Александр Матюхин - Циклопедия
Самое интересное, что сам Сева нисколечко по футболу не фанатеет, а по-прежнему с ума сходит от фантастики. В случае с Мусором, кстати, футбол и фантастика занимали приблизительно одинаковое положение в его собственном рейтинге увлечений. Причем оба увлечения делили самое высокое место.
Иногда я всерьез подозревал, что Мусорщиков мозг не способен воспринимать внешнюю информацию, если она не содержит в себе сведений об очередном матче Лиги чемпионов или о переиздании какой-нибудь вещи Рея Брэдбери или братьев Стругацких. Стоило заговорить с ним о делах, далеких от этих двух факторов, как взор Мусора мутнел, внимание стремительно рассеивалось, он становился нервным, грыз ногти и старался быстро удалиться в неизвестном направлении. Зато если затронуть интересные темы!! Тогда держитесь, господа! Мусор мог часами смаковать лучшие эпизоды футбольного матча, причем неважно, в каком году или даже столетии прошел вышеупомянутый матч, а о книгах фантастики вообще не замолкал ни на минуту.
Нужно представить себе Мусора, чтобы понять, насколько мощная энергия скрывалась в его пухленькой и низенькой материальной оболочке. В темноте, да еще издалека Карл Давидович походил на объевшегося карлика, но стоило ему приблизиться, как он тут же превращался в американского киноактера Денни Де Вито, только имел нос картошкой и некоторую раскосость глаз, придававшую ему неуловимый шарм людей азиатского происхождения. Не сочтите меня нацистом, но Мусорщик был евреем. Причем железобетонным. Его речи зажигали, за ним шли люди, он вынашивал и осуществлял безумные идеи, и это, заметьте, всегда сходило ему с рук.
Однажды Мусор забрел в Интернет и наткнулся на сообщение пришельца. Пришелец заявлял, что зарыл в центре города таинственный инопланетный клад и готов за умеренную плату предоставить любому желающему карту с обозначенным местом. Как вы думаете, кто купился на эту уловку? Мусор. Да еще и меня втянул заодно. Сева, наш общий друг, тоже стремился, зараженный речами Мусора, но его не пустила жена Марья, единственный разумный человек в этом безумном мире. Мы бродили по городу почти два дня, делая редкие перерывы на обед и сон, промокли под дождем и потеряли мой сотовый где-то в трущобах старых кварталов. Распечатка карты в руках Мусорщика к концу приключений представляла собой жалкое зрелище, а крестика на нем, который, собственно, на местоположение зарытого клада и указывал, даже при сильнейшем желании разглядеть было уже невозможно. И тем не менее Мусор не сдавался. Он тащил меня сквозь улицы, мимо мусорных баков и подозрительных кучек грязи («Смотри, вот оно! Бежим, Витек! Нас ждут сокровища!»). В запале он даже попытался организовать раскопки под подъездом одного административного здания культурного уклона, но его культурно же оттуда вытурили, скорее всего по той причине, что к третьему дню поисков мы с Мусором обрели впечатляющее сходство с некоторыми личностями без определенного места жительства. В общем, я сдался еще через день и ушел домой отсыпаться, а Мусор заявился через два дня, заросший до ушей черной щетиной, в порванной куртке, и завалился спать на раскладушке в кухне. Чем закончились поиски клада, Мусор не рассказывает никому, но, делая выводы из лилового фингала под его глазом, угрюмой молчаливости и в хлам угробленной обуви, ничего особо ценного он не обнаружил…
Поглощенный описанием прошедшей игры, Мусор несколько секунд пытался содрать пластмассовую крышку с банки открывалкой, потом плюнул на все и принялся за обертку на горлышке портвейна.
— Рюмок, как обычно, не водится? Удивляюсь тебе, Витек. Три года в этой холобуде живешь, а на рюмок денег нет! Знаешь ведь, что к тебе в любой момент может прийти, не постесняюсь этого слова, друг! Предложить выпить! А в чем, спрашивается? Вот в этом?
Мусор приподнял на уровень глаз граненый стакан и долго всматривался в него, жуя губами.
— Семисотграммовый, — наконец сказал он. — Штопор есть?
Я протянул Мусору штопор, и в это время в дверь едва слышно заскреблись.
Направляясь в коридор, я уже знал, кто это. Только один человек на свете, не удосужившись вспомнить про звонок, станет скрестись, опасаясь, что я либо сплю, либо не желаю, чтобы меня тревожили. Правда, это не мешало ему скрестись столь долго, что мои соседи не выдерживали и смачно изрыгали на него всевозможные проклятия. Особенно если меня действительно не было дома…
На пороге стоял и клацал зубами от холода Сева. Как всегда, он не удосужился надеть что-то, что спасло бы его от холода, и напялил два свитера и летнюю болоньевую куртку, забыв ее застегнуть. В результате грудь его покрылась густыми хлопьями снега. На Севиной же макушке плотно сидел древний как мир трехцветный «петух», с коим Сева не расставался никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Х-холодно там, — сообщил он. — Я войду?
— Россия в финале чемпионата мира, — гордо сказал я, отодвигаясь.
— Ол-лэй, — шумно выдохнул Сева и, следуя сегодняшней традиции ни в коем случае не разуваться, прошел на кухню.
До меня донесся удивленный возглас. Проследовав за Севой, я узрел оного вкупе с Мусором, оживленно трясущих друг друга за руки.
— Не ожидал, — говорил Мусор, умудряясь свободной рукой разливать по трем (!!) стаканам портвейн. — Ты ж, Сева, не болельщик, чего пришел? Откуда взялся?
— Ин-нтуиц-ция. — Сева, как обычно, попытался взять сложное слово с налета, но не одолел и в результате зациклился на последнем слоге до тех пор, пока ему не протянули стакан.
Сева немного заикается, особенно когда начинает волноваться или перепьет горячительных напитков. Он помешан на фантастике едва ли не так же сильно, как Мусор, и уж наверняка гораздо сильнее, чем я, а еще от него постоянно несет чесноком, но я считаю, что это все мелочи, не способные разрушить настоящую мужскую дружбу, которая, к тому же, скреплена общими идеями, погонями за отрубленной головой и борьбой со злобным демоном Цеденбалом.
А разве я не рассказывал? Было дело, как раз год назад. В ту зиму Мусорщик, окрыленный очередной безумной фантасмагорической идеей, решил выследить и поймать инопланетянина, для чего ему понадобились мы с Севой, опытный образец в лице Павла Павловича Чуварова и один большой топор. Безумный Мусор, видите ли, решил, что выудить коварного пришельца из тела можно только путем обезглавливания последнего. Так, собственно, и получилось. Пришелец вылез из головы, а тело в общей суматохе сбежало. Вот и пришлось нам с Севой искать его по всему Новоозерску, а Мусор в это время какими-то невероятнейшими путями связался с галактической полицией, и те с нашей помощью отыскали опасных преступников, похитителей тел. Кстати, с тех самых пор Мусор не пьет водку и перешел исключительно на портвейн и коньяк. Хотя, скажу я вам, портвейном тоже можно укушаться так, что родная мама не узнает.
Но это все в прошлом. Инопланетяне и прочие существа не от мира сего оставили нас в покое. Сева и я организовали свой книготорговый бизнес и даже стали подумывать о том, чтобы открыть специализированный магазин. Сева, прозябая в тесной кабинке билетера на стадионе, кропает рекламные синопсисы будущего магазина и рисует брендики и буллмарки, в силу своих художественных способностей конечно. Мусор же, который совмещает работу хозяина платного туалета с частным предпринимательством, сделал к своему основному источнику дохода пристройку, и теперь у него на шесть унитазов и три раковины больше, чем было…
— За победу России в полуфинале чемпионата мира, — сказал Мусорщик с нотками гордости в голосе, — Через пять дней у нас финал! Пусть нашим ребятам способствует удача и везение, что тоже немаловажно.
— А еще Онопко! — сказал Сева. — Пусть Онопко поспособ-бствует.
— И он тоже, — буркнул Мусорщик, славящийся своей нелюбовью к главному защитнику отечественной сборной. — Выпьем, господа.
Выпили. Портвейн оказался приятным на вкус, в горле сразу потеплело.
Мусорщик пошарил глазами по столу и поднял на меня полный скорби взгляд:
— А сухарики где, Вить?
Пришлось бежать в комнату.
Мусор же, расположившись на табуретке со столь пафосным выражением на лице, словно это был королевский трон, обитый бархатом, закатывал рукава вязаного свитера. Его пальто и шапка возлежали на подоконнике. Туда же последовала и Севина куртка, а шапку он, по обычаю, засунул в рукав.
Я разложил дольки копченой рыбы на блюдечке и положил рядышком несколько пакетиков с сухариками.
— А было время, когда сухарики делали прямо в духовке. И никаких тебе, блин, денег, — ностальгически произнес Мусор, вцепившись зубами в уголок пакетика. — А сейчас что? Продают нам поджаристый хлеб с солью за бешеные средства! Около моего туалета один, с позволения сказать, гнусь попытался организовать торговлю сухариками, так я ему знаете что сделал? По ушам надавал, вот что. Теперь не торгует.
