Наталья Тимошенко - Подвижные игы для принцесс
— Ладно, пошли твои шмотки стирать. Заодно последние сплетни расскажешь. Вы, менестрели, обо всем осведомлены. Порой даже лучше функционеров тайного сыска.
Я потянула Огала за собой, заметив краем глаза как Алеис развернулся в другом направлении. Он что рехнулся? Подтолкнув певуна к лестнице, я схватила за рукав пытающегося улизнуть лорда.
— Ты куда?
Алеис изобразил удивление и пожал плечами.
— Не хочу вам мешать.
— И ты оставишь жену одну в комнате с менестрелем?!
Он понизил голос
— Но ты же мне не жена? А вам, наверное, есть о чем поговорить.
— Если ты хочешь рассказать о нашем обмане, то сделай это прямо сейчас. Иначе, о тебе весь город будет судачить. Не удивляйся потом, если детишки на улице попросят показать свои развесистые рожки.
Лорд Олланни опять порозовел. Всемогущие боги, как же он такой чувствительный при дворе-то жил?
— Я буду вас смущать.
— Нас с Огалом, даже голым волосатым жрецом не смутишь. К тому же, наш менестрель может рассказать что-нибудь важное. А я, в силу своей придворной необразованности, не обращу на это внимания.
Поколебавшись немного, но больше как мне показалось для виду, он последовал за мной.
* * *
Пока я изображала добропорядочную работящую жену, отстирывая в лохани Огаловское тряпье, эта птичка певчая и мой «супружник», уже кувшин вина на двоих выхлестали и всю еду до крошки подмели. Обо мне, ясное дело, даже не вспомнили. А зачем? Женщина кто? По пунктам… Домохозяйка — раз, кухарка — два, нянька — три, постельная грелка — четыре. Человек? Личность? Фи, какие глупости! Вот так всегда, пока сама о себе не позаботишься, никто о тебе даже не вспомнит. Ладно, это дубье деревенское, отягощенное менестрельским себялюбием, но наш благородный лорд?! Это и есть его хорошее воспитание?
Эх, как хотелось макнуть их в мутную водичку и пару раз по стиральной доске личиком провести. Сидят, культурно общаются, а ты паши тут, как единственный на две деревни мул. Обидно…
Менестрель взял кувшинчик и разлил остатки вина на двоих. На меня даже не посмотрел. Ах так, ну ладно… Огал поднял свой кубок и хлебнул из него. В следующую секунду вся набранная в рот жидкость выплеснулась на кровать, заменяющая трапезничающим стол. Рожица рифмоплета приобрела насыщенный фиолетовый оттенок, а из глаз полились слезы. Проплевавшись от остатков вина, уважаемый менестрель Огаллиус укоризненно воззрился на меня.
— Ринка, ты чего? С дерева брякнулась?
Алеис осторожно понюхал свой напиток, а потом с опаской пригубил. Его передернуло, а лицо перекосило. Он присоединил свой недоуменно-обиженный взгляд к укоризненному менестреля.
— Рина? — он приподнял бровь.
Демонстративно встряхнув мокрой рубашкой и окатив брызгами весь коллектив, я бросила ее на спинку кровати. Скрестив руки на груди, обернулась к изображающей оскорбленную невинность компании.
— Двадцать один год Рина. Дальше что?
— Ты зачем? — Огал ткнул кубком в мою сторону. — Хорошее же вино было.
— Да ты что? Может расскажешь насколько хорошее? Страсть как интересно. С удовольствием послушаю… Раз уж попробовать не довелось.
Эта парочка переглянулась, а потом до них наконец-то дошло, что увлекшись сплетнями они поступили несколько… некрасиво по отношению ко мне. Оба потупились, стараясь не смотреть мне в глаза.
— Ну? Где ж ты свой сказительский талант потерял? Не можешь в прозе, я и на стихи согласна.
Огал вжал голову в плечи.
— Ринка, ты того… Ну извини. Я сейчас мигом сгоняю, еще принесу.
Не дожидаясь моего ответа, он подскочил и ломанулся проч. Я толком сообразить ничего не успела, а его шаги уже смолкли на лестнице. Брошенный на мое растерзание Алеис, попытался изобразить часть обстановки, но к его несчастью неубедительно. Зато скульптурная композиция под названием «Раскаявшийся» очень даже впечатляла.
Я решила не опускаться до мелочных упреков, только презрительно фыркнула и отвернулась. Пожалуй, для лорда Олланни было бы лучше, начни я канючить и качать права. Он хоть что-то смог бы возразить. Но мое пренебрежение добило его окончательно. Как я отметила уголком глаза, он съежился и поник в полнейшем отчаянии.
«Нет, Ринка, ну ты и стерва!»
А я ему хоть слова сказала? И потом, он заслужил. Не только за сегодняшний обед, а за все наше путешествие. А то взял моду на меня свысока смотреть.
Не знаю, дошел ли лорд Олланни в своем самобичевании до стадии «Я полный негодяй не имеющий права жить», но его несчастное лицо отразило что-то подобное и пробудило во мне ответные угрызения совести. Неизвестно, до чего бы мы оба дотерзались, не появись наконец Огал с подносом заваленным едой на целую разбойничью ватагу и огромным кувшином в середине. Если они заставят меня съесть хотя бы половину, то послеобеденный сон я буду смотреть уже в морге (если только здесь есть подобное достижение цивилизации).
Менестрель со сноровкой опытного официанта, расставил принесенные яства на столе, налил в бокал вина, пододвинул к столу табуреточку и заискивающе уставился на меня. Я покосилась на трехногого монстра мебельного мира и решила, что навернуться с него и свернуть себе шею — это слишком глупая смерть. А посему, покидав все обратно на поднос, плюхнулась рядом с Алеисом на кровать и наполнила свою тарелку.
М-м-м. Люблю вкусно поесть. Вот только две пары глаз наблюдающих за процессом пережевывания, несколько мешают процессу глотания. Умильно так наблюдают. Как собачка в рот хозяину смотрит. Я ж подавится могу! Та-а-к, надо эту парочку чем-то занять, пока аппетит не попортили… Чтобы придумать?
Для начала, что мы имеем? Двух… э-э-э … ну в общем итак понятно… Двух крайне невоспитанных молодых людей познакомившимися с муками совести… Ринка! Да это же такой шанс! Из них же сейчас веревки вить можно. Особенно если актерские способности есть…
Ну-у-у, мне столько веревок ни к чему. Этого добра итак хватает. А вот менестреля к делу припахать — это мысль.
— Достопочтимый Огаллиус, что ты там про князя плел. Про намечающийся банкет. В честь чего торжества?
— Можно подумать князю для пьянки непременно повод нужен. Может душа праздника захотела?
— Если верить слухам, у правителя местного не то финансовое положение, чтобы все свои желания удовлетворять.
— Ты не сравнивай его денежные трудности со своими. На его безденежье, ты пол жизни припеваючи жить сможешь.
— Так у него и расходов не в пример больше.
— Как бы то ни было, недавно у него снова золотишко зазвенело. Вот он и шикует. Сколько тех денег не знаю. Главное, чтоб мне на гонорар хватило. А по моим прикидкам, только на деньги бухнутые в сегодняшний банкет, я мог для князя целый год соловьем заливаться. Я скромный, мне много не надо. Мои аппетиты с княжьими не сравнить.
— Да уж, куда ему до тебя… Так ты у нас выходит знаменитость? Большие шишки выступать приглашают. Наверняка свои, придворные певуны имеются. Ан нет, тебя подавай!
— Твоими бы устами… Увы, увы. Мне просто повезло. Сейчас в Парине из менестрелей только я и Каттис. А он алкаш, каких поискать. Последние полгода, его трезвым застать даже любовнице не удается. А ведь она каждое утро с ним просыпается. Когда трезвый, он так поет… — Огал восхищенно закатил глаза. — Мне за ним даже лютню не таскать. Зато когда накачается — его пение, что баранье блеянье.
— А ты в замке раньше бывал?
— Не-а, не доводилось. Но одну служаночку оттуда пару раз балладами по ночам развлекал.
— А не мог бы ты у своей служаночки поинтересоваться, не приезжал ли в замок два дня назад господин с девушкой, переодетой пажом?
Огал, как гончая почуявшая след тут же принял стойку. Его глазки заблестели любопытством и предвкушением.
— А что за девица? Чья-то сбежавшая женушка?
«Ох уж эти менестрели!»
— Нет, моя подруга. Вляпалась в историю. Ее похитили, а мы теперь спасаем. Подробности не спрашивай, все равно не расскажу. Тайна!
Огал обиженно засопел. Сказать барду слово тайна, значит подложить ему не просто свинью, а огромного откормленного борова. Он же теперь места себе от любопытства не найдет. Пока все не выяснит, не успокоится.
«Нам же лучше… Будет помогать. В надежде развести на откровенность.»
Нехорошо друзей в темную использовать. Впрочем, будь это моя тайна, я бы ему все-все рассказала. Но… меня саму доверием совсем недавно осчастливили и, …судя по настороженности Алеиса — не до конца.
— А она красивая, подруга то?
Да уж, вопрос по существу! Я тут ему про беды и печали, а он о своем, …о наболевшем.
«Озабоченный!»
— Красивая. Только не про твою честь. Она из благородных.
— Подумаешь! У меня тех благородных было, что у собаки блох. Чем эта от них отличается?
На стремительно бледнеющем лице лорда Олланни стали проявляться желваки. Ой-ой-ой. Сейчас кого-то бить будут. Надо спасать…
