Михаил Успенский - Там, где нас нет
Китоврас тут заржал по-лошадиному.
— Но почему именно вас, сэр царь?
— А что, вы предпочитаете нести Китовраса?
Жихаря такие условия вполне устраивали. Метнули жребий. Первому выпало Принцу, меч его и арбалет переложили на кентавроса. Шлем царь Соломон потребовал оставить, потому что за рога ему будет удобно держаться. Жихарь вызвался считать шаги и пошел сбоку.
Сидеть на железных плечах было, конечно, жестковато. Одной рукой премудрый царь ухватился за рог шлема, другую использовал для потрясания посохом.
Китоврас с поклажей и Будимиром поскакал вперед поглядеть, нет ли опасности.
«Это тебе не на коне красоваться, — думал Жихарь про Яр-Тура. — Тут выносливость нужна».
Богатырь рассчитывал без труда победить, потому что Принцевы доспехи в совокупности с рослым и дородным царем составляли вес немалый. Царь ударял босыми пятками по панцирю, понукал. Но и без того Принц двигался ходко. «Не расчухал еще», — успокаивал себя Жихарь. Пыль из-под сапог Яр-Тура вилась столбом.
«Двужильный он, что ли?» — удивлялся богатырь. Царь Соломон затянул песню.
Слова были незнакомые, но боевые. Жихарь понемногу освоился и стал подпевать:
— Позади земля родная, впереди пески Синая, на груди мой «могеншлом» наперевес!
Вернулся Китоврас, доложил, что все в порядке, и снова поскакал вперед. Из смотровой щели в шлеме Принца повалил пар. Пар был горячий, и венценосный седок подобрал ноги. Уже и богатырь налегке притомился, а Яр-Тур все топал и топал. Пыхтел он так громко, что других звуков словно бы и не существовало. Но даже и птицы в лесу стихли, наблюдая состязание.
Наконец, к удовольствию Жихаря, шаги Принца стали реже, а царь на его плечах подозрительно закачался. Яр-Тур остановился, медленно опустился на колени и ткнулся рогами в пыль.
Царь перешагнул через его голову, отошел к обочине и вопросительно поглядел на Жихаря.
— Совсем загнал парня, — торжествующе сказал Жихарь. — Привык там у себя, понимаешь, на людях ездить…
— Сколько вы насчитали, молодой человек? Жихарь разинул рот.
Вразумительного ответа он не мог дать по двум причинам: во-первых, путал всегда пятьдесят и шестьдесят, а во-вторых, все равно сбился, отвлекаемый размышлениями о своей неизбежной победе. Богатырь покраснел, замычал и стал что-то объяснять исключительно на пальцах. Снова вернулись Китоврас с Будимиром. Принц Яр-Тур лежал без памяти и не мог дать дельного совета.
Наконец Жихаря осенило:
— Раз так, я тебя назад потащу, тогда и считать ничего не надо будет! Не ошибемся!
Царь попробовал было возражать, но Китоврас закивал согласно головой, да и очнувшийся Принц простонал, что не к лицу благородному воителю знать какие-то там числа, а дорога не обманет.
Яр-Тура унесли отлеживаться в кусты, накрыли плащом и еще сверху набросали веток, чтобы никто не нашел и не обидел — Жихарь принудил отнекивающегося царя занять место на богатырских плечах и бодро потрусил назад по дороге.
Поначалу все шло хорошо, но скоро он понял, что с детства таскать такие доспехи, как у побратима, очень даже невредно. Потом ему показалось, что правая нога гораздо тяжелее левой, — это дала о себе знать золотая ложка за голенищем.
— Давай, давай, — печально поторапливал царь. На этот раз он уже ничего не пел и, когда миновали место ночлега, тяжелехонько вздохнул, но вздох потонул в богатыревом сопении.
Шесть-семь шагов у соперника Жихарь все-таки выиграл и полетел лицом вниз.
Царь Соломон вовремя успел растопырить ноги и упереться в дорогу посохом, а то бы совсем задавил беднягу.
— Моя взяла, — прохрипел богатырь и закатил глаза. Тут в очередной раз вернулись челноки — Китоврас и Будимир. Петуха царь взял на руки, а Жихаря перекинули через спину кентавроса.
Почтенный полуконь легко поскакал вперед, а царь Соломон огляделся и маленько сжульничал противу своего же обета: оседлал посох и невысоко полетел над дорогой. Конец посоха чертил в пыли загогулины.
— Если бы на нас сейчас напали, — сказал царь, когда вся малая дружина собралась возле Принца, — то нас бы зарезали все равно как маленьких баранчиков. Так что впредь не стоит устраивать подобных состязаний, ведь мы в походе.
Жихарь совсем было собрался поведать Яр-Туру, что победил, но почему-то передумал: «Будет еще время ему нос утереть». Соломон и Китоврас тоже помалкивали: не хватало еще, чтобы двое главных бойцов передрались. При этом царь придумал для Принца такой хитрый ответ, что и Жихарь в него поверил.
На заставе перед поселением возникла заминка, потому что там стояли стражники и требовали подорожный сбор, или мыто. Выяснилось, что лишь у Жихаря есть несколько монет, которые он надеялся употребить на съестное и хмельное.
Кроме того, оказалось, что невозможно определить размер мыта за Китовраса: кто он — конь или же всадник? Петух Будимир немедленно прикинулся зарезанным — вдруг за живую птицу здесь особая плата?
Жихарь сгоряча предложил стражникам вместо денег поубивать их на месте, но стражники возразили и разинули рты, мня поднять тревогу. Вмешался царь Соломон и объявил, что Жихарь — блаженный дурачок, которого ведут лечиться к известному знахарю. Стражники заметили, что дурачкам мечей и кистеней не доверяют в руки. Один из них приглядел себе и потребовал кольцо царя Соломона. Слышавший кое-что об этом кольце Яр-Тур взялся было за меч, но царь, ядовито улыбаясь, снял с пальца украшение и протянул его стражнику.
Лицо у царя сразу же сделалось глупое-глупое, а у стражника, напротив, осветилось разумом неслыханной силы, и даже невеличка голова его явственно затрещала от непривычной умственной работы. Помудревший внезапно мздоимец представил себе неприятности, бывающие обыкновенно от большого ума, и поспешно вернул кольцо владельцу. Владыка израильский снова стал самим собой и начал яростно рядиться. Стражники робко возражали и хлопали глазами. Царь наглядно и убедительно доказал, что в данном случае как раз они сами, стражники, должны еще приплатить путникам за вход в город.
Потом царь смилостивился, подробно изучил расценки, достал свои счеты, пощелкал костяшками, велел всем садиться верхом на Китовраса и объяснил, что за трех всадников на одном коне плата получается совсем пустяковая.
Замороченные стражники обрадовались и одной-единственной монетке, а стенающий от натуги Китоврас провез своих многопудовых наездников за ворота.
За воротами был даже не поселок, а целый городок. Жители городка весьма удивились, что три с половиной человека и полконя заявились к ним по заброшенной дороге, ведь по ней умные люди отродясь не хаживали.
Жили здесь хорошо, крепко, многие дома зижделись на каменных фундаментах.
Посреди маленькой базарной площади бил маленький же фонтан. Струя обретала напор при помощи волосатого детины, который неустанно двигал вверх и вниз какой-то рычаг. К этому рычагу он был прикован толстенной цепью — видно, за нехорошие дела.
Китоврас придал своему величественному лицу совершенно лошадиное выражение и начал хватать зубами клочки сена с чужих возов. Соломон притворно сердился на него, а любопытным отвечал: — Вы что, коня с руками не видели?
Если бы у вас была такая жизнь, как у него, я бы посмотрел, что у вас выросло!
Купили лепешек, сыра, копченостей, а Китоврасу сверх человеческой доли еще и сена. Дети дразнили Будимира:
— Петух с косой подавился колбасой!
Но петух вовсе не давился, поскольку напластал косой свою часть тонкими ломтиками.
— Вот и прокорми такого! — возмущались взрослые.
Путники спокойно поглощали купленное, запивая из фонтана. Жихарь черпал воду своей золотой ложкой, вызвавшей всеобщее восхищение. Только царь Соломон пребольно ткнул богатыря пяткой.
— Из-за этой ложечки, между прочим, нас отсюда могут не выпустить живыми!
Это верно, некоторые рожи в толпе были совершенно разбойничьи.
Между тем два-три грамотея из местных признали в царе Соломоне царя Соломона, а для верности сбегали к мелочному торговцу и притащили лубок «Соломонов суд». Там царь был изображен в профиль, но с обоими глазами, а все равно похож. Толпа загудела. Царь приосанился. Вперед выступил почтенный старец и прокашлялся. Царь понимающе приложил к уху ладонь.
— Здравствуй, премудрый царь. Верно ли мы слышали, что ты горазд судить и рядить?
Соломон величественно кивнул.
— Ты насудишь, — проворчал Жихарь, но Будимир, Китоврас и Яр-Тур дружно его одернули.
— Значит, нам тебя сама судьба прислала, — сказал старец. На груди у него висела серебряная цепь выборного человека. — Изволишь видеть, у нас в городе уже третий год идет тяжба. Мы тут пополам поделились, скоро начнем драться.
— Послушаю вас, добрые люди, — кивнул царь.
