Роберт Асприн - Другой отличный миф
Толпа остановилась в каких-то десяти футах и стояла, гневно глядя то на нас, то на солдат. Я удовлетворенно заметил, что по крайней мере некоторые в ней тяжело дышат.
– Полагаю, вы правы, – зевнул офицер. – Нам следует принять в этом участие.
– Смотри, малыш, – сказал Ааз шепотом, ткнув меня локтем по ребрам, когда офицер выступил вперед и обратился к толпе.
– Ладно. Вы все знаете, что для граждан противозаконно наносить друг другу увечья, – сказал он.
Толпа мрачно зароптала, но офицер взмахом руки велел ей замолчать и продолжил:
– Знаю, знаю. Нам это тоже не нравиться. Была бы наша воля, мы бы предоставили вам самим разрешать свои разногласия и проводили бы все свое время в кабаках. Но решаем не мы. Мы должны следовать закону так же, как и вы, а закон гласит, что только военные имеют право судить и карать горожан.
– Видишь? – прошептал я. – Есть все-таки какие-то преимущества в цивилизации.
– Заткнись, малыш, – прошипел в ответ Ааз.
– Поэтому, хоть я и знаю, что вам очень хотелось бы превратить эту парочку в кровавое месиво, мы не можем вам этого позволить. Они должны быть повешены в соответствии с законом.
– Что?!
Я не знаю, я это произнес или Ааз, или мы выкрикнули в один голос. Как бы там ни было, этот крик потонул в восторженном реве толпы.
Солдат схватил меня за запястья и болезненно выкрутил их за спину. Оглянувшись, я увидел, что тоже самое случилось и с Аазом. Незачем говорить, что это была не та поддержка, на которую мы надеялись.
– А чего вы ожидали? – презрительно улыбнулся нам офицер. – Если бы вы хотели помощи от военных, то вам не следовало бы включать нас в список своих клиентов. И будь наша воля, мы бы вздернули вас еще неделю назад. Сдерживались мы только по одной причине – эти деревенские дурни дали вам дополнительный срок, и мы боялись бунта, если попробуем что-нибудь.
Наши запястья стянули ремнями и нас медленно погнали к одинокому дереву у одного из ресторанов на открытом воздухе.
– У кого-нибудь есть веревки? – крикнул офицер толпе.
Везет же нам – у кого-то нашлась. Ее быстро передали офицеру, и тот начал церемонно вязать петли.
– Псст, малыш! – шепнул Ааз.
– Что еще? – зло пробурчал я.
Моя вера в советы Ааза стала теперь крайне низкой.
– Когда тебя станут вешать, лети!
– Что?
Вопреки себе, я был охвачен надеждой.
– Брось малыш. Очнись. Лети. Как я учил тебя в пути.
– Меня же просто-напросто подстрелят.
– Не улетай, дубина! Просто лети. Пари на конце веревки и дергайся. Они подумают, что ты висишь.
Я подумал об этом…крепко. Это могло сработать, но…Я заметил, что они перебрасывают петли через нижнюю ветвь дерева.
– Ааз! Я не могу этого сделать. Я не смогу левитировать нас обоих. Я еще не настолько умел.
– Не нас обоих, малыш. Только себя. Обо мне не беспокойся.
– Но… Ааз…
– Сохраняй, однако, мою личину. Если они поймут, что я демон, они сожгут тела…нас обоих…
– Но, Ааз…
Наше время истекло. Грубые руки толкнули нас вперед и стали натягивать через головы петли.
Я вдруг сообразил, что мне некогда думать об Аазе. Мне требовалась вся моя концентрация для собственного спасения, если хватит времени даже на это.
Я закрыл глаза и принялся отчаянно искать в воздухе силовую линию. Она была там… слабая, но была. Я стал фокусироваться на ней.
Петля вокруг моей шеи затянулась, и я почувствовал, как мои ноги покидают землю. Я ощутил, как во мне растет страх, и с трудом подавил его.
На самом деле так было даже лучше. Им следовало почувствовать вес на веревке, когда они подняли меня. Я снова сосредоточился на силовой линии… сфокусировался… зачерпнул энергию… изменил направление ее потока.
Я почувствовал, как петля слегка ослабла. Помня наставления Ааза о контроле, я удерживал энергию прямо там и попытался на пробу вдохнуть. Я мог получать воздух! Правда, немного, но достаточно, чтобы выжить.
Что мне еще надо сделать? Ах, да, я должен подергаться. Я вспомнил, как себя вел белкобарсук, попавший в силки.
Я слегка дрыгнул ногами и попытался на пробу содрогнуться. Общим следствием этого было затягивание петли. Я решил попробовать другую тактику. Я дал голове завалиться набок и высунул язык из угла рта.
Это сработало. Внезапное усиление громкости свиста толпы вознаградило меня за усилия.
Я сохранял эту позу.
Язык быстро пересох, но я заставил мысли отвлечься от этого. Чтобы избежать невольного сглатывания, я заставил себя думать о другом.
Бедный Ааз…При всей его грубоватой критике и утверждениях, что ему наплевать на всех; кроме себя, последним его поступком была забота о моем благополучии. Я пообещал себе, что когда спущусь на землю…
Что случится, когда я спущусь на землю? Что в этом городе делают с трупами? Хоронят? Мне пришло в голову, что, возможно, лучше быть повешенным, чем заживо погребенным.
– Закон гласит, что им положено висеть, пока не сгниют!
Голос офицера, казалось, ответил на мои мысли и вернул меня в настоящее.
– Но висят-то они перед рестораном! – прозвучал в ответ рассерженный голос.
– Вот что я вам скажу. Мы вернемся на закате и снимем их.
– На закате? Вы понимаете, сколько я могу потерять денег до заката? Никто не захочет есть там, где в суп могут окунуться пальцы ног трупа. Я уже потерял большинство из потока обедающих!
– Хмм…Мне приходит в голову, что если дневной бизнес так важен для вас, то вам полагается быть готовым немного поделиться прибылью.
– Так вот, значит, каков способ, да? А, ладно. Вот вам за ваши труды.
Донесся звук отсчитываемых монет.
– Это не очень много. Я, знаете ли, должен поделиться со своими ратниками.
– Вы много запрашиваете! Я и не знал что у бандитов бывают офицеры.
Отсчитывали новые монеты под аккомпанемент смешков офицера. Мне пришло в голову, что вместо того, чтобы изучать магию, мне следовало бы посвятить свое время взятничеству и вымогательству. Они, кажется, срабатывали лучше.
– Солдаты! – скомандовал офицер. – Снимите эту падаль и выволоките ее из города. Оставьте ее у городских пределов как предупреждение всем прочим, кто попоробует обманывать граждан Твикста.
– Ах, как вы заботливы, – в голосе владельца ресторана так и сквозил сарказм.
– Пустяки, гражданин, – фыркнул офицер.
Я едва вспомнил, что надо перестать летать, прежде чем они перерезали веревку. Внезапно врезавшись в землю, я прикусил язык и рискнул тихонько его убрать в рот. Никто не заметил.
Невидимые руки схватили меня под мышки и за лодыжки, и началось путушествие к городской черте.
Теперь, когда я знал, что меня не похоронят, мои мысли вновь занялись моим будущим.
Во-первых, я должен что-то сделать с Фрумпелем. Я не знал еще, что именно, но что-нибудь. Уж это-то я должен ради Ааза. Может быть, я сумею оживить Квингли и завербовать его к себе в помощники. Ведь он предположительно охотник на демонов. Он, вероятно, лучше подготовлен, чем я, чтобы управиться с деволом.
Но, насколько я мог припомнить действия Квингли, это предположение могло быть и неверным.
И еще был Иштван. Что мне делать с ним? Я не был уверен, что смогу его одолеть даже с помощью Ааза. А без него у меня и вовсе нет шансов.
– Здесь достаточно далеко. Повесим их опять?
При этом предложении я замер. Неужеди нас опять повесят?
– Зачем утруждать себя? Я еще не видел ни одного офицера, отходившего на сотню шагов от бара. Давай просто свалим их здесь.
Послышался общий хор выражавших согласие, и в следующую минуту я снова летел в воздухе. Я попытался расслабиться в ожидании падения, но земля вновь вышибла из меня дыхание. Если я намерен продолжать свои усилия овладеть мастерством полета, то мне придется больше времени посвятить искусству аварийной посадки.
Я лежал там, не двигаясь. Я больше не слышал солдат, но не хотел рисковать, усевшись и выдав тот факт, что я не мертвый.
– Ты собираешься лежать тут весь день, или все-таки поможешь мне развязаться?
Глаза мои невольно раскрылись. Там сидел Ааз и усмехался мне.
Разумный поступок тут мог быть только один, и именно так я и поступил. Я потерял сознание.
ГЛАВА 15
«Всякий, кто употребляет выражение „легче, чем отнять леденец у младенца“, никогда не пробовал отнять леденец у младенца».
Р. Гуд.– Теперь нам можно двигаться? – спросил я.
– Нет еще, малыш. Подожди, пока свет не погаснет на полный день.
– Ты хочешь сказать, на полный час.
– Что бы там ни было. А теперь заткнись и продолжай следить.
Мы ждали в тупиковом переулке напротив лавки Фрумпеля. Даже хотя нас предположительно надежно защищали новые личины, мне было нелегко вернуться в тот же город, где меня повесили. Это чувство трудно описать тому, кто его не испытал. И потом так же странно было находиться рядом с Аазом, когда я уже свыкся с мыслью о его смерти. Очевидно, у извергов шейные мускулы значительно сильнее, чем у людей. Ааз просто напряг эти мускулы, и этого хватило, чтобы петля не смогла прекратить доступ воздуха.
