Сергей Панарин - Сила басурманская
Три дня и три ночи лечила ведьма Егора заговорами да травами. На четвертое утро вышел богатырь из старенькой избушки, свистнул молодецким посвистом, крикнул молодецким покриком:
– Братишка! Ты где? Ефрейтор Емельянов снова в строю!
Стог, стоявший за домиком, зашевелился, и оттуда выглянули две головы – Ивана и травницы с говорящим именем Котена. В свободное от врачевания время эта молодая, не без цыганской кровушки, жгучая брюнетка делила со Старшим сеновал. Надо же где-нибудь спать, пока в хате болезный обретается.
– Да ты времени не теряешь! – рассмеялся Егор, пока брат натягивал порты.
Котена вообще пренебрегла одеждой, прошлась до дома нагишом, заставив ефрейтора почувствовать, что он действительно полностью здоров.
– Хороша, да? – Иван похлопал брата по плечу.
– Сто пудов, – согласился ефрейтор Емеля.
Травница приготовила сытный завтрак. Егор налегал на щи, обильно заедая их пышным хлебом.
– Откуда фше эфо? – спросил он, аппетитно чавкая.
– Известно откуда, хлеб и капуста из Мутищ, остальное сама собрала да сварила, – ласково ответила Котена.
Иван любовался девушкой. Легкость, с которой она жила – лечила брата, закрутила со Старшим роман, – подкупала. Воистину, Емельяновым не приходилось встречать более открытого человека. Котене было многое дано, но она не кичилась умениями, принимая их спокойно и обыденно. Иван вспомнил, как в первый же день она пристыдила его:
– Почему ключ еще в твоем кармане, а не у Егория?
А ведь ни в письме Неслуха, ни в первом разговоре с Котеной о ключе и обещании Старшого передать его брату речи не велось. Добытый предмет тут же перекочевал к больному.
Когда же Иван впервые мысленно прикинул шансы затащить ведьму на сеновал, та рассмеялась и велела потерпеть до вечера. Вечером Старшой не разочаровался.
Днем позже Котена на миг пригорюнилась и выдала:
– Ты хитрый слишком. Вот брат твой… Он надежнее.
На все страхи и тяжкие думы Ивана у травницы были ответы-намеки. За трое суток она успела высказаться почти по всем волновавшим его темам, хотя большую часть времени провела у постели Егора. Емельянов-младший бредил, окуриваемый дымом специальных трав. Девушка вливала в его приоткрытый рот отвары, втирала мази в пораженную руку. И ни разу Старшой не увидел Котену уставшей. Выскочит из избы, подмигнет, пробежится к березке, обнимет на полминуты и снова – будто неделю отдыхала.
Сейчас Егор уплетал вторую плошку щей, а Иван задумался над мимолетным обещанием Котены: «Не изводись понапрасну, станешь таким же сильным, насколько силен твой брат, только на другом поприще».
– Станешь-станешь, – подтвердила травница, прочитав мысли Старшого.
– А что, не обижают в Мутищах? – поинтересовался ефрейтор Емеля.
– Нет, богатырь, – по обыкновению улыбчиво ответила Котена. – Меня, конечно, боятся из-за моего дара. Народ всегда опасается недоступного простому разумению. Но все знают, что моя сила кончается за версту от этого домика. Потому хожу спокойно, покупаю и вымениваю нужные вещи и еду. Зато к дому ни один лиходей за версту не подойдет! Только по крайней нужде ко мне люди наведываются.
Днем Егор колол дрова, потом братья подремонтировали домик, вечером сходили на озеро, купали лошадей, мылись сами, а затем сели ужинать.
Котена положила ручку на ладонь Ивана:
– Ну, красавец писаный, нынче греть тебе стог в одиночестве. И не ревновать! Иначе лечение останется незавершенным. Завтра распрощаемся.
Часом позже Старшой валялся на сене, глядя на светлое от звезд небо, и удивлялся тому, что ни ревности, ни каких-то этических затыков не испытывает. Даже о Рогнеде и Василисе не вспомнил. Во владениях жгучей ведьмы было заведено именно так, а не иначе. Парень принял правила игры.
Спалось великолепно.
Егору и Котене тоже. Правда, чуть-чуть в другом смысле, но это уже их личное дело.
Солнце еще не выглянуло из-за деревьев, а близнецы и травница уже прощались. Сейчас ведьма вела себя с Емельяновыми, как сестра. Обнялись.
Котена поцеловала богатырей каждого в лоб, и в тот же миг ребята забыли самое деликатное из того, что с ними произошло в гостях у ведуньи. Словно не было ни ночей Ивана на сеновале, ни последних часов Егора. Как корова языком слизала. Сильна Котена!
Ничего не заметившие дембеля сели на коней. Колобок, которого не было видно все четыре дня, выкатился из можжевеловых кустов и виртуозно заскочил на Егорова тяжеловоза.
– Спасибо, – сказал ефрейтор.
– Прощай, – добавил Старшой.
– Удачи, – ответила красавица. – Ах, да! Там, на пути, увидите капище, не торопитесь проезжать, поклонитесь кумирам.
– Нам нельзя, мы крещеные, – нахмурился Егор.
– Ну, не кланяйтесь. Просто побудьте немного. Обещаете?
– Ладно.
Травница кивнула и скрылась в домике. Она не любила расставаний.
– Где ты крутился? – спросил Егор каравая.
– Я ее боюсь. Страшная ведьма, заставляет поступать как ей хочется, – признался Хлеборобот, тыча ручкой назад, туда, где осталась Котенина полянка с избушкой.
Двигались на северо-запад, дорогу выбирал Иван. Сегодня братья ощущали себя посвежевшими, будто как следует отдохнули где-нибудь на юге. Чистый лесной воздух, постиранная ведьмой форма, приятно пахнущая травами, легкость в голове. Полчаса ехали молча, слушали пение просыпающихся птиц, каждый думал о своем. Потом Старшой хлопнул себя по колену:
– Давайте решать, как действовать дальше.
– А что решать? Карачун все разложил по полочкам, – пожал плечами Егор. – Чухаем к лукоморью. Там подскажут, где остальные предметы.
– Пока ты лечился, я думал, как бы нам ускорить возвращение домой, – сказал Иван, любуясь голой рощей. – По всем раскладам, надо разделиться.
– Иди ты! – вырвалось у младшего, но он задумался.
Меж тем полностью облетевшие березы, на которых стали набухать свежие почки, закончились, и братья выехали к подножью невысокого холма с плоской макушкой. Наверху была древняя кумирня.
– Давай, брат, уважим Котенка, постоим у идолов, – предложил ефрейтор Емеля.
– Сам же говорил, что крещеный, – усмехнулся Старшой.
– Мы ж не молиться. Типа как в музей.
– Лишним не будет, – добавил Хлеборобот.
Спешились, поднялись на холм. Площадка оказалась круглой, обильно заросшей травой. Сейчас трава высохла и слегка шелестела на ветру. Девять высоких резных столбов торчали из земли, а в центре покоился огромный обтесанный на манер стола камень. Кумиры, почерневшие от времени, мрачно глядели деревянными глазами, хмурились, наклонившись внутрь круга.
Странно, но близнецы ощутили полное умиротворение. Ни души. Во все стороны – то ли осенний, то ли весенний лес. Лишь в небе зависла одинокая птица. Егор решил, что это сапсан.
Вдруг ближайший к братьям и Колобку бородатый идол шевельнулся, оборачиваясь, словно живой, и проскрипел, старательно ворочая вырезанными в древесине губами:
– Иван да Егорий?
– Д-да, – дуэтом выдохнули Емельяновы, а струхнувший каравай пискнул на всякий пожарный:
– Я не с ними!
– Пляшите, вам весточка.
Кумир выпрямился, вперив взор в камень-алтарь. На пыльной поверхности заискрились огоньки, потом они поднялись разноцветным вихрем, и перед дембелями возник полупрозрачный старец. Жилистый, в ветхом рубище, с посохом в руке.
– Карачун… – протянули опять-таки дуэтом близнецы.
– Если вы смотрите эту весточку… – Колдун закашлялся.
– …то меня уже нет в живых, – припомнил голливудское клише Иван.
– …то Котена передала мою просьбу, – продолжил старец, поглаживая тонкую бороденку. – Не имея беспечности оставить вас без призора, я слежу за вашими деяниями. Жаль, нету мгновенной связи. Настоятельно советую здесь же разделиться и отправиться за разными составляющими. Это сбережет столь недостающее нам время.
Старшой оглянулся на Егора, мол, слушай, что умные люди рекомендуют, если брату не веришь.
– Конечно, вы сомневаетесь. Получится ли порознь? Как обойтись без братской помощи? Иван боится за невезучего Егория. Силач Егорий опасается за любителя ввязываться в неладное Ивана. Поймите: каждый из вас готов к самостоятельному походу. Егорий, тебе посоветую направить стопы к Ерепню, в болота Отрезанского княжества. И как можно скорее появись в Тянитолкаеве. А ты, Ванька, дуй в лукоморье. Друг о друге узнаете, не волнуйтесь. Верьте в удачу, и она будет с вами. Ищите нужные для возвращения вещи, не забывайте помогать людям. Боги вознаградят! Все. – Старец отвернулся от Емельяновых, низко поклонился кумирам. – Спасибо, пращуры.
И исчез.
Близнецы постояли в безмолвии. Иван чесал лоб, Егор – затылок.
– Прикинь, голограмма, прямо как в «Звездных войнах», – выдал наконец ефрейтор.
