Лана Туулли - Алхимические хроники
За дверью послышался горестный вопль и удаляющиеся шаги отца Титуса.
— Я бы рад, — горестно вздохнул брат Гарри. Мысль о том, в чем может выражаться незапыление мага, уже искрилась перед его внутренним оком грудой сокровищ и толпой не обремененных предрассудками и одеждой поселянок. — Но у нас тут и вправду нет единорогов.
— Поищем, — кивнул маг седой головой. — Ради такого дела тряхну стариной. Скажи, где кости?
— Ка-как-какие кости? — снова обнаружил склонность к патологическому заиканию брат.
— Гильдебрановы. Нам же нужно у него узнать заклинание для вызова Символа Ордена. Да и должен мне он. Помер он, видите ли… А кто долги отдавать будет? Полста золотых на дороге не валяются.
— Ввв-вы что, не-не-некромантию п-ппрактикуете?
— Да, молодой человек, вам стоит внимательнее относиться к чистке кармы, похоже, дефекты речи суждены вам от рождения, — погрозил пальцем начинающему мистику пожилой маг. — Но не беспокойтесь, я замолвлю за вас словечко перед коллегой Фледеграну, он вас тоже вылечит.
— Мэтр Виг, брат говорит правду, — вмешался Фриолар. — Некромантия запрещена законом практически везде, кроме королевства Ллойярд. Уголовный Кодекс королевства Брабанс, в которым мы сейчас находимся, гласит, что…
— Не надо, — маг поспешно щелкнул пальцами, и последние слова Фриолар произнёс без звука. Пошевелил губами, пытаясь выдавить из себя просящуюся к оглашению цитату, понял, что попытки бесполезны. Строго посмотрел на своего работодателя. Маг продолжал: — Верю, верю, что такой закон существует. Но неужели его кто-то соблюдает? Ведь чего проще — берёшь косточку, читаешь заклинание, является дух, делай с ним, что хочешь!
От окна послышалось:
— Вяжешь, душишь, показываешь семейные портреты, запихиваешь в него пироги с повидлом, пока не треснет хар-р-р-ря-уууууууу…
Брат Гарри осторожно повернулся к источнику таинственного голоса. На подоконнике сидело что-то с перьями на морде.
— А-а-а… — спросил брат.
— Не беспокойтесь. Стерилен, — ответил маг.
— Э? — переспросил Гарри. Маг тем временем сделал пасс, и поток сгущенного воздуха вымел Черно-Белого Кота вон.
— Так что, попрактикуем Магию Смерти? Немного? Пользы дела для?
Фриолар, к которому еще не вернулся голос, деловито черкнул карандашом по скатерти: «Законопослушание дешевле обходится». Брат Гарри пролепетал, что, вроде, отец Гильдебран и не похоронен, потому как умер не совсем достоверно — отправился в единорогоугодное путешествие, да и пропал. Хотя эта информация тоже может быть не до конца правдивой. И вообще, старое кладбище обители затопило наводнением (до ближайшей реки всего полдня пути, так что наводнение здесь — обычнейшая вещь. Раз в сто лет обязательно случается). Маг понял, что оказался в меньшинстве.
— Ну, ладно. Тогда идите в библиотеку. Надеюсь, библиотека в вашем святом заведении есть? Ищите заклинание там. Да, и если найдете указание, где Гильдебран прятал свою кубышку, несите сюда. Вам, как помощникам, будет по пять процентов. А я, пожалуй, вздремну, — почтенный волшебник потянулся, зевнул. Поставил посох в изголовье настоятельского ложа, сам устроился на титусовых одеялах да подушках. Чинно расправил бороду, сложил ручки на груди, закрыл глаза и уже через пару секунд выдал порцию уютного посвистывания.
Если бы сейчас в келью настоятеля залетел случайно дух покойной птички, он бы испугался азарта, вспыхнувшего в глазах молодого помощника мага при упоминании о библиотечном поиске. Брат Гарри, человек, приобщенный к святым таинствам Ордена Ожидания Очередного Откровения Создателя Нашего и Всего Сущего Покровителя и Высшего Радетеля, на мелочи типа ближнего своего, внимание не обратил.
* * *Отец Титус тем временем ползал на коленях под Оком Храма. Он обратил лицо к круглому отверстию в куполе, откуда шёл поток света, и срывающимся голосом возносил молитвы:
— Скажи, Создатель, за что? За что мне такое испытание? Я ль не служил тебе верой и правдой столько лет? Я ль не берёг стада свои от хищения? Я ль не ратовал за благость селян, избавляя их от лишней наличности? Я ль не топил в вине горести свои и братьев? Помогал разбогатеть сирым и убогим? Учил и наставлял отроков на Путь Богатств Приумножения? Я ль не ждал Откровения Очередного? Я ль не был радетелем за души грешных плательщиков налогов и — прости, Создатель, за выражение — «ме-це-на-тов», тьфу, пакость; и как позволяешь Ты топтать нечестивцам грешную землю…
Над куполом Храма пронеслась какая-то тень.
— Я не ропщу, Создатель, — продолжал отец Титус. — Я только спрашиваю — доколе? Доколе мне, грешному слуге Твоему, пребывать в тени чужой дурной репутаци? Доколе мне, убогому, слышать: «смотрите, вот вор идёт»? Ну, что плохого в том, что мы любим деньги? Мы ведь Твои заповеди, Создатель, выполняем! Мы бережем! Мы храним! Оцениваем! Принимаем на комиссию, в залог, ссужаем под проценты… И навару — пшик, с голубиный носик. А сколько страданий выходит на нашу долю? Хочется взять чужое — и не корысти ради, а токмо волею Твоей, заповедовавшего нам сохранение и преумножение Богатств земных; — а тебя за руку хвать! В кутузку. Установишь процент, накажешь должника — как Ты велел, Создатель! — а тут раз! Налоговая. За кавладорских братьев я вообще молчу, глядя на их судьбу, придавленную тамошним Исправленным Уголовным Кодексом, радетели плачут… Но я не ропщу, Создатель! Я не ропщу! Я всего лишь спрашиваю: за что, в довершение всех бед, Ты ниспослал нам магов? Этих мерзких созданий с ненормальной продолжительностью жизни; привычкой давать в долг, забывать и требовать возврат суммы лет триста спустя? Этих нечестивцев, которые продают свои изделия по бешеным ценам — и не нам, скромным перекупщикам, а непосредственно клиенту? Этим […], прости за мат, Создатель, которые оказывают услуги героям бесплатно? Убери из Ордена старикашку, прошу Тебя. По-хорошему прошу…
Внимательный слушатель мог бы различить осторожное, едва слышимое царапанье кошачьих коготков, цепляющихся за черепицу Храма. Отец Титус внимателен был только к доходам братии; к тому же, в состоянии крайнего эмоционального потрясения он мог думать только о святом.
— Может, ты, Создатель, не знаешь, но подлые маги придумали нам оскорбление, вынести которое не каждый человек, а уж тем более гномы и кентавры спокойно могут! Придумали маги, что вроде как у всякого страждущего Прибыли разумного существа в ауре какой-то Шлейф Тени появляется! Якобы от того, что, выполняя твои Заветы и Откровения мы затемняем Свет Душ, ибо слишком много внимания уделяем грешным потребностям бренного тела! И Тьму недостаточно почитаем, потому как грешим с разумением и чистым сердцем, не допуская, чтобы низменные страсти окончательно овладели нашими помыслами! За что, о, за что, Создатель, маги прозвали нас созданиями Тени, будто каких-то недоделанных вампиров или убогих призраков!
Создатель, помоги! Даруй свою благость! Изведи мага! Удали его от духовных чад Твоих, дабы братия не впала во искушение честного приработка! И, кстати, раз уж я упоминал об этом, даруй свое благословение нынешнему слёту нашему…
— Слё-уу-туу? — переспросило Око Храма.
Настоятель Ордена Ожидания Очередного Откровения замер. В отверстие купола ярко светило солнце. Перед глазами молившегося настоятеля плыли цветные пятна.
Не каждый день приходится разговаривать с архитектурными изысками. Но, на всякий случай, отец Титус ответил:
— Ну да. Пелаверинские послушники настаивают. Фноссиане и ллойярдцы не возражали; кавладорские братья обещали быть… Сядем, поговорим о делах наших грешных…
— Мяу-урком, лау-удкоум, да по прибыли? — уточнил Голос.
Отец Титус подобрался, насторожился. Наставник его в былые годы предупреждал о такой возможности. Как уж там звучала народная мудрость? «Бьют — беги, дают — бери, намекают на прибыль — заложи мытарям, но сначала выслушай.»
— Хотим, о таинственный Голос, еще раз подать прошение в Министерства Чудес всех королевств континента, всем религиозным Орденам, архимагистрам самых значительных и влиятельных магических Школ, и прочим влиятельным личностям, о том, чтобы дозволить ввести повсеместно штрафы, если кто-то нас ворами еще раз обзывать зазря будет! А также собираемся лоббировать идею о запрещении разглядывания ауры купцов, менял и прочих честных дельцов в поисках Шлейфа Тени или каких других злостных намерений! Надоело, о таинственный посланник Создателя, что каждый доморощенный мажонок готов всякие страсти про нас рассказывать, будто мы обсчитываем, обвешиваем да обманываем! А мы честные! Мы все тут очень-очень честные…
Отец Титус напряженно вглядывался в Око Храма. Солнце слепило глаза. Минутку было тихо, и настоятель вздохнул облегченно, поняв, что сумел-таки избежать Откровения Создателя. Но потом Голос раздался снова:
