.
