Михаил Успенский - Кого за смертью посылать
— Мы уже по-бонжурски знаем три слова: мезальянс, адюльтер и кобеляж!
— О! — изумился счастливый отец. — Ловко! С вами теперь и при королевских дворах не опозоришься. Да вы рассказывайте, рассказывайте!
— Еще мы научились вот так глазками делать: на бок, на нос, на предмет!
— Великое дело для красной девицы! — сказал богатырь. — А простую загадку разгадать можете?
— Да хоть десять! — подбоченились ученые дочки.
— Тогда слушайте: поле не меряно, овцы не считаны, а пастух рогатый?
— А! Ведаем! Это про наше княжество! Маменька все время говорит, что в Многоборье ничему меры не знают и счета не ведут. Только вот про пастуха неправда: наш пастух Звонило еще не женат, вот рога у него покамест и не выросли…
Жихарь схватился за голову:
— Ох, просветлила вас гувернянька!
— Батюшка, а мы еще у нее научились сказки складывать!
— Какие сказки?
— Страшные-страшные! Вот послушай: жили в одном доме мама, папа, дочь и сын. И вот однажды мама и говорит отцу: «Сходи в лавку и купи мне новые башмачки, у меня совсем их не осталось». Вот пошел он в лавку. Видит: продаются очень красивые красные башмачки. Купил он их. Принес домой. Мама их надела, и они очень ей понравились. И стала она везде в них ходить — и на работу, и гулять, и везде вообще. И почему-то с каждым днем она все худела и тощела. И вот под конец она от потощения умерла. Похоронили ее. А башмачки начала носить ее дочь, так как она была большая и они ей были как раз. Никто не замечал, что башмачки начали толстеть. Девочка начинала худеть и становилась все тоньше и тоньше. И под конец она тоже умерла.
Похоронили ее, а башмачки начал носить мальчик. С ним случилось то же самое, и он умер. И вот отец заподозрил неладное. Отнес башмачки к сапожнику, чтобы посмотрел. И вышло так, что в каждом башмачке было по иголочке. Они так были оборудованы, что высасывали кровь!
Жихарь еще раз ухватился за голову, чтобы показать, какая страшная получилась сказка.
— Сколько я по свету скитался, — сказал он, — а подобного ужаса слышать не доводилось. Какой у них отец умудренный был: заподозрил-таки неладное! Не напялил сдуру башмачки на свои ноги! Вот бы мне такого догаду в советники!
Хорошо, я вам тоже привез с ярмарки красные башмачки — во-он в том свертке.
Давайте-ка их сразу выбросим: вдруг и они кровожадные?
Ляля и Доля развернули сверток, ахнули и никак не пожелали расстаться с обновками:
— Нету здесь никаких иголочек! Это правдашние башмачки! Не дадим их выкидывать!
— Как хотите, — пожал плечами Жихарь. — Только потом у меня чур не худеть!
А простые сказки она вам рассказывает? Про царевну-лягушку, к примеру?
Ляля и Доля охотно поведали батюшке про трех царевичей и про то, как они искали себе жен, пустив по стреле из луков. Жихарь эту сказку слышал еще от Кота, но дочки сообщили ему совсем другой извод: когда завистницы-золовки выбросили лягушачью шкурку в печь, царевна вовсе не вылетела в окно, обернувшись сорокой. Нет, она осталась в людском обличье — правда, с лягушечьими мозгами. И теперь могла только скакать и квакать, отчего ее и пришлось запереть в подземелье — охранять царскую казну…
И такой ужас охватил бедного богатыря после этой сказочки, что даже ледяные мурашки, невольно пробежавшие у него по спине, выскочили из-под рубахи, поронялись на пол и, дрожа, забились в еле видимые щели между половицами.
Жихарь сграбастал дочек в охапку, желая уберечь от всякой опасности. Но Ляля и Доля только смеялись над боязливым батюшкой.
— Что же вам, пигалицы, не жалко царевну?
— Чего ее жалеть? Это же все про неправду! Богатырь встал, ухватил близняшек за ручки и решительно повел к лестнице.
— Я гляжу, нельзя дом даже на седмицу оставить! — гремел он на ходу. — Гувернянек всяких развели, детей пугают! Сказки портят! Где эта ваша, как ее… Демигоргоновна?!
Княгиня тем временем толковала с Колобком, записьшала на свиток его мудрые советы.
Она оторвалась от писанины и внимательно посмотрела на мужа:
— Успокойся, дружок. Да, Апокалипсия Армагеддоновна, конечно, особа своеобразная, но дело свое знает. Мне стоило немалых трудов уговорить ее приехать к нам — с нашими краями у нее связаны какие-то дурные воспоминания…
Когда Карина хотела показать мужу, что он глубоко не прав, она начинала говорить с ним по-книжному, по-ученому, чтобы не забывал безродный сирота разницы между ними.
— Да я ничего, — сказал Жихарь. — Я только говорю — сказки очень страшные для таких маленьких…
— Жизнь еще страшнее, — вздохнула княгиня. — Гувернянька говорит — пусть готовятся к ней сызмальства.
— Батюшка, не прогоняй Армагеддоновну! — заревели пигалицы. — Она только снаружи злая, а внутри добрая!
— Ну вот, — растерялся богатырь. — То на строгости жалуетесь, то — не прогоняй…
— У нее, батюшка, жизнь тяжелая была… А вот ты сам отгадай лучше загадку: в море-океане плавает утоплый мертвого человека труп?
Жихарь ответ знал и хотел сказать, но тут со двора послышались истошные крики:
— Убью!
— Расточу!
— Попалась, ведьма!
— Помогите!
Жихарь вскочил с лавки и даже кинулся к стене, мысля схватить висевший на крюке меч, — не набег ли внезапный?
Дверь с визгом распахнулась, внутрь влетела небольшая бабушка во всем черном. Богатырь не успел толком разглядеть ее — бабушка кинулась княгине в ноги и заползла под лавку.
Вслед за бабушкой вломились, застряв в дверном проеме, Кот и Дрозд. В руках у каждого было по полену.
— Разоблачили мы ее, Жихарка — победно вскричал Кот. — Столько лет от правосудия скрывалась!
— Детоубийцам срока давности нет! — добавил Дрозд.
Княгиня тяжело поднялась.
— Где это вы тут детоубийц нашли? Это же почтеннейшая Апокалипсия Армагеддоновна!
— Почтеннейшая? — зашипел Кот. — Она твоего мужа в печку на лопате пихала, да мы подоспели!
— Положите поленья! — приказал Жихарь.
Старые разбойники подчинились.
— Совсем из ума выжили, — оправдал богатырь своих воспитателей. Ведь еще тогда же выяснили, что она меня таким образом лечила от хилости…
Ляля и Доля тихонько извлекли свою гуверняньку из-под лавки.
Гувернянька была, конечно, страшненькая, но не как ягая баба: у той, как известно, нос крючком, а у этой наоборот — вытянутый.
Жихаревы дочки стали ладошками отряхать старушку, хотя полы были чисто вымыты.
Колобок прокатился вокруг бабушки и сказал:
— А! Знаю! Я и от нее уходил.
— Позвольте, уважаемая Апокалипсия Армагеддоновна, представить вам моего супруга Жихаря, — сказала княгиня.
Бабушка в черном, ни слова не говоря, подошла к богатырю, внимательно его осмотрела, потрогала везде руками и осталась недовольна.
— Недодержала я его в печке, — сказала она толстым голосом. — Не дошел как следует. А все вы! Если бы вы мне тогда не помешали, получился бы из ребенка полный Супермен, как в книгах пишут…
Княгиня Карина ахнула.
— Да, — продолжала Армагеддоновна. — И умел бы он в трудную минуту летать, поднимать дома с обитателями, перегораживать реки во мгновение ока, побивать одной рукой многотысячные рати, спасать мир по мере надобности…
— А я чем, по-твоему, занимаюсь? — возмутился Жихарь. — Только тем и занимаюсь, делать мне больше нечего…
И вдруг защемило богатырское сердце по причине утраченных возможностей.
Старые разбойники, почуяв его неудовольствие, решили перейти в наступление:
— Врет она все!
— Так индюшек лечат: обмажут тестом, да в огонь!
— Доказательства где?
От этих наглых слов бабушка Армагеддоновна словно бы помолодела, выпрямилась и даже стала выше ростом.
— Доказательства вам? Вот они, доказательства!
С этими словами старуха села на лавку, разула костяную ногу и перевернула подшитый кожей валенок. Из валенка посыпались пучки сухих трав, лягушечья вилка, сушеная печень пьяницы, соленый огурец, заячья лапка, куриная слепота, волчьи ягоды, медвежьи ушки, змеиные яйца, мышиный горошек, бобровая струя, телячьи нежности, собачье дело и еще много чего. Ляля и Доля с восхищением следили за своей наставницей.
Из кучи колдовского мусора, возникшей на чистом полу, выпорхнула толстая ночная бабочка и сразу метнулась за печь, в темноту.
— Во-от! — торжествующе прогудела бабушка Армагеддоновна и потрясла в воздухе куском пергамента.
Жихарь взял пергамент и развернул. Поверхность его была зачернена углем и, видно, полита некой закрепляющей смесью, потому что уголь за годы пребывания в валенке не осыпался. Можно было различить какие-то знаки — в том числе и тот, что красовался на алой пеленке.
Богатырь для порядка повертел пергамент и отдал его жене.
