Андрей Льгов - Олаф Торкланд в Стране Туманов
Хэймлет сбросил с себя некогда пестрый кафтан и натянул кольчугу, которая ехала на телеге с женщинами и прочим барахлом. Там же взяли и факелы, предусмотрительно заготовленные римлянами.
Викинги вступили в темный проем пещеры. Проход был довольно большим, здесь могли свободно проехать пять всадников, выстроясь в шеренгу, да и свод был высоким. Хэймлет и Локкинсон с зажженными факелами шли по пещере, внимательно вглядываясь в многочисленные трещины и дыры в стенах. Не зажигая огня и таясь в темноте, шагах в пятидесяти за ними крались Сигурд и Свейн, они ориентировались на свет факелов, несомых впереди идущими товарищами. Надеясь, что враги их не обнаружат, Сигурд со Свейном были готовы неожиданно прийти на помощь Хэймлету и Пэуку.
Неожиданно факельное пламя, находящееся справа, задрожало и погасло.
— Справа идет Хэймлет, — шепнул Свейн Сигурду. Но тот знал это сам. Оба викинга вжались в стены, потому что воздух в пещере сотряс гулкий крик Локкинсона. Он что было сил бежал к выходу, не выпуская из рук горящего факела, которым размахивал на бегу, и кричал:
— Сигурд! Свейн! Все наружу, бегом! Здесь мы ничего не сделаем!
Факел был изготовлен римлянами на совесть, и, как ни махал им бегущий Пэук, пламя не гасло, а, наоборот, раздуваемое потоками свежего воздуха, вспыхивало ярче. Прикрывающие разведчиков викинги не стали спешить с отступлением, услышав крики Локкинсона, ведь где-то во мраке оставался Хэймлет. Но тут пламя, вспыхнувшее с новой силой, вдруг высветило из темноты ужасное чудовище, которое двигалось по пещере следом за бегущим Пэуком, почти не уступая воину в скорости. Краткого взгляда было достаточно, чтобы понять, что от датчанина вряд ли осталось что-нибудь, кроме мокрого места. Монстр был настолько велик, что занимал все пространство пещеры, к тому же он полз на брюхе. Даже вжавшись в одну из трещин, которыми были изрезаны стены, было почти невозможно избежать незавидной участи. Оставалось лишь удивляться, как такое чудище могло столь быстро передвигаться по несколько тесноватому для него проходу.
Викинги сорвались и побежали в тот момент, когда Локкинсон почти поравнялся с ними. Они что было силы неслись к выходу, за время пребывания в Пиктской пуще хирдманы уже не раз имели возможность потренироваться в скоростном беге. Благо пол пещеры был отполирован брюхом мерзкого ужвута, и люди не боялись споткнуться об неудачно лежащий камень. На бегу Сигурд почувствовал знакомое покалывание под лопаткой. Ужвут пытался парализовать его волю, но до выхода оставалось всего несколько шагов.
Олаф вскочил в пещеру и буквально за шиворот выкинул на солнечный свет три обезволенных тела и еле успел выскочить сам.
Из проема пещеры показалась голова размерами с крестьянскую хижину и зашевелила длиннющими усами.
— Кого же мне напоминает этот урод? — вслух подумал Торкланд.
Римляне выстроились напротив выхода из пещеры и, прикрываясь с ног до головы своими длинными щитами, ощетинились короткими копьями, выжидая, когда чудовище выползет еще дальше наружу.
Ужвут, похоже, тоже не горел желанием торопить события и осматривался по сторонам, непрерывно шевеля длинными усами.
— Ах, так ты таракан! — вдруг осенило Торкланда.
Конунг вспомнил, кого ему напоминало чудовище. Черных домашних тараканов, страшно кусачих и очень противных насекомых. Правда, этот был несколько покрупнее и с какими-то уж очень маленькими, однако сильными лапками, которые не давали возможности ужвуту бегать, подобно его меньшему домашнему двойнику, но довольно уверенно передвигали волоком увесистое тело по земле.
Нерешительность обеих сторон нарушила одна из римских женщин: ловко раскрутив пращу, она так метко запустила тяжелый камень, что он попал прямо в морду отвратительной твари и обломал чудищу ус.
Ужвут взвыл и, разгневанный, пошел в наступление. Ему навстречу полетели дротики, они утыкали голову монстра, но не причинили вреда, хотя некоторые попали даже в глаза, правда, у чудовища их было такое бесчисленное, множество, что выколоть все было невозможно.
В ответ ужвут выпустил струю зеленой жидкости. В воздухе разнеслась нестерпимая вонь. Римляне прикрылись щитами. Раздались первые стоны, два воина в строю упали, извиваясь от боли. Это были те, кому жидкость попала на тело.
По команде центуриона римляне стали медленно отходить, не ломая строя. Животное поползло следом. Наконец все его тело оказалось снаружи, в длину оно занимало половину провала, а его бока почти касались отвесных стен.
— Вперед, викинги! — прокричал Торкланд и, обнажив меч, бросился на ужвута.
Конунг обежал его жуткую голову и, зайдя сбоку, вонзил оружие в черный панцирь противника. К его радости, хитин оказался не таким твердым, как выглядел, и меч ушел по самую рукоятку. Из раны брызнула маслянистая белая жидкость, и Торкланд еле успел отскочить в сторону.
Похоже, ужвут даже не почувствовал нанесенной раны, а вокруг вовсю старались его товарищи, разрезая чудовище буквально на куски. Рядом с Олафом очутился маленький пикт. Он, как и викинги, с обнаженным мечом самоотверженно кромсал своего создателя.
— Эй, ренегат! — позвал пикта Торкланд. — Мы можем сейчас полностью освежевать твоего бывшего бога, но, мне сдается, это не принесет ему никакого вреда. Может быть, ты знаешь способ получше, как разделаться с этой тварью?
— Отрезать голову, но для этого надо взобраться на панцирь, — не задумываясь ответил Чипи.
Олаф тяжело вздохнул и оценивающе глянул на покатую поверхность, по которой предстояло совершить восхождение. Дело усложнялось тем, что усердные хирдманы так изрубили край панциря, что он теперь представлял собой отвратительную вязкую массу, истекающую той же противной белой жидкостью, даже ногу некуда поставить.
Торкланд помчался вдоль огромного тела. Еле протиснувшись между панцирем и скалой в самом узком месте, он обошел ужвута сзади. Здесь кривизна панциря была менее крутой, и Олаф, вскочив на спину чудовищу, ринулся, к его голове. Не медля, он вонзил меч в утолщение, показавшееся викингу чем-то вроде шеи, и, видимо, угадал…
Римляне, увидев своего цезаря возвышающимся над головой врага, издали восторженный крик, но их голоса потонули в вое серьезно раненного ужвута. С отвесных стен провала посыпались камешки. Сухие деревья в мертвом лесу затрещали, а люди просто отпрянули во все стороны.
Олаф, находившийся ближе всех к источнику, звука, на какое-то мгновение оглох, но все же удержался на спине исполина. Он судорожно рубил ненавистное тело, понимая, что если свалится отсюда, не закончив дела, то уже никто не уйдет живым. В руки великого воина вселилась страшная ярость, утроившая его силы. Конунг не обращал внимания на куски слизи, выплескивающиеся из ран, наносимых им чудовищу, эта дрянь залила его лицо и одежду. Он не замечал бешеных рывков ужвута. Он видел перед собой только одну цель. Торкланд продолжал рубить, не обращая внимания ни на что. От головы ужвута к нему потянулись какие-то щупальца, попытавшиеся, словно плетки, сбить воина вниз. Олаф одним ударом обрубил их и продолжил свое дело.
Еще удар — хребет хрустнул и переломился под тяжестью головы, тело забилось в таких конвульсиях, что Торкланд не удержался и скатился вниз. Чьи-то руки подхватили конунга под мышки и куда-то потащили. Олаф не сопротивлялся, он очень устал.
Огромная туша, подчиняясь каким-то предсмертным порывам, металась из стороны в сторону, кроша камни и вспахивая землю, давя всех, кто, по несчастью, очутился рядом.
Торкланда втянули в пещеру как раз вовремя. Тело ужвута встало на дыбы и обрушилось прямо на вход, потащив за собой камни и землю. Все произошло невероятно быстро, Олаф даже не успел оглядеться, как оказался в полной темноте. Выход наружу был завален.
Первые мгновения растерянности прошли, и Торкланд решил осмотреться, но пещеру засыпало основательно, ни один луч света не пробивался сюда.
— Вот нас и похоронили, — раздался голос в темноте.
— Кто еще здесь есть? — спросил Олаф.
— Я, Кабни, мой король.
— Я, Сигурд.
— Я, Свейн.
— Я, Пэук Локкинсон.
Все его спутники оказались заваленными с ним в подземелье, не было только Хэймлета.
— Эй, Хэймль, где ты? Неужели ты, хитрец, остался снаружи? — спросил Торкланд темноту.
— Нет, Олаф, он погиб первым, еще во время разведки, — ответил из мрака голос Сигурда.
Олаф задумался, его лучший друг пал в бою, а он в суматохе этого даже не заметил. Торкланд с досады врезал кулаком по стене, отколовшийся камень покатился вниз.
— Прости, друг, теперь наш счет навсегда останется в твою пользу, — печально проговорил он.
Викинги немного помолчали, стоя во мраке, но надо было что-то предпринимать. Первым нарушил молчание сам король:
