Я стираю свою тень 9 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Может быть, чемодан подо мной и механизм, но я точно нет. И попрошу ваших создателей проявлять ко мне уважение как к представителю иной разумной цивилизации, — потребовал Николай и даже приосанился, чтобы выглядеть солиднее.

— Вы не соответствуете критериям разумности.

— А вы не соответствуете критериям вселенского гостеприимства. Уже второй раз тыкаете в меня моей посредственностью. Если вы такие умелые в конструировании организмов, сделайте меня умнее, чтобы я соответствовал. — Николай поддал чемодану пятками со злости.

— Создателям нужны организмы для работы, — ответил голос.

— Понятно. Им хочется рабов, но они не преминут упрекнуть тех, кто на них работает, в бестолковости, поскольку боятся, что они станут умнее. Я прав?

— Это невозможно. Белковые механизмы неспособны приблизиться к интеллектуальным способностям создателей. Их ум является имитацией разумной деятельности.

— Тебе самому-то не стыдно быть белковым механизмом и пресмыкаться перед каким-то создателями? — Николай хотел заглянуть в глаза чемодану, но вспомнил, что их нет.

— Мы продукт их творческих усилий. Для нас этот статус почётен.

— Это потому, что ты ничего в своей жизни слаще редьки не ел. Почётно быть самим собой, гордым и независимым и слушаться только себя.

— Мы не обладаем понятием личности и потому неспособны слушать того, кого не существует. Все мысли нам вкладываются создателями. Мы их ретрансляторы, как в нашем случае. Обращаясь к механизму, на котором едете, вы беседуете с коллективным разумом создателей.

— Вот я вас и поймал, — обрадовался Николай. — Раз вы со мной беседуете, значит, считаете разумным. Если я разговариваю со своим котом, то получается беседа в одну сторону — я говорю, он молчит, либо издаёт бессвязные мяуканья. Это и есть контакт разумного существа с неразумным.

— Глубина восприятия мира создателями лежит вне зоны восприятия оного белковыми формами.

— Ладно, я понял. Вы сейчас находитесь в первой стадии принятия, отрицания. Поживём, как говорится, увидим, кто из нас по-настоящему разумен. И вообще, у вашего чемодана без ручки есть скорость повыше? Чего ползём, как на похоронах?

Существо без головы действительно прибавило скорости. Николай затрясся в седле и забился копчиком о твёрдую спину.

— Тормози! Тормози, скотина! Я тебе что, гусар с мозолями на заднице? Я привык к другому комфорту. — Чемодан сбавил шаг. — Что вы за такси мне подсунули, «комфорт-минус»? Разумные существа, блин. Как только сбегу отсюда, такой отзыв накатаю в защиту прав потребителей, вы потом сто лет с этой планеты никуда не вылетите.

— Вы останетесь здесь навсегда, — хладнокровно произнёс голос в голове.

Николай осёкся. До этого он хорохорился за многословием, отгонял от себя дурные предчувствия, но когда получил железный ответ про то, что он больше не вернётся, его настроение мгновенно испортилось до уровня дремучей депрессии.

Под мерный топот ног безголового существа он доехал до строения, напоминающего гигантский сморчок. Схожести придавала коническая форма и неровные стены, испещрённые кривыми амбразурами, исполняющими роль окон.

— Заходите внутрь. Ориентируйтесь по световым пятнам. Они приведут в вашу комнату, — распорядился голос.

— Какие у меня права? Что мне позволяется? — спросил Николай, решив узнать, куда его привезли — в тюрьму или гостиницу.

— Вы не обладаете никакими правами. Права есть только у создателей. Вы материал для применения их творческих усилий.

— Пупки не надорвут? — хмыкнул Николай. — Значит, не тюрьма, а лаборатория, в которой я подопытный кролик. Надо было накануне ковидом заразиться да устроить тут вам эпидемию, — огрызнулся он. — Что, дом тоже из живой ткани вырастили? Стрёмный какой получился.

— Это не живая ткань, а биологический конструктор.

— Понятно, геноцид по признаку отношения к жизненным формам. Мне даже страшно представить, сколько статей вы нарушили, убедив себя в том, что только вы и есть жизнь, а остальные симуляция. Ничего, придёт время, за всё ответите. — Николай слез с «чемодана». — В суде я буду вашим главным обвинителем.

— Отдыхайте. Ваш генетический материал подвергнется более тщательному анализу, и в случае положительного решения вы станете донором, — произнёс голос.

— Отвалите. — Николай направился к входу в дом.

Дверной проём, если так можно было его назвать, представлял собой сложную геометрическую фигуру. Изначально он задумывался как прямоугольник, но потом один его верхний угол начал расти активнее и обогнал соседний. В итоге получилась пародия на дверной проём, как иллюзия в комнате смеха.

Об изолированном личном пространстве здесь и не слышали. Дверей не было как явления, только кривые дыры вместо входа. За ними находились такие же несуразные комнаты с бугристыми стенами, полами и потолками. В некоторых из них находились люди, не обращавшие никакого внимания на Николая, с любопытством разглядывающего обстановку.

Сразу бросилось в глаза, что у многих людей не хватало конечностей, у кого-то не было глаз, носа, ушей. А в одной комнате Николай увидел нечто пугающее и отталкивающее. Это была часть тела без головы, приращённая к комоду, напоминающему тот, что имелся на корабле. Тело явно жило, только непонятно зачем. Наверное, во славу создателей, не успевших использовать его в своих творческих экспериментах.

За несколько шагов до своей комнаты в Николая врезался ребёнок лет восьми, выбежавший из комнаты. Он упал и поднялся, держась за ушибленный лоб.

— Больно, — произнёс он на чистом русском.

— Ого, наш, — обрадовался Николай. — А ты как тут оказался?

Ребёнок вместо того, чтобы объяснить, развернулся и с криками убежал к себе.

— Мама, папа, тут дядя на нашем разговаривает! — произнёс он громко, забежав в комнату.

В коридор выбежала молодая парочка лет тридцати и уставилась на Николая чуть ли не со слезами на глазах. Ему стало неловко, он до сих пор был в трусах.

— Вы только что прилетели? — спросила женщина.

— Пять минут как из космопорта, — ответил он. — А вы?

— Мы потеряли счёт времени, — признался мужчина. — Думаем, от четырёх месяцев до полугода. Выехали за город отдохнуть и больше не вернулись. — Он протянул руку. — Юра.

— Коля. Тоже выехал за город на рыбалку и вот…

— Наверное, вы устали с дороги? — предположила супруга Юры. — Идите в комнату, отдохните, пообщаемся потом.

— Спасибо, так я и сделаю. — Николай на самом деле понял, что смертельно устал от всего произошедшего. — Спать на полу?

— Да, они тёплые, как бы это двусмысленно ни звучало. Если вы не заметили, тут всё из плоти. — Юра постучал ладонью по стене. — Так что не застудитесь.

— Заметил, ещё в корабле. Меня по дороге из космопорта пытались убедить, что живая плоть — это на самом деле не жизнь, а симуляция, а вот они по-настоящему живые.

— К сожалению, это их постулат. Мы для них что-то вроде природного материала, из которого они создают различные вещи.

— А как они сами-то выглядят? — поинтересовался Николай.

— Сгустки плазмы, похожие на шаровую молнию.

— Так значит, я их видел. — Николай зевнул. — Ладно, рад, что встретил вас в таком месте. А то было бы совсем тяжко.

— А уж как мы рады, — произнесла супруга Юрия. — Идите спать, на вас лица нет от усталости.

— Спасибо, иду. — Николай зашёл в комнату, подсвеченную тусклой лампой над входом. Нашёл на полу невысокую выпуклость и лёг на неё головой, используя вместо подушки. Закрыл глаза и услышал, как в доме едва различимо разговаривают сотни голосов. Под этот бубнеж он и уснул.

Проснулся с полным ощущением, что виденные им сны таковыми не являлись. С ним разговаривали или вернее устроили тест, желая узнать больше. В голове носились обрывки бессвязных вопросов и ответов.

Николай сел и вытер глаза. Невыносимо хотелось есть и пить. Он уже неделю обходился одной водой, так и не решившись приложиться к питательной трубке. От голода при малейшей нагрузке начинала кружиться голова. Морально он уже был близок к тому, чтобы съесть что угодно.