Людмила Астахова - НЧЧК. Дело рыжих
Впрочем, этого добра нет ни в НЧЧК, ни в столь обожаемых романтиками Магических Орденах и Инквизиторских Лицеях. А есть лишь утомительная, нудная, тупая, малозаметная и плохо оплачиваемая работа. Но наивные обыватели, в особенности иномирянские подростки, продолжали свято верить, будто достаточно состоять в некой тайной организации, чтобы возвыситься над остальными, стать избранными. А такие как Мэйна, разумеется, не упускали возможности воспользоваться чужими заблуждениями себе на корысть. Сколько девчонок-подростков заманили в свои сети опытные сьючки – не пересчитать. При том, Сидорова еще более менее держалась в рамках. Её ультрарадикальные коллеги дошли до того, что пропагандировали ритуальные самоубийства в качестве единственного способа стать Избранным. Глупые человечьи девчонки и мальчишки прыгали с мостов, топились и вешались, лишь бы очутиться в мире, где ты круче, красивее и, естественно, умнее всех аборигенов. А их идейные вдохновители тем временем забирали у жертв те крохи магических Сил, которыми так скупо наделены люди-иномиряне.
Дежурный орк в чине сержанта ничуть не обрадовался визиту энчечекистов. Цивильная полиция и чрезвычайная комиссия соперничали между собой уже не один десяток лет. Борцы с обыкновенной преступностью обвиняли соратников Эрина в зазнайстве и перетягивании «финансового одеяла» на себя. Дескать, у полицейских работы на порядок больше, она грязнее и опаснее, а все почести и слава достаются чистоплюям из НЧЧК.
– Пройдите в 10-ый кабинет, – буркнул орк Эрину, не забыв, между тем, улыбнуться хорошенькой эльфиечке-стажерке.
Изнутри районный отдел полиции напоминал охваченную бунтом пациентов психиатрическую лечебницу, из которой сбежали врачи и санитары. Между комнатами носились сотрудники, телефоны беспрерывно звонили, принтеры стрекотали, в «обезьяннике» визжали проститутки и матерно ругались бродяги, и все, абсолютно все разговаривали криком. Даже совершенно невозмутимые в обычных условиях гномки-стенографистки. А поверх всего этого безобразия монотонно гудели вентиляторы, ибо жара в помещениях стояла неимоверная. Топили в здании знатно, видимо городские власти опасались, что стражи порядка замерзнут.
– Вот, где я бы хотел работать в самую последнюю очередь, – шепнул Эринрандир своей спутнице. – Считай, что мы с тобой очень хорошо устроились на непыльную работенку.
Нол понимающе кивнула. Похоже, она совершенно ошалела от всего происходящего. По сравнению с полицейским участком, рабочая обстановка в НЧЧК граничила с размеренностью и умиротворенностью, свойственной научной библиотеке.
– Эринрандирчик! Дорогой! – прорычал лиловый от недосыпа гоблин в кителе с лейтенантскими погонами, засевший в кабинете номер 10. – Наконец-то снизошел до нас простых и честных. Сколько можно тебя ждать?
– Брюс, я тоже работаю, между прочим, – огрызнулся Эрин. – Сегодня от Ытхана такой разгон получил…
И тут полицейский узрел отсутствие побоев на лице эльфа. Лицо его от возмущения приобрело цвет спелой сливы-угорки.
– Ты что издеваешься надо мной? Ты синяки свел, Враг тебя раздери! А экспертизу сделал?
– Нет, – обреченно выдавил из себя Эринрандир.
– Ну, какая же ты – ушастая паскудная сука, эльф! Мне же теперь придется их отпускать.
Объяснять, что вчера ему было не до того, Эрин уже не стал. Он молча выслушал обвинения в свой адрес, часть из которых были истинной и неподдельной правдой. Думалось ему вчера, и вправду, не головой, а задницей. О проблемах коллег-правоохранителей Эринрандир вообще позабыл, как только драчунов повязали, и теперь товарищ Брюс Уилкин из-за эльфийского эстетизма не получит прибавки к жалованию. А все потому, что известного в городе рэкетира Мерлина, взятого вчера на месте преступления – за побитием энчечекиста, теперь придется отпустить на все четыре стороны, лишь содрав штраф.
– Эрин, в следующий раз мы приедем обвести твой хладный труп мелком на асфальте, – честно предупредил полицейский. – Так и знай!
Эльфу едва удалось уговорить расстроенного коллегу дать почитать протоколы допросов. Обещать при этом пришлось, если не золотые горы и алмазные дороги с сильмариллами в придачу, то всяческое содействие в случае необходимости и некоторую магическую поддержку от спецов из НЧЧК. А еще Эрину пришлось дать слово познакомить Брюса с товарищем Шраком. И пусть грядущее знакомство грозило лично Эринрандиру очередной жесточайшей попойкой в компании гоблинов (что само по себе страшно и чревато), но эльф готов был пожертвовать некоторым количеством клеток своей печени, лишь бы Нолвэндэ могла спокойно поработать с допросными листами.
– Ну вот! Ты мне все показатели портишь, а сам разжился графомагшей, – оскорбился Брюс. – Да еще такой симпатягой. Вечно вам все самое лучшее достается. Может, поделишься?
Делиться стажеркой энчечекист наотрез отказался, и пока Нол не видела, сделал руками некий знак, показывающий, что девушка не просто сотрудница, но и протеже самого Ытхана.
– Приветик передавайте любимому руководителю, – расплылся в лучезарной ухмылке полицейский. – Всех благ и крепкого здоровьичка.
– Не переживай, он всех нас переживет, – отозвался Эрин.
* * *
Визит в полицейский участок привел меня в состояние, близкое к тому, что папочка именовал «еще одним наследственным бзиком». Иначе говоря, я рассвирепела в лучших семейный традициях, до красной пелены перед глазами, сжимания кулаков и раздувания ноздрей. Ах, зелен тис! Ну почему он мне вчера об этом не рассказал, а?! Все, не могу больше. Сейчас я что-нибудь скажу…
И сказала, призвав на помощь всю папину дипломатическую выдержку.
– Знаете, Эринрандир, Вы были неправы, не рассказав мне об этом происшествии сразу, – и, пока он не начал отвечать, принялась развивать свою мысль. – Вас же заказали, это ясно. Но какие доказательства я могу вытащить из этих протоколов теперь? Вот если бы мы с вами могли их допросить… Однако теперь это уже невозможно! И что же получается? Вчера вас просто хотели избить, а завтра – захотят взорвать? А ведь мы с вами не только работаем вместе, но и живем рядом. Поэтому впредь постарайтесь предупреждать меня о таких вещах заранее – все равно ведь узнаю. Нет-нет, не нужно сейчас ничего говорить! Я понимаю, что дядя Ытхан велел держать меня завернутой в пуховое одеяло, но нельзя же доводить это до абсурда! Я прекрасно понимала, куда иду работать, и, уверяю вас, мои родители, которых все так боятся, тоже достаточно разумные эльдар. В нашей семье не принято держать детей в теплице.
Я перевела дух, покосившись на угрюмо молчавшего шефа. Так, по-моему, я слегка зарвалась.
– Прошу прощения за то, что позволила себе высказаться в таком тоне, – попыталась я исправить ситуацию. – Этого больше не повторится. Даю слово.
– Выпустила пар? – с неподражаемой иронией осведомился шеф, прищурив синий глаз. – Пламенная речь закончена?
– Ага, – я робко улыбнулась.
– Вот и славно. А теперь пошли работать.
– Вы… не сердитесь?
– А Вы, леди Нол? – Эринрандир хмыкнул.
– Честно? Я… я есть хочу, – смущенно понурившись, я растеряла весь боевой задор и ужасалась теперь своей наглости. – Перерыв уже закончился, конечно… Может, забежим в ларек за бутербродами?
– Стыдитесь, леди! Вы бы еще ши-урмой предложили перекусить!
– Эмм… – я сглотнула.
Честно сказать, гениальное изобретение ушлых и вездесущих мелких фэйри, в Столице именуемое ши-вермой (они тут «ши-урма» говорят, но какая разница?) нередко спасало меня в тяжкие годы учения от голодной смерти. Да и не только меня, братьев тоже, а, если взять шире, то и папу с мамой, наверное. Завернутая в пресную лепешку курятина сомнительного происхождения, политая каким-то подозрительным соусом, после целого дня занятий становится желанней любых деликатесов, именно по причине своей доступности. Так что как раз именно о ши-верме, горячей, восхитительно мясной, я и думала в данный момент, благо, как раз мимо ларька мы и проходили.
– Куру-гриль тоже не предлагать? – уныло спросила я.
Начальство фыркнуло.
– Зарубите себе на носу, леди, употреблять в пищу курятину для сотрудника НЧЧК – дурной тон! Просто представь себе Лёнчика-гриль, и сразу поймешь, почему.
– А-а… – я честно попыталась представить псевдо-вампира, обжаренного на вертеле до хрустящей корочки… Нет, ну, ужас, конечно… А вообще…
И тут желудок меня предал. Сочетание соблазнительного запаха, струящегося от ларька, и моего излишне живого воображения, сделало свое черное дело.
Шеф деликатно хихикнул.
– Что-то рановато в тебе проснулся профессиональный цинизм, Нол. Пойдем пирожков купим, рядом с Управлением кулинария есть.
Я просияла и радостно закивала.
Но тут – тридцать три раза через Кольцо Всевластья и палантиром сверху! – опять взвыла эринрандирова трубка.
