Александр Маслов - Сапожок Пелесоны
– Как же вы так могли, господин Блатомир! Как могли вы так! Неужели вам судьба Элсирики безразлична?! – запричитал он, догоняя меня. – Разве вы не понимаете, что мы имеем дело не с мелкими пройдохами, а с трижды клятым братством Копателей?! Госпожа находится в ужасном положении! А вы рассуждали так, словно у вас совсем нет сердца! Вы!…
– Послушайте, Дереванш, – прервал я его истерику. – Во-первых, не факт, что Элсирика в их руках. Что если братья копатели элементарно обманули нас? Если нет у них никакой Элсирики, и они хотели в легкую завладеть вашим бесценным Клочком? – я остановился в тени каштана и посмотрел на кенесийца. – А во-вторых, я блефовал, когда сказал, что мне не нужна Элсирика. Вы знаете, как следует вести себя в лавке, чтобы сбить цену?
– Нет, – чувствуя себя неуютно, архивариус мотнул головой.
– Нужно всячески ругать товар, который желаешь приобрести. Нужно делать вид, что он вам не слишком нужен или вовсе не нужен, а приобретаете вы его, лишь для того, чтобы выручить несчастного продавца. Понимаете?
– О, да! Элсирика на самом деле нужна вам, – догадался кенесиец. – Вы просто хотели заплатить за нее подешевле. Но, простите, она – не товар.
– В данном случае – товар. Будьте благоразумны: если бы не мое «бессердечие», то мы бы уже лишились Клочка Мертаруса и вряд ли что получили взамен. А так я выторговал более приемлемые условия обмена. А главное, выторговал время.
Становилось слишком жарко. Я скинул плащ, свернул его и вручил Дереваншу.
– Вот временем нам нужно распорядиться по возможности правильно, – продолжил я. – Вы желаете отдать братьям-копателям свой любимый пергамент?
– Нет! – воскликнул архивариус, сжимая маленький кулачок и словно пытаясь удержать им ускользающую реликвию. – Но у них Элсирика! – он поднял ко мне измученный взгляд. – Разве у нас есть другой выход?
– Видите ли, выходов даже из самой дерьмовой ситуации имеется всегда не меньше, чем входов. Просто мы не замечаем их из-за скудности мышления, – неторопливым шагом я двинулся дальше. – Например, можно подсунуть им копию пергамента. А можно приехать на место встречи пораньше и хорошенько там подготовиться. Использовать кое-какую магию, еще некоторые средства… При благоприятном для нас раскладе они не получат ничего.
– А при неблагоприятном?
– При неблагоприятном получат. При самом неблагоприятном нам будет все равно, что они получат.
– Это почему еще? – насторожился Дереванш.
– Потому, что мы будем мертвы. Но не запаривайтесь… э-э… не берите в голову эту проблемку. Надеюсь, до такого не дойдет, – успокоил я кенесийца, который и так дрожал, как воробушек с похмелья. – В общем, на всякий случай нам придется снять с Клочка копию. Где здесь ксерокс?
– А? – архивариус встрепенулся, словно я предложил ему поджечь королевскую библиотеку.
– Где здесь можно купить плохенький пергамент? – исправился я.
Приобрести пергамент, тем более плохенький, такой, чтобы он не выглядел слишком новым и подходил цветом к огрызку Мертаруса оказалось проблемой. В Кенесии уже давно пользовались бумагой. Однако мы вышли из положения, купив старый свиток, а так же перо и не очень хорошие чернила. В соседней лавке я приобрел себе кое-что из модной в Рориде одежды: две сорочки, удобные шоссы, бархатный камзол и нашейный плат.
По пути к таверне, бедный Дереванш долго сетовал, что пергамент плох, слишком тонок и весь исписан совершенно другим текстом. Я же заверил плешивого зануду, что все будет отлично, ибо я знал, что надо делать – кое-какой опыт в подделке исторических документов у меня имелся со счастливых университетских времен.
Когда мы вернулись в мою комнатку, я вручил кенесийцу острый нож и заставил соскребать им текст с купленного свитка. Работка была непростая и нудная, но благодаря прилежности архивариуса, он справился с ней довольно качественно. Вот только времени ушло много, и я забеспокоился, что добраться до второй развилке раньше копателей мы не успеем.
Потом мы наложили Кусок Мертаруса на очищенный пергамент, очертили его и вырезали то, что требовалось. Оставалось лишь переписать текст и придать сему документу этакий налет ветхости. Переписывал текст, разумеется, Дереванш. Хотя почерк его не был в точности почерком несчастного Мертаруса, получалось довольно неплохо. А в середине нашего совместного творчества меня посетила великолепная мысль.
– Э-э, Дереванш, – сказал я, подойдя вплотную к столу. – А что если немножко изменить текст в нашей святейшей копии? Несколько притянутых за уши слов и мы направим братьев-копателей по ложному следу.
Кенесиец оторвал взгляд от свитка и с восхищением уставился на меня.
– Господин Блатомир, а вы, оказывается весьма умный человек, – сказал он. – Честно говоря, раньше вы таким не казались.
– Мы сделаем так… – я внимательно оглядел оригинал в поисках ключевых слов, которые могли бы указывать на важные имена или место расположения чего-нибудь. – Вот, – мой палец уперся в такую строку: «где возвышался Вирг, и старое святил…», – здесь Вирга мы заменим на…
– Греда, – подсказал мне кенесиец.
– Точно, – согласился я. – А здесь: «водах Ал.аки мыла н.ги наш…», заменим на «водах сточных мыла руки наша…». И здесь: «Стрела, сокол и змее…», меняем на: «Меч, ворона и шме…»
– Очень мудро, – согласился Дереванш и продолжил аккуратно выводить буквы, подражая славному Мертарусу.
Трудился он еще долго, вырисовывая каждую буковку, подгоняя окончания строк и их расположение. В общем, делал он все это долго, а время было уже за полдень, и мне давно хотелось есть. Как только архивариус закончил с писаниной, я забрал у него оба пергамента: один свернул и положил в коробочку, другой сунул в карман и сказал:
– Пойдемте, Дереванш, перекусим чего-нибудь, заодно придадим документу надлежащий вид.
– Как же мы его «предадим»? – недоумевал кенесиец.
Я не стал ему ничего объяснять: взял посох и вышел из комнатки.
Мы спустились в обеденный зал, устроились за тем же столиком, где я вчера ужинал с Элсирикой, и принялись ждать, когда подавальщица исполнит заказ.
Заказ в этот раз был прост: чего-нибудь погорячее и побыстрее, поскольку нам требовалось, как можно раньше выехать из Рорида, а мне еще нужно было зарядить посох заклятиями и предпринять кое-какую подготовку к встрече с последователями Селлы.
Минут через десять нам принесли салат из капусты и репы, жаркое из баранины и по кружечке кисловатого эля. Едва подавальщица сцапала тридцать дармиков и удалилась, я расстелил на столе пергамент и переставил на него миску с жарким.
– Что вы делаете? – изумился Дереванш.
– Придаю документу надлежащий вид, – пояснил я и плеснул на пергамент немного эля.
– Вы с ума сошли! – воскликнул кенесиец – у него явно пропал аппетит.
– Это вам только кажется, дорогой Дереванш, – я подлил еще немного жижицы с жаркого и начал елозить дном миски по документу.
Пока жижица и эль впитывались в поверхность обманного свитка, я взялся за салат. Съел половину и переключился на варево из баранины. Оно оказалось довольно вкусным, сдобренным специями, в меру наваристым. Покончив с жарким, я отодвинул миску и решил посмотреть, достаточно ли хорошо испортился текст на пергаменте.
Середина пострадала просто великолепно – теперь слов на ней не разобрал бы и сам Мертарус. Было такое ощущение, что этому пергаменту не каких-то полторы тысячи лет, а много больше: будто он ровесник вселенной, и все это время боги им вытирали задницу. Зато по краям текст сохранился практически в неприкосновенности.
Я прочитал внизу: «мудрый Болваган: „Стрела, сокол и змее…“ и, с подозрением посмотрев на кенесийца, спросил:
– Господин Дереванш, а вы разве не исправили «Стрела, сокол и прочее» на «Меч, ворона и что-то там еще»?
– Разумеется, исправил, – ответил архивариус.
– Странно, но здесь, почему-то не… исправлено…
Одновременно мы уставились друг на друга.
– И почему здесь не исправлено? – мой вопрос не был, адресован архивариусу. У меня было такое предчувствие, что ответ я знаю.
Секундой позже Дереванш подпрыгнул, отталкивая стул, и вцепился в мою руку. Вырвав у меня пергамент, бегло глянул на него, и приговорил:
– Это настоящий Кусок Мертаруса!
– О, боги! Кто бы мог подумать!… – я потянулся к кружке эля и отпил без особого удовольствия, стараясь не смотреть на убитого горем архивариуса.
– Откуда он здесь взялся? – спросил я как бы пустоту.
Пустота ответила мне взбешенным голосом Дереванша:
– Я знаю, откуда он здесь взялся! Вам подсказать?!
– Не надо, – отмахнулся я. – Что от этого толку. Вы успокойтесь, мой друг. Сядьте, – попросил я его, придвигая ногой стул. – В этом несчастье есть два положительных момента. Во-первых, если настоящий лоскуток Мертаруса перепутался с фальшивкой, это означает, что фальшивка достаточно хороша. А во-вторых… – я задумался, – во-вторых, теперь мы может поменять Элсирику на подлинный пергамент – все равно там уже не разобрать, что написано.
