Лана Туулли - Алхимические хроники
Человек в квадратных очках схватил руку мычащего и с усилием прижал ее к столу.
— Нет, что вы, доктор. Мы в абсолютном порядке.
— Т-т-т-топор… — простонал гномо-указатель.
— Топоры помогают вам сосредоточиться? — деловито черкала карандашом мэтресса. Именная гравировка сверкала в тусклом свете странных ламп, закрепленных под потолком. — И сколько штук требуется для нормального функционирования вашего мозга? Один в неделю, два, три, нужное подчеркнём…
— Он хотел сказать — трефы.
— Вы утверждаете, что я неправильно его расслышала? — с морозцем в голосе осведомилась мэтресса. Скомандовала мычащему-заикающемуся. — Повторите, любезный, что вы сказали.
— Т-т-тпорики, ёлочку рубить…
— Запишем. У пациента ярко выражена агрессия в адрес зелёных насаждений…
— Доктор, вы нас не правильно поняли, — вернул бутыль на стол «панда», и попытался объяснить ситуацию «доктору». — Он о другой ёлочке!
— О, — состроила гримасу Далия. — Вы хотите поговорить об этом?
— Нет, — оскорбился почему-то очкарик. Но тут же вернулся к конструктивным переговорам. — «Ёлочка» — это запись набранных очков в преферансе. Знаете?
— Что-то подобное доводилось слышать…
— Преферанс, старинная карточная игра? Понимаете, доктор, мы все его так любим, так любим… Он нам как родной.
— Дозированное употребление… гм… употребление дозы… грм… — попытался родить оправдание второй подопытный. Замолчал, не в силах развязать запутавшийся язык. Его товарищ пришел на помощь:
— Перераспределение нагрузки с учетом межполушарной асимметрии способствует повышению общего жизненного тонуса и обретению эмоционального равновесия, — солидно, стараясь не смотреть в мою сторону, пробасил третий из присутствующих мужчин. — Вот и отвлеклись, в нерабочее, между прочим, время.
— Не всё ж нам открытиями заниматься… — прохрипел второй человек.
— И не статьи ж научные нам тут писать… — добавил из последних сил третий.
Мэтресса выдала на такую сентенцию презрительную гримаску, но не дала увести себя прочь от предмета, возбудившего в ней профессиональный алхимический интерес.
— Любопытненько, любопытненько… И как в эту игру играют?
— Играть надо вчетвером, — спешно забасил третий. — Можно и втроём, только это неспортивно. Раздаём тридцать две карты…
Я не стала сердиться на невнимание к своей персоне, к тому же, в комнате было столько занимательных мелочей. Отошла к стене, обнаружила вполне цивилизованный, обычный письменный стол, заваленный рулонами и клочками бумаги, нашла яркие цветные карандаши, обрадовалась, что приблизительно знаю, как использовать пластины черного стекла, закрепленные над столешницами с клавишами и кнопочками, покрытыми непонятными письменами. Воспользовавшись относительной тишиной, выплеснула на подвернувшуюся гладкую поверхность все эмоции и напряжение тяжёлого дня.
В какой-то момент очкарик отвлёкся от объяснений, что, цитирую, «марьяж по любому взятку берёт», посмотрел на моё творчество, побледнел почти до протрезвления, и основательно приложился к бутыли.
Я побродила по помещению, нашла пару сухарей, сгрызла их (вкус был отвратительный), попыталась выправить вмятины на королевском имуществе, расстроилась, пристроилась в пустующем кресле, и, пока Далия постигала тонкости преферанса, немного подремала.
И приснился мне сон. Как будто предмет из королевского столового набора никто не ищет. А сидит король за королевским столом, изволит спокойно ужинать в обществе королевы, младшего брата, собственных детей и своих же верных придворных…
* * *Я приблизительно представляла себе интерьер королевского дворца, в основном — по рассказам маменьки, которой доводилось общаться с самыми разными человеками и дома, в Ллойярде, и в Иберре, где наше семейство жило в годы моего детства, и в Кавладоре. Стены, украшенные фносскими мозаиками и картинам в тяжелых золотых рамах, распахнутые по летнему времени окна, свечи в тяжелых золотых канделябрах на обеденном столе, и вдоль стен — яркие магические фонарики, закрепленные на специальных держателях. Где-нибудь в углу — мраморная статуя. Маменька рассказывала, что Лорад Восьмой, батюшка ныне здравствующего монарха Кавладора, заказывал ей когда-то скульптуру богини красоты, смотрящейся в зеркало. Вот, наверное, эта самая богиня в беломраморном исполнении и украшает обеденную залу Королевского Дворца в Талерине.
За столом — его величество Гудеран Десятый, мужчина средних лет, среднего сложения и абсолютно заурядной, среднестатистической внешности, хорошо знакомой каждому, кто когда-либо держал в руках кавладорский золотой. В моем сне Гудеран держит в руках книгу, рядом со столовым прибором сверкает золотым бочком чернильница, и время от времени король делает правки в тексте. Ну да, как же иначе? Ведь всем известно, что его величество решил пересмотреть, исправить и переработать с учетом новейших социальных, экономических и магических тенденций Свод Законов и Уголовный Кодекс королевства. Вот и правит, не делая перерыва даже во время ужина.
Рядом с королем — королева. Ее величество Везувия, двоюродная сестра иберрского короля Фабиана Восьмого. Очень красивая женщина — я ее видела, когда королевская карета проезжала по Университетскому кварталу. ну, конечно, Везувия по человеческим меркам хороша, а по гномьим — так чересчур высока, недостаточно крепка в кости, личико у нее какое-то плоское, ни ушей, ни носа, ни щек не выпирает, а бороды совсем нет.
Но, еще раз повторюсь, по человеческим меркам она красавица.
По левую руку от короля сидит его высочество принц Роскар, герой и истинный рыцарь. Он победил пятерых злобных драконов, выиграл за последние десять лет все известные турниры, сражался с разбойниками и риттландскими викингами… Хотя что это я трачу время, рассказываю о подвигах принца Роскара? все и так прекрасно знают, что кавладорский принц самый храбрый, отважный и доблестный рыцарь современности. Знают и то, что в детстве Роскар по ошибке выпил волшебный эликсир, предназначенный для укрепления здоровья. Эликсир варил придворный маг, мэтр Фледегран, для короля Лорада Восьмого; пришлось магу изготовить еще одну канистру волшебного напитка, а с тех пор принц Роскар никогда не испытывает проблем со здоровьем. Вот он, слева от короля, высоченный, широченный, румяный и веселый.
Оставшиеся места за обеденным столом занимают принцессы Анна и Дафна, бледненькие человеческие девочки тринадцати и двенадцати лет, и наследник Короны — принц Арден. Все трое очень похожи на свои портреты, вывешенные в Королевском Музее. Вплоть до мелочей — неподалеку от принцессы Дафны стоит клетка с экзотическим белым попугаем, а у ног принца Ардена лежит пес в золоченом ошейнике.
Еще за столом сидят гости — глава Министерства Спокойствия господин Жорез Ле Пле (тот самый, который выдавал мне разрешение на ношение топора определенного Министерство здешнего Спокойствия калибра), смуглая черноглазая иберрийка, молодой светловолосый мужчина, и еще одна человеческая женщина — принцесса Ангелика, младшая сестра Гудерана и Роскара. Ну, я так думаю — сама лично я кавладорской принцессы никогда не видела, но, думаю, ни какую другую кислую женщину с вредной физиономией и пристальным оценивающем взглядом за королевский стол не пустили бы.
Все чинно работают вилками и ножами, вполголоса обсуждают что-то очень приличное и нейтральное; тихо пиликает струнный квартет в углу, и даже королевский шут мирно поглощает пирог вместо того, чтобы носиться сломя голову по зале, звеня бубенцами и пугая всех подряд.
И в этот оплот спокойствия и государственной стабильности вдруг конденсируется телепортом наш знакомец по Илюмским горам. Улыбается всем присутствующим, хватает себе прибор, наваливает на него без счета разнообразных кушаний, плюхается рядом с принцем Роскаром, и, начиная чавкать, спрашивает, как прошёл сегодняшний день. Король с королевой, братом, принцессами, принцем и придворными, отвечают, что, в целом, неплохо. Принцесса Ангелика морщится и шипит что-то себе под нос о манерах молодого нахала — но и только.
А один из королевских гостей, тот самый светловолосый, этак подозрительно на мага недоделанного прищуривается и протяжно, с ленивым ллойярдским акцентом, говорит:
— Только какая-то зараза украла у меня обед. Я охотился сегодня весь день, устал, как последняя собака. Велел оруженосцу приготовить что-то на скорую руку, колбасок на костре пожарить, и надо же, какая неприятность!.. Колбаски вдруг куда-то исчезли, вместе с кинжалом. Правда, кинжал потом вернулся, — ллойярдский рыцарь показал оружие, висевшее у него на поясе. — Но колбасок и след простыл…
