Александр Борянский - Возвращение вещего Олега
Но были и свободные места. Не явились татаро-монголы. В ответ на официальное приглашение десяти лучших бойцов они заявили, что меньше чем по десять тысяч они даже в гости не ходят. И кроме того потребовали уточнить, кого именно приглашают: татаро-монгол или монголо-татар, так как между этими двумя национальностями издавна ведется справедливая война за право плевать на головы хазарам с вершины холма Равнинный Тарарах с полудня до полуночи при попутном ветре. На пустой татаро-монгольской площади сегодня находился красный уголок. Здесь полдничали папуасы-каннибалы. Татуировки на их телах являли собой чудеса наглядной агитации: от «Мойте миссионеров перед едой» на английском до «Бог вас ел и нам велел» на латыни.
Олег подумал, что неплохо бы перекусить, но вдруг все замерли. Где-то рядом громко заржал конь. Пора было подумать о смерти.
— Жеребьевка начинается, — шепнул Спартак остолбеневшему Олегу.
— Жеребить здесь будут или в овраге? — трясущимися губами гордо спросил Олег.
Теперь удивился Спартак.
— Почему в овраге? Всегда здесь жеребили.
— И выживают?
— Смотря кому попадешься.
— А кому лучше?
— Лучше не попадаться никому, кроме татаро-монгол — их сегодня нету.
— А жеребец как же?
— Какой Жеребец?
— Ну, конь.
— Нет, кони в общем зачете.
— Так ведь жеребьевка?
— Жеребьевка — потому что жереб бросать будут.
— В кого? — совсем одурев, спросил Олег. — Хоть бы в нас не попали…
— Сядь и смотри, — разозлился Спартак, усадив Олега рядом с собой.
На сцену выехал броневик с надписью «Администратор».
Администратор был лысым.
— Дорогие друзья! — начал он. — В этот торжественный день я пришел к вам, чтобы напомнить условия соревнований и проводить вас в последний путь. По новым правилам — всех без исключения.
В гробовой тишине по крыше броневика застучали слезы.
Администратор взял себя в руки и продолжил:
— Итак, новые правила. Ну во-первых, хочу всех обрадовать: я больше не буду называться «администратор-секретарь». «Сколько можно!» — сказала моя жена, и я понимаю — ей надоело быть секретаршей. Поэтому отныне я называюсь коротко и просто: «Администратор». Во-вторых. Все вы стоите одной ногой где? Неправильно, не там, товарищ Муромец. Все вы одной ногой стоите за чертой смерти! И не надо хихикать, товарищ Флинт. Теперь от вас зависит сделать шаг туда… э-э… сразу или не сразу. Наш турнир давал вам раньше возможность остаться в живых. По крайней мере победителю. Высокая ставка делала наше шоу более зрелищным и прибыльным. Но мы решили наплевать на прибыль! И усугубить удовольствие! — лысый улыбнулся.
В зале стоял разноголосый шум молитв. Местами звучали выстрелы в висок и сдавленные хрипы — народ вешался.
Лысый поулыбался минут пять, нырнул в броневик и умчался вдаль. Из-за угла вынырнула «Скорая» и помчалась за ним.
— Самозванцев развелось! — сплюнул Спартак. Потом вытер пот со лба и с уважением посмотрел на Олега. Тот сидел с отсутствующим видом. — А ты силен!
— Чего?
— Не испугался, говорю.
— А что, уже отжеребились?
В это время второй раз послышалось конское ржание. Ржали где-то совсем близко. Все замерли в ожидании. На сцену выкатился огромный деревянный конь. Олег был так поражен, что даже забыл подумать о смерти. Он ждал чего-то ужасающего, но произошло непонятное: чрево коня разверзлось, и из него высыпалась череда мальчиков и девочек в красных галстуках. Они выстроились в линейку и стали по очереди декламировать стихи.
Декламировали басом:
Раз-два, три-четыре,
Кто шагает дружно в ряд?
Питекантропов отряд.
Кто шагает дружно в ногу?
Крестоносцам дай дорогу.
Три-четыре, раз-два,
Покатилась голова.
Отчего костры горят?
Инквизиторы не спят.
Больше дела, меньше слов,
Жги смелей еретиков.
«Бжик, бжик, бжик» — пила пропела,
Расчленили чье-то тело.
Сидящие в зале оживились, приободрились.
Уважают все ребята
Непростую жизнь пирата.
Каждый хочет быть похожим
На бесстрашных краснокожих.
Дети находили ласковое слово для каждого.
Курносый мальчик, стоящий слева, пропел:
Раздвигайте, девки, ноги,
Мушкетеры на пороге.
На что одна из девочек басом отвечала:
Больше дела, меньше слов.
Наш девиз — всегда готов!
Вдруг Олег встрепенулся. Дети декламировали:
Очень сильный человек
Русский витязь князь Олег.
Если будет он встревожен
Шлемом саданет по роже.
Приветствие подходило к концу, и Спартак уже было загрустил, но тут ребятишки захлопали в ладоши и в такт проскандировали:
Так, так, только так
Атакует Спартак.
Бурную реакцию вызвала критическая часть приветствия:
В дружной семье отыскался урод
Лысого знает уже весь народ.
Свое выступление дети закончили комической пантомимой «Свет не без добрых людей». Затем под аплодисменты быстро забрались обратно, и деревянный конь под разухабистую песню «Кони в яблоках, кони серые… скачут цокают, да по времени», выждав приличествующую паузу, растворился в воздухе.
Музыка осталась. Настроение у всех было приподнятое. Наконец, конь заржал в третий раз. Олег был готов ко всему.
Но чтобы настоящим администратором оказалась его родная жена Ольга! Пора было подумать о смерти.
Спартак рядом тоже вздрогнул. И вообще зал как-то странно напрягся и съежился. Каждый изувер увидел на сцене именно ту женщину, которую должен был увидеть, — все они увидели своих жен. Заерзали мушкетеры, в страхе полезли под скамьи питекантропы, а храбрый Робин Гуд с невероятной поспешностью стал отбирать обратно только что розданное имущество.
И тут Жена открыла рот. Холодок ужаса прошел по залу и остановился у ног Олега. Олег все еще думал о смерти, но ничего путного в голову не приходило.
«Ольга-то думала, что я у хазаров, а я вона где, — озарило князя. Чего же теперь врать-то?» — И тут до князя дошло. У ног потеплело. Князь залился гневом и вскочил. — «Я-то думал, она дома, а она вона где! Посмотрим, чего врать теперь будет.»
Он мыслил как никогда ясно. Большинство залитых гневом изуверов поднялись с мест. Видимо, они тоже мыслили как никогда ясно.
Но вдруг Ольга заржала. Этого не ожидал никто.
«От родной жены такая гадость!» — с горечью подумал Олег и грузно опустился на скамью.
Жена начала говорить, и Олег по привычке отключился. Мужики потихоньку оправились от удара и загалдели о своем. Пока Жена говорила, можно было передохнуть.
Спартак опять жаловался Олегу:
— Это ж надо было всю свою светлую жизнь положить, чтобы твою судьбу опять жена решала!
— А ты на что положил?
— Да как на что? На свободу! — возмутился Спартак.
— На что? — не понял Олег, услышав незнакомое слово.
— Ну, как тебе попроще объяснить… Свобода — это борьба за права человека. У каждого должно быть свое право…
— А, право первой ночи! — сразу сообразил князь. — За это дело я бороться согласный. А с кем?
О таком праве Спартак услышал впервые, но решил не спорить и на всякий случай наставить князя на верный путь.
— За любые права надо бороться с патрициями!
— С хазарами? — уточнил князь.
— С патрициями!
— А это еще кто?
— Ну, как тебе объяснить… Патриции — это, это такие!.. это такое!.. это такая!…
Спартак поудобнее сел и с презрением начал:
— Вот сидит этакий патриций, этакая сволочь пышнотелая… благоухает… ну, вот этим вот… по два таланта за маленькую бутыль; пьет себе из пятилитровой амфоры кипарисовую водку… нет, лучше ананасовый самогон. И вот благоухает себе этакая сволочь целый день, а когда надоест — зовет гетеру, — Спартак полузакрыл глаза. — И говорит, э-э… говорит: «Слышь, гетера, сжарь яишницу». А гетера ему отвечает: «Не хочу», мол. А ты ее по мордям, по мордям!
— По мордам — это хорошо! — одобрил Олег. — Вот я помню…
Но договорить им не дали. К Олегу подбежал маленький мужичонка с шилом в одной руке и с кистью в другой.
— Номер по телу будем делать али как? По голому телу дороже, но красивее. Татуировку делаю в трех цветах. Память на всю жизнь. И глазу приятно.
— Тело не дам! — отрезал Олег.
