Александр Бачило - Правильная сказка
Краем глаза замечаю знак Баира: есть движение! Смещаю директорию обзора на пятиэтажку и вижу: дверь подъезда медленно открывается. Ну, сейчас выползет какая-нибудь тварюга…
Что такое?! Я даже привстал. Из подъезда вышел мальчонка лет семи. Курточка, шапочка, сапоги — по лужам шлёпать. И ведь зашлёпал! Подобрал с земли какую-то щепку, бросил её в ручей и вприпрыжку следом. Синдбад-мореход ты этакий! Куда ж тебя несёт?! А если шипохвост из-за угла?!
Рядом Маринка заёрзала, щебёнкой шуршит — видимо, о том же подумала и уж готова бежать, спасать. Ещё бы! Год живых детей не видела воспитательница. Но я на неё, конечно, пришикнул, чтоб не отсвечивала. Показываю своим: держать позицию, а сам встаю и, по возможности бесшумно, приближаюсь к пацанёнку. Мало ли какие могут быть сюрпризы? А вдруг это и не человек, а, скажем, белый рой так мимикрирует? От грёбаных ос всего можно ждать. Правда, детьми они раньше не прикидывались, но кто знает? Может, это неправильные осы.
Бегу, значит, крадучись, по сторонам зыркаю, но больше за мальчишкой слежу. Мальчишка как мальчишка. Кораблики пускает, и ничего важнее для него нет на целом свете. Я и сам когда-то таким был.
Чтобы не напугать его ненароком, я остановился поодаль и позвал:
— Эй, мальчик!
Он обернулся, смотрит на меня, глаз прищурив. Никакого страха, наоборот, вижу — обрадовался.
— Шоколадка есть? — спрашивает звонким голоском.
— Найдётся, — говорю.
Снял рюкзак, достал пайковую плитку, протягиваю.
— Что надо сказать?
Он опять щурится.
— Ничего не надо говорить, — отвечает серьёзно. — Я скажу, когда надо будет.
Смешной парнишка.
— Да ты, брат, суров! — усмехаюсь. — Как тебя зовут?
Молчит, вгрызается в плитку.
— Ясно, — говорю. — Значит, имени нет.
— Есть, — бурчит. — Серёжа меня зовут.
— Другой разговор. А меня — дядя Витя.
Протягиваю ему руку, но он будто и не замечает.
— А родители твои где, Серёжа?
Не отвечает, хмурится.
Понял, отстал. Спросим что-нибудь полегче.
— Где же ты живёшь?
Кивает на пятиэтажку.
— Там.
— Может, в гости пригласишь?
Он оглядел меня критически с ног до головы.
— Ну, пошли.
Мы зашагали обратно к пятиэтажке.
— И много народу тут живёт? — интересуюсь.
— Много. Только сейчас никого нет.
— А где они?
— Гулять ушли.
Вот тебе раз, думаю. Гуляют они! Хуже места для прогулок, чем город Пашутин, на всём свете, пожалуй, не найдешь.
— Как же вы экзофауны не боитесь?
— Кого?
— Ну, этих, знаешь? Зверей. Тут разные в округе попадаются…
— Ага, зверей знаю, — он вдруг посмотрел на меня этак испытывающе. — Но ты же нас защитишь?
Неуютно мне стало от этого взгляда. На слабо берёт, что ли?
— Да уж постараюсь, — говорю осторожно.
— А ты один пришёл?
И опять вопрос будто с подвохом. Что за чёрт, чего я так напрягаюсь, когда с ним разговариваю? Может, потому, что сроду с детьми дела не имел? Тут бы специалиста надо…
— Зачем же один? — говорю. — Со мной ребята надёжные. Кстати, хочешь, познакомлю тебя с одной тётенькой?
Смотрит исподлобья.
— Она тоже солдат?
— Она воспитательница.
Морщится.
— Воспитательница… Здесь солдаты нужны!
— Не бойся, — говорю. — Она и солдат тоже. В обиду мы вас не дадим. Так я её позову?
Кивает.
Подал я знак своим, дескать, второй номер ко мне, остальные на месте. А Маринка уж тут как тут.
— Ну и любите же вы, мужчины, поболтать! С голоду умрёшь, пока наговоритесь! Пошли чай пить, что ли!
И берёт Серёжку за руку. Идут они впереди, а я следом. Шагаю и удивляюсь, как это ловко у неё получается: всего-то, кажется, парой слов с пацанёнком перекинулась, а успела и познакомиться, и свисток подарить, и разузнать побольше моего. Сказки он любит. У них, оказывается, все дети сказки любят. Только девочки больше любят про каменных гигантов, а мальчики — про шипохвоста и червя-секача. Кто, интересно, им такие сказки рассказывает? Вот ведь бедолаги! Военное поколение…
— Только мне одно непонятно, — встреваю. — Ваши-то взрослые как с монстрами управляются?
Молчит Серёжа. Маринка смотрит на меня осуждающе. Опять я, видно, невпопад сморозил. Однако, что же это получается?!
— Взрослых совсем нет, что ли?
Он головой мотает.
Ну, дела! Чем дальше в лес, тем больше чудес.
— А кто же вас кормит?!
— А чего нас кормить? Не маленькие, сами едим.
Мы вошли в подъезд. Пыльно, не обжито, и запаха-то жилого нет. Маринка начала было подниматься по ступенькам, но он её за руку тянет.
— Не туда!
И сворачивает под лестницу. Я как только подвальную дверь увидел, так сразу и вспомнил: дом-то этот мне знаком! Тут в подвале подотчётный военкомату объект БУ-1 — бомбоубежище системы гражданской обороны на консервации. Только консервации уже никакой нет, толстая стальная дверь настежь.
Так вот где они от экзофауны прячутся! Хотя всё равно непонятно. Дверь эта любому секачу — на полчаса работы клешнёй.
Ну, вошли, осматриваемся. Тепло, светло. Откуда у них электричество-то? Но самое удивительное — помещение вроде нисколько и не изменилось с тех пор, как мы с начальником ГО его ревизовали и опечатывали. Чистота и пустота. Что хотите со мной делайте, а на детскую комнату это не похоже. Хоть своих короедов я ещё не нажил, но с племяшками-то возился, видел, во что они любую жилплощадь в пять минут превращают. А эти вдобавок одни, без взрослых…
— А где же у вас кухня? — спрашиваю Серёгу. — Спите на чём? И вообще…
Но он будто и не слышит. Подошёл к стене, уткнулся чуть не носом и говорит:
— Я солдат нашёл!
И сейчас же в комнату вошли две девочки, курносая и белобрысенькая, одна в розовом платьице, другая в зелёном.
— Давайте знакомиться, — говорит Маринка. — Как вас зовут?
Белобрысенькая оглядела нас без особого интереса и молчит. А курносенькая разочарованно так:
— Двое солдат — мало!
— Там, наверху, ещё есть! — гордо заявляет Серега.
И тут, кажется, со всех сторон сразу повалила детвора — разномастные мальчишки и девчонки лет от пяти до восьми, в пальтишках, курточках, свитерках и платьицах. Их было человек пятьдесят, не меньше. Обступили нас и разглядывают молча. Маринка, смотрю, тоже дара речи лишилась. А я так и вовсе растерялся. Здесь, в самом пекле, посреди квадрата ноль, на всех картах обозначенного как территория наивысшей опасности, — целый детский интернат. Предложить бы им лакомства какого, да разве на такую ораву без обид разделишь?
Серёга подошел и пальцем в меня тычет.
— Этот про зверей рассказывает.
— А про каких? — послышались голоса. — Ну-ка, расскажи!
— Погодите, ребята, — говорю. — Рассказывать будем, когда придумаем, как нас на большую землю вывезти!
— Нет, сейчас рассказывай! — вихрастый мальчишка требует.
И все за ним:
— Да! Да! Давай, солдат! Про зверей!
Переглянулись мы с Маринкой. Что тут поделаешь?
— Ну, что звери, — начинаю, — они разные бывают. Каменные гиганты, например…
— Про гигантов не надо, — перебивает Серёжа. — Дальше!
— Ну, или, скажем, шипохвост. Опаснейшая тварюга… то есть, прошу прощения. Животное. Хотя, говорят, он больше сродни грибам…
Смотрят угрюмо. Недовольны.
— Тогда что же, — бормочу. — Червь-секач бывает. У него клешня, как…
— Да это мы всё знаем! — заявляет курносенькая девочка и отворачивается. — Тоже мне, про зверей он рассказывает!
Вижу, аудитория разочарована. Но тут вдруг на помощь приходит Маринка.
— Извините, товарищ капитан, — говорит. — Был один случай… вы тогда по ранению в госпитале лежали, с нами в рейд не вышли. А ведь мы с ребятами что-то совсем невероятное встретили… Даже докладывать не стали — всё равно никто не поверит.
Смотрю — ушки навострили. А Маринка продолжает, серьёзно так:
— Сделали мы привал на берегу Ессейки. Костра не разводили, сидим, закусываем всухомятку. Как вдруг выходит из воды рыба и прямо на нас!
— Минутку, сержант. Кто выходит? — переспрашиваю.
— Рыба. Натуральный сом, килограммов на четыреста! Зубищи — во! — ладонь показывает. — Ноги как у крокодила, на носу — бивень. А шустрая! Не успели моргнуть, как она хвать Глеба…
— Глеба?
— Ну, то есть хотела его схватить, да он не растерялся, вместо себя рюкзак подсунул!
Детишки рты разинули, слушают.
— Ну, ну, — говорю. — И что?
— И что! Пополам! — Маринка рубит воздух.
— Рюкзак?
— Рюкзак! А потом — на меня! Представляете? — это она детишкам. Те кивают дружно.
— Ужас какой! — говорю. — Как же вы спаслись?!
— Как, как! Чудом! — Маринка задумалась. — Хорошо, у Баира зажигалка под рукой оказалась. Он к рыбе сбоку подбежал, зажигалкой чиркнул, тут она вся и вспыхнула.
— Рыба?
— Ну, конечно! Вода в Ессейке сами знаете какая. Вот рыба и пропиталась, только чиркни.
— И сгорела? — спрашиваю.
