Дуглас Адамс - Ресторан «У конца света»
— Ты только посмотри, — показал Зафод. — многогроздевой кварковый двигатель, перспулексные подножки… Это, наверное, «Лазлар Лирикон». Ручная работа.
Он обследовал каждый дюйм.
— Точно, — убедился он, — видишь, эмблема на капоте: инфрарозовая ящерица на нейтриновой подставке. Фирменный знак «Лазлара». Кто же у нас хозяин? Бесстыдник этакий.
— Мимо меня однажды пролетел такой же красавец. Где-то в туманности Акселя. — поделился Форд. — Я мчался на предельной скорости, а он чуть ли шагом прошел мимо меня, но я только хвост и разглядел. Потрясающе!
Зафод одобрительно присвистнул.
— Через десять секунд он вмазался в третью яглан-бетанскую луну, — закончил свой рассказ Форд.
— Да ты что!
— Все равно, красивый корабль. Этакая рыбка. И плавает как рыбка. Но вот поворачивает как корова.
Форд заглянул с другой стороны.
— Посмотри-ка, — позвал он, — здесь, сбоку, картинка. Взрыв на солнце — это эмблема «Зоны загибона». Должно быть, это корабль Дезиато. Проказник! Знаешь, у них есть такая песня, она кончается тем, что космический корабль врезается в солнце. Говорят, потрясающее зрелище. Конечно, стоит весь этот высший пилотаж соответственно.
Внимание Зафода к этому моменту целиком и полностью переключилось на другое. Его глаза были прикованы к кораблю, стоящему рядом с лимузинолетом Хотблэка Дезиато. Рот Зафода был открыт.
— Это… — пролепетал он, — это… невообразимо…
Форд взглянул и тоже обомлел.
Перед ними горделиво стоял корабль простого классического дизайна, похожий на сплющенного лосося, метров двадцать в длину, очень изящный, очень элегантный. У него была лишь одна отличительная особенность.
— Он такой… черный! — воскликнул Форд Префект. — Его даже трудно разглядеть! Свет в него как будто проваливается!
Зафод молчал. Он влюбился.
Корабль был настолько черен, что не представлялось возможным понять, насколько близко к нему они находятся.
— Глаза соскальзывают… — в изумлении произнес Форд. Момент был очень эмоциональный. Форд прикусил губу.
Зафод направился к машине, медленно, как человек, не принадлежащий себе, а точнее, как человек, который хочет представить что-то принадлежащим себе. Он нерешительно протянул руку, чтобы коснуться корабля. Рука замерла. Он опять протянул руку, и она опять замерла.
— Подойди, потрогай, — прошептал он сипло.
Форд подошел и протянул руку. Рука замерла.
— Не… невозможно, — прошептал он.
— Чувствуешь? — сказал Зафод. — Идеальная поверхность. И ходит, должно быть, идеально…Черный красавчик!
Он серьезно посмотрел на Форда. По крайней мере, одна из голов посмотрела — глаза другой были молитвенно прикованы к звездолету.
— Что скажешь, Форд?
— Ты… — Форд взглянул через плечо, — ты хочешь угнать его? Думаешь, надо?
— Нет.
— И по-моему, не надо.
— Но мы ведь это сделаем, правда?
— Способны ли мы этого не сделать?
Они полюбовались еще немного, но в конце концов Зафод взял себя в руки.
— Надо пошевеливаться, — сказал он. — Скоро уже наступит конец света, и капитаны гатерасы повалят к своим бурж-мобилям.
— Зафод, — позвал Форд.
— Что?
— А как мы это сделаем?
— Очень просто, — Зафод обернулся. — Марвин! — позвал он.
Медленно, тяжело, издавая миллион разнообразных лязгающих и клацающих звуков, которые он хорошо научился симулировать, Марвин повернулся, чтобы ответить на призыв.
— Иди скорей сюда, — велел Зафод, — тут для тебя есть дело.
Марвин поплелся к ним.
— Я не получу от этого никакого удовольствия, — предупредил он.
— Получишь, получишь, — завлекал Зафод, — перед тобой откроется новая жизнь.
— Что?! — вскричал Марвин. — Еще одна?!
— Да заткнись ты! — рассердился Зафод. — На этот раз тебя ждут развлечения, приключения и всякие дикие штучки!
— Какой кошмар, — сказал Марвин.
— Марвин! Все, что я от тебя хочу…
— Полагаю, вы хотите, чтобы я открыл этот корабль?
— Что? А… да. Точно. — лихорадочно подтвердил Зафод. По меньшей мере три его глаза следили за входом. Время поджимало.
— Лучше было сказать прямо, а не пытаться разжечь мой энтузиазм, — упрекнул Марвин, — потому что у меня его нет.
Он подошел к кораблю, легонько прикоснулся к нему, и входной люк распахнулся.
Форд с Зафодом уставились внутрь.
— Не стоит благодарности, — сказал Марвин, — ах да, вы и не благодарили.
И поплелся в сторону.
Подошли Артур с Триллиан.
— Что это тут творится? — спросил Артур.
— Посмотри! — воскликнул Форд. — Посмотри внутрь этого корабля!
— Чем дальше, тем чуднее, — зачарованно протянул Зафод.
— Все черное, — удивился Форд. — Все внутри черное…
В ресторане события быстро приближались к тому моменту, когда не будет больше никаких моментов. Все глаза были обращены к куполу, кроме глаз телохранителя Хотблэка Дезиато, зафиксированных на теле Хотблэка Дезиато, и глаз самого Хотблэка Дезиато, которые телохранитель из почтения прикрыл.
Телохранитель перегнулся через стол. Если бы Хотблэк Дезиато был жив, он, пожалуй, выбрал бы именно этот момент, чтобы откинуться на спинку стула или даже пойти прогуляться. Телохранитель не был тем человеком, к которому хотелось быть ближе. Однако, по причине своего незадачливого состояния, Хотблэк Дезиато остался абсолютно неподвижен.
— М-р Дезиато, сэр, — шепотом позвал телохранитель. Когда он говорил, казалось, что мускулы по бокам его рта карабкаются друг через друга, пытаясь уползти с дороги.
— М-р Дезиато? Вы слышите меня?
Хотблэк Дезиато, естественно, не слышал.
— Хотблэк! — прошипел телохранитель.
Опять-таки естественно, Хотблэк Дезиато не ответил. Однако, сверхестественно, он отреагировал. Перед ним на столе затрясся бокал, а вилка поднялась на дюйм над поверхностью стола и постучала по бокалу. И легла обратно.
Телохранитель удовлетворенно крякнул.
— Нам пора, м-р Дезиато, — тихо сказал телохранитель, — нам не стоит попадать в толпу, учитывая ваше состояние, сэр. Нам же нужно хорошенько отдохнуть к нашему следующему выходу, верно, сэр? Сколько публики собралось, помните? Лучшее шоу. На Какрафоне. Два миллиона пятьсот семьдесят шесть тысяч лет назад. Мы ждем этого с нетерпением, правда, сэр?
Вилка снова поднялась в воздухе, зависла, поболталась, выражая «да не особенно», и упала на стол.
— Да будет вам, — укорил телохранитель. — Все очень даже прекрасно. Они же все помешались на вас. Когда черный корабль врезается в солнце, они всегда офигевают, а новый — ну просто красавчик! Даже жалко, что ему кранты. Давайте-ка спускаться, сэр, поставим красавчика на автопилот, а сами поедем в лимузинолете. Лады?
Вилка стукнула один раз в знак согласия, и бокал мистическим образом опустел.
Телохранитель вывез коляску с телом Хотблэка Дезиато из зала.
— А теперь, — кричал Макс со сцены, — наступает тот самый миг, которого мы все ждали!
Он вскинул руки вверх. Внизу, под сценой, оркестр впал в неистовство. Макс много раз спорил с ними, стоит ли это делать, но они утверждали, что в контракте записано, что это разрешается. Надо будет поговорить с агентом, чтобы он как-то утряс этот вопрос.
— Небеса закипают! — выкрикивал он. — Природа рушится в ревущую бездну! Через двадцать секунд Вселенная встретит свой неизбежный конец! Видите ослепительный свет? Это взрывается бесконечность!
Над залом царил ужасающий пафос разрушения — и тут глухо, словно с бесконечно далекого расстояния, раздался звук тромбона. Макс гневно уставился в оркестр, но там никто не играл на тромбоне. Неожиданно по сцене рядом с Максом завертелось-закружилось кольцо дыма. К тромбону присоединились другие тромбоны. Свыше пятисот раз Макс вел это представление, и никогда еще не случалось ничего подобного. Он отпрянул в тревоге, а внутри кольца дыма материализовалась окруженная лучезарным светом фигура древнего старца, в хитоне, с бородой. В зрачках его сверкали звезды, а на голове низко, съехав на глаза, сидела корона.
— Это еще что? — прошептал ополоумевший Макс. — Что происходит?
В конце зала каменнолицые прихожане церкви Второго Пришествия Великого Пророка Заргона в экстазе повскакали на ноги, плача и бормоча молитвы.
Макс оторопело моргал. Он вновь вскинул обе руки в воздух.
— Аплодисменты, пожалуйста, леди и джентльмены, — завопил он, — Великому Пророку Заргону! Он пришел! Заргон снова с нами!
Над залом взмыли громоподобные рукоплескания. Макс прошел по сцене и передал микрофон Пророку.
Пророк прокашлялся. Он близоруко всматривался в толпу. Звезды в глазах мерцали неуверенно. С микрофоном он обращался неумело.
