Саша Суздать - Замкнутые на себя
Наглые горожане, совсем его не узнавая, чуть не теснили его к обочине. Парабас, увидев недовольное лицо Ерхадина, кликнул несколько бойцов и принялся нагайками разгонять перед собой народ, громко выкрикивая:
— Дорогу королю!
Гарик, летящий в небе, услышав призыв, спикировал вниз, пахнув огнём и весь народ, сразу вспомнив короля, ломанулся с дороги прочь. Варевот, неизвестно каким образом узнавший о прибытии Ерхадина, вскочил на коня и бросился по сразу опустевшей дороге навстречу королю.
Встреча своего любимца немного успокоила Ерхадина, и он с удовольствием слушал доклад Варевота, который, скорее, походил на сбывшуюся сказку. Почувствовав свою причастность, Ерхадин с удовольствием и более внимательно стал присматриваться к прошедшим изменениям, находя в них те мысли и чаяния, которые носил в голове сам.
Ещё больше его порадовала Барриэт, сумевшая за столь короткое время собрать свой двор и выстроить его перед дворцом, ожидая мужа. Он сошёл с коня, чувствуя свою значимость перед выстроенной перед ним челядью, и обнял Барриэт, такую знакомую, тёплую и домашнюю.
— У меня есть для тебя новость, — шёпотом сообщила ему Барриэт, добавляя к приятности встречи некую ажурную таинственность. Ерхадин прижал её к груди и ходой хозяина поднялся по каменным ступенькам, рассматривая хоромы и слушая на ходу торопливые и ненужные комментарии Барриэт.
— Хочу праздника, — сообщил Ерхадин, и Варевот, кивнув головой, тут же отстал и исчез, выполняя распоряжения. Барриэт увлекла Ерхадина во внутренние покои, дав распоряжение приготовить баню, а вначале потянула его за накрытый стол, перекусить.
Прибывших с Ерхадином встретили побратимы, и, дав команду разместить новобранцев, забрали старых друзей в соседнюю харчевню, где со смехом делились старыми и новыми новостями, смачивая их крепкой фруктовой настойкой.
К вечеру в большой зале вновь выстроенного здания резиденции собрались крепкие горожане, и те из нужных людей, кого успели предупредить, чтобы достойно отметить приезд короля. Разношёрстная толпа возбуждённо ожидала Ерхадина, тихо переговариваясь и погружая зал в монотонный гомон. Появился Ерхадин, чистый, в новой одежде, приготовленной ему Барриэт, которая отвечала её вкусу и пониманию положения мужа.
Подготовленные Варевотом гости говорили здравницы в честь ратных подвигов Ерхадина, немного перевирая события, но снисходительно и с удовольствием выслушанные Ерхадином. Вечер тихо перешёл в пьянку и Ерхадин, оставив гостей, ушёл в спальню, увлекаемый Барриэт. Когда он распалённый близостью Барриэт, лихорадочно стягивал с неё белье, она тихо засмеялась и прошептала ему на ухо: «Ты не слышал мою новость».
— Какую? — торопливо спросил Ерхадин, обнажая её груди.
— У нас будет ребёнок, — сказала ему Барриэт, прижимая его голову к своей груди. Ерхадин вначале не понял, но осознав сказанное Барриэт, прижался к ней и прохрипел:
— У нас будет не один ребёнок.
* * *Праздник по поводу возращения из похода и сообщение Барриэт о ребёнке были омрачены утренним сообщением Варевота о том, что Гарик болен. Ерхадин лежал в постели с Барриэт, когда в комнату постучали.
— Входи, — крикнул Ерхадин, ничуть не стесняясь своего помощника. Когда тот доложил, король встал и начал собираться. На попытки Барриэт остановить его, Ерхадин резко её оборвал, и грубо оттолкнул.
— Тебе зверь дороже меня? — вспыхнула Барриэт.
— Я могу повернуться к нему спиной, — загадочно сказал Ерхадин и удалился. Барриэт проплакала до обеда, а потом поднялась, но мужа в доме не было: он, вместе с Варевотом возился около ограждённого загона, где на соломе лежал Гарик. Выросший змей, размером с хорошую лошадь, валялся на своих шести коротеньких лапках, опустив морду на солому, а его крылья безжизненно висели по бокам, как нескладные большие тряпочки.
Беспокоиться было о чём — на туловище Гарика там, где в него входила шея, по бокам появились болезненные нарывы. Гарик мучился, изредка шипел, открывая пасть и вывалив тонкий раздвоенный язык, а из уголков влажных глаз стеками слёзы. Иногда Гарик поднимал глаза на Ерхадина и тихо ему шипел: «Ш-ше-я ва-ва-а». Ерхадин обнимал его за шею, поглаживая голову, и сочувственно бормотал ему какие-то успокоительные слова. Рядом крутился Варевот, поднося змею то воду, то кусок мяса, но Гарик на всё даже не смотрел.
Вечером Ерхадин лежал в загоне на соломе, а Гарик, положив тяжёлую голову ему на грудь, прикрыл глаза и дремал, иногда мелко вздрагивая. Варевот притащил откуда-то какие-то ковры и прикрыл Гарика, но тот никак не реагировал.
Барриэт, решившая простить Ерхадина, подошла к загону и примирительно спросила у Ерхадина:
— Ты когда придёшь спать? — на что получила порцию ругательств и, окончательно обозлённая, шмыгнула в дом, мечтая о большом камне, который бы прихлопнул обоих разом: и мужа, и змея.
Та они и заснули, змей на человеке.
* * *Элайни не поверила своим глазам:
— Серёжа, это ты?
— Нет, профессор Бартазар Блут, — пошутил Серёжа, склонившись над Элайни и рассматривая её, как будто никогда не видел.
— Твой профессор мне уже сниться, — отшутилась Элайни, — как я рада, что ты жив.
Она обняла его, прижавшись к его груди и замерла, всё ещё не веря.
— Мы тебя искали по всем горам, — подняла глаза Элайни: — Где ты был?
— Меня, вероятно, задержала временная петля.
— А как ты меня нашёл? — сияя глазами, спросила Элайни.
— Я видел, как сюда летели глеи, — ответил Сергей, — а их ни с кем не спутаешь.
Из избы вышла Алида и, приложив руку к глазам, смотрела на Сергея и Элайни.
— Да ты, я вижу, девка не промах, — сказала она, разглядывая Сергея, — такого парня отхватила.
— Знакомьтесь, мой Сергей, — сказала Элайни.
— Ты бы его накормила сначала, — посоветовала ей Алида.
— Ой, и правда, — всплеснула руками Элайни.
— Да я не хочу, — отмахнулся Сергей, но видя удивлённый взгляд Алиды, согласился: — Хорошо, только немного.
Элайни понеслась в дом, собирать завтрак, а Сергей облегчённо вздохнул.
* * *Ерхадин проснулся оттого, что почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Открыв глаза он увидел голову Гарика, которая, внимательно его рассмотрев, спросила у другой головы Гарика:
— Может, нам его съесть?
— Не делайте, коллега, неадекватных поступков, — ответила вторая голова, прицениваясь на Ерхадина: — Боюсь, он не влезет в горло.
— Не трогайте хозяина, дуры недозрелые, — открыла глаза третья голова, лежащая на груди Ерхадина.
— Есть хочется, — простодушно ответила первая, рассматривая третью: — Может, тебя съесть?
— Не превращайте тривиальный процесс пищеварения в чревоугодие, — глубокомысленно изрекла вторая голова.
— Откуда вы взялись на мою голову, — вздохнула третья, и обратилась к Ерхадину: — Хозяин, может нам лишние головы отпилить?
— Милочка, что значит «отпилить», — возмутилась вторая голова, — мы же с вами интеллигентные люди, не нужно хамства.
— А что, он может отпилить? — дурашливо спросила первая голова, внимательно рассматривая Ерхадина.
— Он всё может, — ответила третья, — знакомьтесь, он наш спаситель — Ерхадин.
— Привет, чувак, — поздоровалась первая. — Я Гарик.
— Приятно иметь дело с интеллигентным человеком, — жеманно поздоровалась вторая и опустила глаза: — Извините, но у меня странное имя — Гарик.
— Какие вы Гарики, дуры несусветные, — возмутилась третья голова: — Это я Гарик, а вы так, пристёгнутые. Кто из вас так может?
С этими словами голова выпустила длинную струю огня и подожгла на улице телегу с сеном.
— Курить вредно, — дипломатично сказала вторая голова.
— Я тоже могу, — сказала первая голова и бухнула огнём, да так, что обожгла всю морду.
— Может, я вам помогу, — весело сказал Ерхадин. — Ты будешь Гарик, так как ты появился первый. Ты будешь Горелый, как мы называли Гарика раньше, а ты… — Ерхадин задумался, и полуспросил, полуответил — а ты будешь Горелла!?
— Вы умеете разбираться в людях, хозяин, — полуопустила ресницы вторая голова. Горелый, ревниво глядя на Гореллу, быстро выпалил:
— Да, ты молоток, хозяин. А что бы нам пожрать?
Ерхадин поднялся и расправил плечи: лежание под тяжёлой головой змея не мёд. Он кликнул людей и вскоре к загону притащили невысокую кадку с аккуратными кусками мяса, которую подтащили к змею.
— Не глотайте, дуры, сразу — застрянет всё, — предупредил Гарик.
— Прошу в отношении меня такие слова не употреблять, — жеманно ответила Горелла, аккуратно проглатывая кусочек мяса.
— Мы по очереди, — сказал Горелый и, выбрав самый большой кусок, долго им давился, вытаращив глаза.
Когда они поели, Гарик повернулся к Ерхадину:
