Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)
Она не простила меня.
Она не смеялась, она не говорила.
Этот вампир меня не простил.
Точно так же, как я не простил вампира.
– Арараги-кун, судя по тому, что ты запихнул в неё пончики, ты уже исполнил свой донорский долг?
Донорский долг, говоришь.
Я не официант.
– Ещё нет. Ты нечасто ошибаешься. Сначала пончики, потом кровь. Похоже, пончики ей нравятся больше моей крови. Я расстроен.
– Хм. Ну, твоя кровь не такая сладкая. Могу понять.
«Угу», – кивнул себе Ошино.
Что именно он может понять?
– Другой вопрос, Арараги-кун. Я уже поднимал эту тему, но всё ли хорошо со старостой-тян?
– А?
Это было неожиданно.
Он сказал это так, будто как-то узнал, что днём я встречался с Ханекавой. «Видеть меня насквозь – это ещё один признак его профессионализма»,- подумалось мне, но чуть поразмыслив, я понял, что это не так.
Я вспомнил, что Ошино всегда странно беспокоился о Ханекаве.
Периодически он спрашивал меня о ней.
Нет, он не столько беспокоился о девушке, сколько о ее целях.
Вполне логично.
Ошино очень опасался ее… с его точки зрения Ханекава была обузой.
– Эта девушка для всех обуза.
Ошино слегка подправил мою несказанную мысль.
Вот так он видел меня насквозь.
– Конечно, это и тебя касается – визит вампира изрядно исказил состояние местных Кайи. А староста-тян изрядно искажает состояние жителей.
– Если существуют преувеличения, то это как раз одно из них.
– Можно и преувеличить. В случае данной девушки это правда.
«Ну, и как она?» – спросил Ошино.
– Ну… с ней всё хорошо.
– Точно?
Настырный.
Если он столь настойчив, значит, не доверяет моей небрежной реакции (то есть, моему вранью).
А правда в том, что это неправда.
Я врал.
Но это касалось семьи Ханекавы, я подумал, что не стоит об этом рассказывать.
Повязка на левой стороне лица – и то, что было под ней – про это тоже не стоило упоминать.
Потому что я пообещал, что никому не расскажу.
Даже Ошино.
– Хм, понятно. Не можешь рассказать.
Однако он, просто увидев мою задумчивость и попытки решить, стоит врать или нет, понял, в каком я положении.
– Тогда вполне разумно предположить, что с телом девушки что-то случилось, но ты не можешь рассказать. Я обеспокоен.
– Не стоит.
И конечно, мне тоже не стоит об этом беспокоиться.
– Это проблема Ханекавы. Я не могу вмешаться. Даже если что-то случится, она может спасти себя только сама – это единственный для неё путь.
– Ох. Тогда я не полезу в это дело.
Я думал, он намерен продолжить допрашивать меня, но Ошино неожиданно легко отступил.
– Не нужно таким, как я, вмешиваться в твой флирт со старостой.
– Не то чтобы я флиртую с ней.
– Я не могу вмешиваться в твоё юбкозадирательство, или чем там ты ещё занимаешься.
– Откуда ты столько знаешь?
– Тогда пойдём другим путём, – сказал Ошино, игнорируя меня. – Расскажи мне всё, кроме того, что не можешь рассказать. Ты же можешь поведать хоть что-нибудь?
– …
Если он так ставит вопрос, я не смогу отмолчаться.
Я должен молчать о семейных обстоятельствах Ханекавы и о том, что её ударил её же отец – но я не обязан держать в тайне остальное.
Ничего страшного не случится, если я скажу, что сегодня – то есть по календарю уже вчера – я встретился с ней и немного поболтал.
В любом случае, Ошино не отступит.
Во всяком случае, не так просто.
Подумав об этом, я умело – не знаю, насколько, – опустил части, о которых мне нельзя было говорить, и рассказал, что случилось сегодня.
Меня разбудила сестра утром.
Я встретился с Ханекавой.
И наконец – я похоронил сбитого машиной кота.
Я рассказал всё.
– Арараги-кун.
И тогда Ошино Меме вынул сигарету из нагрудного кармана своей гавайской рубашки, вложил её в рот, но не зажёг.
– Не говори мне, что это был бесхвостый серебристый кот, – сказал он.
Он сдерживался всё это время.
Спасибо.
А теперь мы подошли к настоящей проблеме.
006
Неприятно это признавать, но я в самом деле не считал это важным.
Хотя устраивать похороны для размазанной по дороге, должно быть, сбитой машиной, кошке – вполне обычное дело, если я был с Ханекавой.
Такое случалось много раз.
Также, как она спасла меня на весенних каникулах, Ханекава… похоронила кота.
Очень естественно.
– Арараги-кун, можешь помочь? – спросила она.
Со своей обычной улыбкой, будто забыв о повязке на лице.
Она взяла на руки кошку, чья шерсть, когда-то ярко-белая, теперь окрасилась в цвета крови и грязи.
Как будто она жалела её.
Как будто она лелеяла её.
Она держала её в своих руках.
Многие любят кошек – даже я не могу сказать, что они мне не нравятся – однако не думаю, что многие смогли бы обнять труп, даже если бы его не раздавили.
Так я подумал.
И моё сердце снова расшумелось.
Как будто хотело что-то сказать.
Но так и не смогло ничего произнести.
«Мартовская кошка».
Была это судьба или ещё что – сказать по правде, я собирался быстро вернуться домой и немного подремать после того, как покормил маленькую вампиршу и отдал пончики Ошино. Но теперь не могу себе этого позволить.
Я влип в очередную работу мужчины в гавайской рубашке.
Может, не стоит говорить «влип», будто я был жертвой – учитывая, что я должен ему пять миллионов иен, я вполне могу оказать ему услугу, особенно когда дело касается Ханекавы.
Я не столько хотел оказать услугу, сколько испытать тяжесть работы.
– Млекопитающий хищник из семейства кошачьих, – сказал Ошино.
Кошка.
– Мартовская кошка – одна из историй Кайи, которые я собирал в городе. По правде сказать, только что я уходил гоняться именно за ней. Не знаю, можно ли назвать это совпадением, но, если честно, это неприятное совпадение. Заимствуя слова моего старого друга, я чувствую здесь злой умысел.
– Погоди, Ошино.
Его слова ввели меня в замешательство – или лучше сказать, я едва понимал хоть что-то и рефлекторно возразил, не подумав, просто ради самого возражения.
– Разве я не объяснил? Кошка, которую мы с Ханекавой похоронили, не была Кайи. Это была настоящая живая – ну, еще вчера живая – кошка. Это была настоящая, материальная, не призрачная кошка. Её сбила машина, и как ты сказал, это была бесхвостая кошка. Если я правильно помню, её шерсть была серебристо-белой, но она не была Кайи или призраком.
– Действительно. Не была.
Даже я бы так подумал.
«В обычных условиях», – сказал Ошино.
Он никогда не стал бы эмоционально отрицать мои возражения – всё такой же обычный легкомысленный Ошино. Всегда желает сохранить равновесие, всегда хочет сохранить нейтралитет – таким было ошинистое поведение Ошино по имени Ошино Меме.
Обычный Ошино. Однако я всё же почувствовал, что на губах, державших сигарету, появился какой-то намёк на серьёзность.
Намёк на правдивость.
И возможно, это чувство не было лишь моим воображением.
Если спросите меня – то это потому, что дело касалось Ханекавы.
– Вспомни, Арараги-кун – староста-тян не обычная. Мы много об этом говорили, и я правда не хотел бы с тобой ссориться- но эта девушка в самом деле опасна.
– Ну, я понимаю, что ты не доверяешь ей.
– Это не недоверие. Посмотри на вампира-тян.
Ошино указал кончиком сигареты на девочку, сидящую в углу класса.
– Ты виноват в том, что она стала такой, не живой, не мёртвой, полуживой – но начало всему положила староста-тян.
– Все… так, наверное.
Прошедшей весной…
Конечно, меня спасла Ханекава – мне никто не помогал, лишь она одна спасла меня. Я никогда не смогу отблагодарить её за это.
И всё же, если посмотреть с логической точки зрения, можно сказать, что если бы Ханекавы не было, не случилось бы и событий на весенних каникулах.
Она не хотела и не просила этого – это не было её решением или целью – и всё же я не мог не признать, что Ханекава была обоюдоострым клинком [58].
– Да. Обоюдоострый клинок. Именно. Ужасающая девушка, воплощение эффекта бабочки – и хоть у хаоса есть предел, она на самом деле отличный режиссёр. Прекрасный продюсер. Даже обычный, заурядный, трогающий до глубины души момент вроде похорон сбитой кошки с её участием может обратиться в катастрофу, которая потрясёт небо и землю.
«И конкретно кошки – плохой знак, – сказал Ошино. – Староста-тян – вылитая Мартовская кошка».
– …
Я не вслушивался в детали истории о Кайи, за которым сейчас гонялся Ошино. В первую очередь потому, что не было времени. Однако в глубине души я чувствовал, что не хочу слушать.
Я тоже.
Я тоже так думал.
У меня с самого начала было неприятное предчувствие.
С каких пор?
С тех пор, как мы похоронили кошку? Нет.
С тех пор, как я увидел повязку на левой стороне её лица? Нет.
