Наталья Тимошенко - Подвижные игы для принцесс
Доблестные вояки заржали на два голоса, даже не глянув в сторону проходящего ворота лорда Олланни. Менестрель остановился и, отпустив мою талию, картинно подбоченился.
— Я Огаллиус Лайсинский, бродячий менестрель, приглашенный ко двору князя Паринского, дабы услаждать слух его гостей музыкой и пением. Кто проводит меня пред ясны очи его светлости?
Слегка ошарашенные напором, стражи растерянно переглянулись. Огал не дал им опомниться.
— Ну? Я уже потерял достаточно времени, плутая по темным улицам этого городишка, рискуя нарваться на бандитов и оставить вашего благородного господина без радостей музыки. Не гоже заставлять ждать его еще больше.
Голос у Огала был густой, звучный. По малолетству наш менестрель мог с одного конца деревни докричаться до другого, что зачастую сопровождалось преждевременными родами у людей и животных. Сейчас он вопил если и не во всю силу легких, то весьма зычно, привлекая внимание. Ладно бы только к себе, так ведь еще и к стражникам. Перед бедолагами замаячила перспектива встречи с командиром, оторванным от ужина и отнюдь не испытывающим по этому поводу радости. Один из блюстителей княжьего покоя нервно оглянулся. Начальство вроде не появилось, но если ор не прекратиться, то кто знает, чем все закончится? Заметив меня (я на месте не стояла, но и далеко уйти не успела) стражник махнул рукой.
— Эй, девка, проводи господина менестреля к распорядителю. Поняла?
Я закивала головой, рискуя свихнуть себе шею. Господин менестрель посмотрел на меня, гаденько улыбнулся, кивнул стражнику и хлопнул его по плечу своей богатырской дланью. К чести здешних вояк следует отметить, что обласканный остался на ногах.
Благополучно миновав двор, наша компания вступила под сень дворца. Этой сенью оказалась маленькая, захламленная комнатушка расположившаяся сразу за входом для прислуги. Иллюминацией здесь не баловали. Около двери не столько светил, сколько чадил один единственный факел. Его огонек испуганно жался к стене, стыдливо освещая ее небольшой закопченный участок. Остальное помещение терялось во мраке. Стоило нам войти внутрь, как сразу же послышался стук чего-то твердого обо что-то металлическое. В поле зрения появился Огал потирающий макушку и сопровождающий это действие комментариями, явно не предназначенными для женских ушей. Пока я подумывала, как бы потактичней заткнуть фонтан его красноречия (беспокоилась не о себе, а нежных ушках нашего лорда), как Алеис споткнувшись, исчез где-то во мраке и оттуда понеслись выражения, ничуть не уступающие в витиеватости менестрельским. Признаться, меня это порадовало. А то, знаете ли, быть рядом с воплощением воспитанности и благородства, это несколько утомительно.
Пока мы преодолевали комнатушку (всего-то десяток шагов в длину), Огал успел еще пару раз познакомить голову с предметами местной обстановки. Мне тоже досталось: на бедре расцветал синяк от встречи с чем-то острым и угловатым. Интересно, у них здесь просто бардак или это тонкий стратегический расчет — помещение специально так захламили, чтобы враги застряли на подступах и искалечились не дойдя до цели? Как бы то ни было, с горем пополам, мы все же форсировали опасную зону и добрались до внутренней двери. Правда перемещаться нам большей частью пришлось на ощупь и практически на четвереньках. За вожделенной дверью оказалась приличных размеров зала, освещенная лишь немногим лучше, чем оставленная позади западня для незваных гостей. Если судить по трем длинным столам и храпу, доносившемуся из дальнего угла, это была столовая для прислуги, по совместительству исполняющая обязанности спальни. Очень удобно для тех, чей смысл жизни сводится к двум вещам: поесть и поспать.
Помещение было на удивление пустынно. Мне довелось посетить с мамой десятка полтора разномастных замков и во всех тамошних столовых всегда было довольно людно. Обычно в замке это самое популярное место: здесь едят и выпивают, назначают встречи, обмениваются сплетнями, отдыхают, чинят одежду и чистят оружие — одним словом живут. А тут… Впрочем, у князя наверняка сложности с набором прислуги — пойди найди желающих ходить в такой униформе.
Мы старались не шуметь, однако чьи-то чуткие уши уловили-таки наше передвижение. Из кухни вылетел встрепанный мужичок, тощий как хромой волк после зимы. Увидев наше с Алеисом облачение, он начал возмущаться, даже не взглянул на лица — все едино при таком «буйстве света» это было бы напрасной тратой времени.
— Что вы возитесь? — голос «местного жителя» скрипел как рассохшаяся дверь болтающаяся на одной петле. — Его светлость уже четверть часа ждет кабанчика, а он все еще на кухне! Немедленно несите его в зал! Совсем распоясались… Давно плетей не получали?
— Эй, любезный, ты че орешь как кипятком умытый? — Огал, выступил вперед снова отвлекая внимание от нас с Алеисом.
— Ты еще кто таков будешь? — при виде незнакомца, тощий мужичок подобрался и нахохлился, а в его голосе зазвучали властные, угрожающие нотки.
— Менестрель Огаллиус, собственной персоной. К князю.
Да уж, Огал от скромности не помрет. Его интонации приличествовали не опоздавшему барду, а одному из гостей князя, причем самому почетному. Тому, у кого его светлость самолично валялся в ногах, умоляя оказать честь своим визитом. Но тощий представитель здешней власти похоже не впервой сталкивался с менестрельской наглостью. Напыщенность Огала произвела на него впечатление ничуть не больше, чем брех беззубого пса.
— Ты сын воющей гарпии, а не менестрель! Где ты шлялся? Шлюх по подворотням щупал? Господа скоро пировать закончат, а ты только заявился!
Зря он так. Огал все ж менестрель, а с этой братией спорить — себе дороже. Не зря ж говорят, бард не рыба — и молчать не будет, и за жабры не возьмешь.
— Это что ж за пир такой, если заканчивается, не успев начаться? Гульба идет пока вино течет! Или у князя погребок невелик?
— Да уж, по твоим меркам больших погребов не бывает. Для луженых глоток менестрелей никаких запасов вина не хватит. Только и умеете, что в три горла выпивку хлестать.
— Деревня! Вино искру песне придает. Чарку поднеси — веселье пригласи.
— Даже не надеяться. Тебя петь пригласили, а не пить. Так что иди слух благородных гостей услаждать.
— А ты проводи. В вашем темном подземелье даже крыса потеряется, а уж простому человеку заплутать и вовсе запросто. Или убьюсь еще ненароком. Оступлюсь на лесенке и пожалуйте — толпа безутешных родственников.
— Чую, они только рады будут.
Пока менестрель препирался с доходягой, Алеис просочился на кухню и попытался цапнуть противень с тушей. Ага, размечтался. Его хватило на два шага, а потом жаркое стало резко клониться к земле вместе с самоуверенным лордом. Пришлось подхватить с другой стороны. Тяжелый, зар-р-раза…
Зычный глас нашего певуна, несся по коридорам, указывая направление. Пыхтя, мы с Алеисом перли сочившуюся ароматным парком свинью следом за продолжающим разглагольствовать менестрелем. Наконец лабиринт темных переходов закончился, и нашему взору открылась пиршественная зала.
На мой вкус, обстановочка могла быть повеселей и … посветлей. Праздничной иллюминации не было и в помине. Видимо слабое освещение в этом замке традиция. Эдакий стиль «мрачное подземелье».
А может у князя боязнь света? Надо бы проверить его на принадлежность к упыриному племени, очень уж подозрительно все как-то.
«Или он жмот, и не хочет разоряться на свечи. А еще в темноте не разглядишь всю убогость интерьера.»
Да уж, что есть, то есть…
Теряющиеся в полумраке стены были украшены грязными, потрепанными временем, невзрачными гобеленами с традиционными батальными сценами. Хотя вру. Кажется, парочка из них могла похвастаться неким разнообразием в виде охотничьих мотивов. Впрочем, не поручусь: освещения не ахти, поди разбери, толи лося подстрелили, толи вражью конягу. А что рога виднеются, так то может седока? Жена у него шибко нежная и ласковая… Со всеми…
Центр залы, а вернее почти всю ее, занимали стоящие буквой «П» столы. А за ними… Десятка три гостей разной степени упитости. Высшее общество! Н-да-а-а… Что ж это за общество такое, если ЭТИ… его вершина? Добрая половина пирующих, мягко говоря, уже нее вязала лыка. Парочка самых слабых (или самых быстрых?), сладко сопела в тарелочках. А некоторые особо мучимые жаждой (никак не меньше варда на сухом пайке) отставили кубки и прикладывались прямо к кувшинам. За центральным столом восседал хозяин застолья — красный как свежесваренный рак и толстый, как оттянувший нам с Алеисом руки кабанчик. С обеих сторон его окружали дамы — обе упитанные, круглолицые и глупо хихикающие. Если верить слухам, одна из них жена, а вторая — официальная любовница. Странно… Они похожи как близняшки. Он сам то в них не путается? И зачем князю любовница похожая на жену? Обычно на стороне ищут разнообразия…
