Екатерина Федорова - Способ побега
Наверное, так продолжалось достаточно долго. Он работал единственной здоровой рукой, полузакрыв глаза и покачиваясь от слабости. Механическая работа успокаивала и завораживала, отвлекая внимание от боли.
Пришел он в себя от звука шагов. Краснокожий, успевший оправиться от хука в лицо, стоял и испуганно глядел. Под глазом на красной коже набухал черно-сиреневый синяк.
Тимофей прочистил горло хриплым кашляньем. Потом выдавил сквозь сжатые зубы:
— Ну?
Краснокожий вздрогнул:
— Мы поговорили…
— Ма-аладцы… — с шепелявым придыханием похвалил его Тимофей. — И что порешили, дети разных народов?
Краснокожий втянул голову в плечи и зачастил, старательно пряча от него взгляд:
— Мы решили, что цивилизованные особи не могут бороться с нецивилизованными. Так что больше мы вас трогать не будем.
— Очень правильное решение, — одобрил его Тимофей.
Признательность в голосе. Интересно, расслышал ли ее краснокожий? Яростное отчаяние уже покинуло Тимофея, забрав вместе с собой все силы, принесенные последним порывом. Он вновь ощущал мучительную боль везде — в разодранном лице, в раненой ноге, в покалеченных пальцах. Сэнсэй был слаб как ребенок. Слаб настолько, что чувствовал сейчас только горячую признательность к своим мучителям за это заявление.
Если краснокожий распознает, что именно звучит в его голосе, то это может стать их концом.
Посланец доброй воли изящно отмахнулся ладонью:
— Мы потерпим вас и дракона. Но в ответ просим не терять отныне человеческого облика. Это относится больше к вам, чем к вашему другу.
И хотя у него не было сил, чтобы заниматься нравоучениями, он не утерпел.
— А нападать… — пришлось облизнуть пересохшие губы, — а нападать толпой в восемь человек на двоих — это, значит, не потеря человеческого облика?
Краснокожий нервно дернулся:
— Мы были вынуждены так поступить…
— Именно так думает каждый убийца, — устало сказал Тимофей.
И отвернулся. Затем посмотрел на руки. Кровь вроде бы смылась.
Он добрел до места, привалился к стене возле неподвижно лежащего Лехи и провалился в болезненное забытье.
* * *
Время текло медленно. А может, быстро — Вигала сидел в полной темноте, не имея никаких ориентиров. Он несколько раз менял позу, всякий раз ощущая, насколько теперь обессилел. Даже после простых движений тело чувствовало усталость. Раза два он проваливался в неспокойный, мучительный сон. Затем просыпался и принимался опять ждать.
Когда в дверях его камеры загремели замки, он был собран и готов практически ко всему. Потеря природных способностей его уже не тревожила. Или почти не тревожила. За время ожидания Вигала успел обдумать ситуацию. Если слабые людишки справляются с проблемами, имея лишь две руки и две ноги, то и эльфу это должно быть по плечу. Особенно если учесть, что руки и ноги у эльфа гораздо сильнее.
Правда, была еще предательская слабость, пропитавшая тело, как ядовитая влага губку.
Свет. Он был рассеянным лучом, упавшим из приоткрытой двери. Но глазам, отвыкшим от него, показался яркой вспышкой. Вигала моргнул. И напряженно всмотрелся в вошедшего.
Низкий, даже слегка горбатый силуэт имел знакомые очертания. Гоблин.
Эльф знал, что гоблины жили в городе магов, выполняя зачастую самую черную работу. Но не знал, что могло связать эти три вещи — его, комнату без окон и гоблина.
Свет, источником которого являлся небольшой ручной фонарь, покачивающийся в руке гоблина, все приближался. Вигала перекатился на бок и прикрыл глаза рукой. Свет фонаря не освещал лица гоблина, но падал на подол широкой юбки из грубой материи.
«Мало того что гоблин, так еще и женщина», — с некоторым пренебрежением подумал эльф. Всякий эльф был невысокого мнения о гоблинах. Жадные, вороватые и подлые. А женщины гоблинов были еще и уродливы. И сварливы, как слышал эльф.
В общем, на этот раз ему досталось неприятное место, и еще более неприятная компания.
Женщина подбрела к нему неровной походкой и опустилась рядом на пол. В руках у нее был судок, загремевший, когда она его поставила.
— Еда, — коротко сказала посетительница и приоткрыла крышку.
— Постой, — попросил Вигала и ухватил ее за руку. — Скажи, где я.
Женщина глянула на него из-под капюшона, почти полностью закрывавшего лицо. Эльф насмешливо подумал, что эта девица по крайней мере осознает, что уродлива. И не выставляет свою внешность напоказ.
Посетительница тихо ответила:
— В тюрьме, господин. В тюрьме города магов. — Она осторожно пододвинула к нему по полу миски, от которых исходил зовущий запах хорошо приготовленной еды. — Вот. Ешь. Если ты слишком ослаб, я покормлю тебя сама.
Вигала задумался. С одной стороны, позорно для эльфа, если его с ложки будет кормить самка гоблинов. С другой стороны — она задержится здесь и некоторое время будет занята его кормлением. Значит, у него появится шанс расспросить ее.
А возможно, и узнать, почему он чувствует себя таким слабым в этой комнате. А также почему он здесь сидит и где его друзья. Он на мгновение усомнился: может ли эльф называть своими друзьями слабых и недалеких людишек? Но тут же понял, что теперь, пожалуй, может. И даже почувствовал некоторый стыд за такие мысли.
Результатом раздумья явилось то, что он с некоторой запинкой пробормотал:
— Я слаб.
Женщина тяжело вздохнула, усаживаясь поудобнее. И поднесла к его подбородку ложку. Вигала, сделав небольшое усилие над собственной гордостью, принял ложку губами. В ней оказалось мелко нарубленное мясо, приготовленное с травами, пряностями и овощами. Еда показалась удивительно вкусной. Интересно, сколько он не ел? И сколько уже находится здесь?
Он, почти не разжевывая, проглотил содержимое ложки. И тут же торопливо спросил:
— Мои друзья — они тоже здесь, в тюрьме?
— Я не могу говорить, — прошептала женщина и торопливо поднесла следующую ложку.
Но голос у нее слегка дрогнул при этих словах. Итак, либо она смущена, испугана и не скажет ни слова — либо все-таки готова дрогнуть и выдать ему некоторые секреты. Вигала подпер голову рукой и тягуче произнес, не обращая внимания на ложку, дрожащую перед его лицом:
— Я здесь совсем один. Я беспокоюсь о друзьях. Ты же можешь сказать мне хоть одно словечко? И обрати внимание — мы здесь совсем одни. То, что ты мне скажешь, никто не узнает.
— Я не могу… — Трусливая самка гоблинов тряслась, как осенний лист.
Вигала чуть слышно скрипнул зубами. Ложка, повисшая перед ним, вздрогнула еще сильнее. Несколько комочков мяса упали вниз. Он проводил их взглядом, чувствуя, как оголодавший за время сидения желудок громко и практически вслух заявляет о своем желании перекусить. Глотнул, пытаясь заглушить голодное бурчание в животе. И вяло продолжил:
— Тебе велели меня покормить, так? И велели сделать все, чтобы я поел? Даже покормить с ложечки, если понадобится…
Ложка перед ним дрожала все сильней.
— Я могу сейчас перевернуть эту миску. А потом сказать, что ты отказалась меня кормить. И даже вылила еду на пол, чтобы она не досталась мне… — произнес эльф.
Женщина молча убрала ложку. Он видел, как у нее дрожала рука, пока она несла ложку обратно к миске. Потом, немного посидев, нагнулась к нему. И прошептала на ухо, щекоча ушную раковину волосами — наверное, у нее эти волосы растут прямо на лице, с холодным презрением подумал эльф, — следующее:
— А я могу щелкнуть пальцами, и твой рот раскроется сам собой.
Она и вправду щелкнула, и рот у Вигалы раскрылся. Обессилен и покорен даже самке гоблина! Проклятая баба не слишком ласково запихнула в него ложку и зачерпнула следующую.
Вигала поспешно проглотил то, что было во рту.
— Я прошу тебя, женщина. Молю, если хочешь! Мои друзья как дети, они без меня…
Рот снова открылся, как мышеловка, управляемая извне. Вигала, оскалившись, получил в рот очередную порцию. Единственная радость — после нее ему было позволено самому закрыть рот. Что он и сделал, лязгнув зубами.
— Скажи хоть, они живы? — пробормотал Вигала, давясь мясным пюре.
Молчание — и следующая ложка у губ. Он решил зайти с другой стороны:
— Кто запретил тебе говорить со мной? Запрет касается всех тем — или только моих друзей?
Чертова баба, двигаясь как автомат, заталкивала в покорно открывающийся рот ложку за ложкой. Вскоре он смирился и перестал задавать вопросы. И теперь только мрачно заглатывал то, что клалось ему в рот.
Ложка скребнула по дну. Самка гоблинов, закончив кормление, сложила судки и собралась уходить.
— Мне нужна вода, — угрюмо сказал эльф в спину удаляющейся самки, — и, простите, место для отходов.
Женщина остановилась. Вигале послышалось короткое оханье — примерно такой звук издают люди, хлопая себя по лбу и вспоминая что-то позабытое. К его сожалению, эта проклятая самка хлопать себя по лбу так и не стала. А он бы с таким удовольствием на это посмотрел, уж с таким удовольствием!
