Терри Пратчетт - Пирамиды
— Эй! — окликнул неведомый голос.
Чья-то тень возникла в фоне света, идущего от пирамид.
Птраси приникла к стене и постаралась дотянуться до щели.
— Кто ты?
— Я здесь, чтобы помочь тебе. Черт побери! И это они называют окном? Смотри внимательней, я спускаю веревку.
Толстый шелковый шнур, через равные промежутки завязанный узлами, коснулся ее плеча. Подумав секунду-другую, девушка сбросила свои туфельки с загнутыми носками и взобралась по шнуру.
Лицо за щелью было наполовину скрыто капюшоном, однако Птраси подметила написанное на нем волнение.
— Не отчаивайся, — произнес голос.
— Я и не отчаиваюсь. Просто пыталась немножко вздремнуть.
— Извини. Как думаешь, наверное, мне лучше уйти?
— В таком случае, проснувшись утром, я точно приду в отчаяние. На чем ты стоишь, о демон?
— Ты когда-нибудь слышала об альпинистских шипах?
— Нет.
— Так вот, на них я и стою.
Оба молча изучали друг друга.
— Ладно, — решила наконец тень. — Я обойду кругом и войду через дверь. Подожди немного.
И с этими словами тень уплыла наверх.
Птраси соскользнула на холодные плиты пола. Войдет в дверь! Интересно, как это у него получится? Дверь сначала нужно открыть.
Она забилась в угол и уставилась на маленький деревянный прямоугольник.
Мучительно тянулись минуты. Но вот до нее донесся тихий звук, похожий на учащенное дыхание.
Послышалось слабое, едва уловимое слухом звяканье металла.
Много времени успело отмотать веретено вечности, прежде чем тишина за дверью камеры, вызванная отсутствием звуков, понемногу превратилась в тишину, создаваемую кем-то, кто двигался абсолютно бесшумно.
«Он прямо за дверью», — подумала Птраси.
Наступила пауза: Теппик смазывал засовы и петли — так что, поддавшись последнему усилию, дверь распахнулась с пугающей беззвучностью.
— Слушай… — произнес голос из темноты. Птраси еще дальше забилась в угол.
— Я пришел спасти тебя.
Очертания тени в падающем сквозь щель свете стали более отчетливыми. Тень ступила вперед гораздо более нерешительно, чем, согласно представлениям Птраси, ступил бы демон.
— Так ты идешь или нет? — спросил тень. — Я отключил стражников, хотя они не виноваты, просто делали свое дело, но времени у нас в обрез.
— Утром меня должны бросить крокодилам, — прошептала Птраси. — Так повелел царь.
— А вдруг он ошибся?
Глаза Птраси расширились от ужаса:
— Меня заберет Пожиратель Душ!
— Неужели тебе этого хочется?
Птраси заколебалась.
— Ну а тогда… — сказал тень и взял ее безвольную руку. Потом вывел из камеры.
Выходя, Птраси чуть не споткнулась о лежащего на полу стражника.
— А кто в других камерах? — спросил тень, указывая на двери, цепочкой протянувшиеся вдоль коридора.
— Не знаю, — ответила Птраси.
— Пойдем, разведаем.
Фигура в капюшоне коснулась носиком масленки засовов и петель следующей двери и толчком распахнула ее. Льющийся сквозь узкое оконце свет озарил мужчину средних лет, который сидел на полу, скрестив ноги.
— Я пришел спасти тебя, — промолвил демон.
Мужчина впился в него взглядом:
— Спасти?
— Да. За что ты здесь?
— Богохульствовал против царя, — пояснил мужчина, понурив голову.
— Как это случилось?
— Уронил камень на ногу. Теперь мне вырвут язык.
Фигура в капюшоне сочувственно кивнула:
— И тебя услышал какой-то жрец…
— Я сам признался. Такие вещи не должны оставаться безнаказанными, — растолковал добродетельный узник.
«Да уж, этого у нас не отнимешь, — подумал Теппик. — Даже животное никогда не поведет себя так. Истинно глупым может быть только человек».
— Наверное, нам лучше поговорить об этом снаружи, — произнес он вслух. — Хочешь, пойдем со мной?
Мужчина откинулся и сверкнул глазами:
— Ты хочешь, чтобы я убежал?
— Неплохая мысль, как по-твоему?
Мужчина сверлил взглядом Теппика, губы его беззвучно шевелились. Наконец, он принял решение.
— Стража! — завопил он.
Эхо его вопля раскатилось по покоям спящего дворца. Предполагаемый спаситель уставился на узника, не веря своим глазам.
— Сумасшедший, — буркнул Теппик. — Все вы здесь сумасшедшие.
Выскочив из камеры, он схватил Птраси за руку и побежал по сумрачным коридорам. Узник, видимо решив напоследок всласть попользоваться языком, осыпал их градом проклятий.
— Куда ты меня тащишь? — поинтересовалась Птраси, пока они осторожно крались по обнесенному колоннами внутреннему двору.
Теппик ответил не сразу. Об этом он как-то не подумал.
— И зачем только здесь запирают двери? — риторически вопросил он, оглядывая колонны. — Хотелось бы знать, как это ты не вернулась в свою камеру, пока меня не было?
— Я… я не хочу умирать, — невозмутимо сообщила девушка.
— Что ж, понимаю.
— Ты не должен так говорить! Не хотеть умирать это плохо!
Теппик окинул взглядом крыши и отстегнул крюк.
— По-моему, я должна вернуться в камеру, — заявила Птраси, впрочем не предпринимая в этом направлении ни прямых, ни переносных шагов. — Не повиноваться царю — ужасный проступок.
— Так что же с тобой случилось?
— Кое-что нехорошее, — уклонилась от ответа девушка.
— Неужели это заслуживает того, чтобы тебя растерзали крокодилы или забрал Пожиратель Душ? — спросил Теппик, почувствовав, что крюк прочно зацепился за невидимый на плоской крыше водосток.
— Интересная мысль, — задумалась Птраси, и про себя Теппик удостоил ее премии Теппика за здравое суждение.
— По-твоему выходит, что если тебя так или иначе ожидает самое худшее, то можно особо не волноваться? — уточнила Птраси. — Если Пожиратель Душ все равно заберет тебя, можно хотя бы попробовать не попасть на обед к крокодилам, верно?
— Лезь первой, — перебил Теппик. — Кажется, кто-то идет.
— Но кто ты такой?
Теппик порылся в своей сумке. Прошла целая вечность с тех пор, как он вернулся в Джель в том самом платье, в котором был сейчас, но именно в этом платье он сдавал выпускной экзамен. Юноша взвесил на ладони метательный нож номер два; сталь блеснула в разлитом вокруг свете. Вполне вероятно, это было единственное изделие из стали во всей стране. Дело не в том, что в Джелибейби не слышали о железе, но здесь судили так: если ваш пра-пра-пра-прадед мог обходиться медью, то и вы можете довольствоваться ею же.
Нет, стражники не заслуживают смерти. В конце концов, они не сделали ничего плохого.
Рука Теппика нащупала маленький плетеный мешочек с шипами. Каждый шип был не больше дюйма длиной. Такими никого не убьешь, они могут лишь задержать противника. Парочка стальных заноз делает человека чрезвычайно медлительным и осторожным, если, конечно, он не пламенный энтузиаст.
Разбросав несколько шипов у выхода из тюремного коридора, Теппик быстро вернулся и в несколько приемов вскарабкался по веревке на крышу. Это произошло одновременно с тем, как первые стражники появились во дворе. Теппик прислушался — снизу донеслись проклятья, — вернул веревку и поспешил вслед за девушкой.
— Нас все равно поймают, — пожаловалась Птраси.
— Не думаю.
— И тогда царь велит бросить нас крокодилам.
— Вряд ли…
Теппик помедлил. Привлекательная идея.
— Хотя может быть. Трудно быть уверенным в чем бы то ни было, — высказался он.
— Ну и что мы теперь будем делать?
Теппик взглянул за реку, где полыхали пирамиды. Работы на ярко высвеченной Великой Пирамиде не прекращались; крохотные плиты роились над ее вершиной. Работоспособность Птаклюспа не могла не поражать.
«Да, ну и света от нее будет… — подумал Теппик. — До самого Анка достанет».
— Какие они ужасные, правда? — раздался голос стоявшей сзади Птраси.
— Тебе так кажется?
— Просто мурашки по коже. Знаешь, старый царь терпеть их не мог. Говорил, они приковывают царство к прошлому.
— Почему?
— Не знаю. Просто терпеть их не мог. Он был славный. Мальчишка, хоть и старый. И очень добрый. Не то что этот, новенький.
Она высморкалась и привычным движением спрятала платок в как будто специально созданное для этого место в усыпанном блестками лифчике.
— M-м, а что ты, делала? Я имею в виду как служанка? — поинтересовался Теппик, усердно разглядывая панораму крыш, чтобы скрыть волнение.
Девушка прыснула.
— Ты что, не здешний?
— Не совсем.
— Ну, чаще говорила. Или слушала. Он умел рассказывать, но всегда жаловался, что его никто не слушает.
— О да! — с чувством произнес Теппик. — И все?
Птраси внимательно посмотрела на него и снова хихикнула.
— Ах, ты про это? Нет, он был слишком добрым. Я была бы не против, сам понимаешь, у меня хорошая школа. Даже немного обидно, правда. Женщины из моей семьи прислуживали царям много веков подряд…
