Александра Христова - Мертвое солнце
Все семеро пристально наблюдали за моим копошением в снежной горе. Я наконец-то выбрался из сугроба (попутно крепко приложившись коленом о лопату) и побрел к краю крыши, намереваясь спрыгнуть вниз. Но когда я уже подошел к самому краю, кончик косы зацепился за какую-то торчащую железку.
— А-а-а-а-а! — С воплем полетел я вниз, здорово припечатавшись головой об эту самую железяку.
Вместо того, чтобы аккуратно спрыгнуть в сугроб около стены, я рухнул на Элли… А сверху, не удержавшись на ногах, свалился гном… А если учесть то, что Гроуд никогда не расставался со своей любимой кольчугой…
Я почувствовал себя колбасой в сэндвиче: тесно, душно и сдавили со всех сторон. К тому же, это еще и больно! Еще бы, когда сверху падает гномья тушка, которая весит не меньше пары центнеров…
Остальные кинулись нас растаскивать. Кто-то в запале с размаху съездил мне локтем по многострадальному затылку, и перед глазами заплясали веселые цветные мушки. Я замер. Нет уж, мне мое здоровье еще дорого. Вам надо — вы и выпутывайтесь, а мне и так неплохо.
Наконец, меня за косу вытащили из кучи-малы и усадили на снег. Я потряс головой, пытаясь понять, какой же из четырех гномов и десятка близнецов настоящий, и попытался встать на ноги. С первой попытки не получилось, и я, откинувшись назад, блаженно прижмурился на солнышко. Хорошо, прохладно…
С того момента, как я попал в этот мир, прошло шесть улэдов. Я попал сюда в начале местной осени. Сейчас же в самом разгаре зима.
Хотя, какая это, ко всем демонам, зима? Да, прохладно, да, листьев на деревьях нет. Еще выпала куча серебристо-красного снега — гораздо больше, чем выпадает обычно у нас. Но погода была великолепная! По моему субъективному мнению, температура ни разу не опускалась ниже минус десяти, даже в самый холодный улэд. В среднем же она была где-то около минус пяти. Для меня, привычного к отвратительной питерской погоде и слякоти, такая зима была просто даром небес! Но все остальные почему-то мерзли и заматывались в кучу одежд. Мне же хватило куртки, теплых штанов с начесом, сапог и чего-то по типу пончо, которое я переделал в бандану. На меня косились и едва ли не крутили пальцем у виска. А что такого-то? Мне тепло, и я вовсе не собираюсь натягивать на себя по примеру остальных три пары штанов!
— Лэсс, вставай! Замерзнешь!
— Не-а, — помотал я головой. — Не замерзну.
— Ну, смотри сам… — Элли пошел к казарме, бурча себе под нос о невоспитанной молодежи и непочтении к старшим. Я улыбнулся.
Еще осенью, после того, как Госпожа впервые поставила на мне эксперимент, а я провалялся пять дней, изображая из себя овощ на грядке, Элли взялся меня опекать. Со стороны это было почти незаметно, но я отчетливо ощущал опеку. Выражалась она в мелочах: то на тренировке мне сделают небольшое послабление, то в столовой повар специально для меня отложит самые вкусненькие кусочки, то замковый завхоз (нет, на самом деле эта должность называется совсем иначе. Что-то шипяще-заковыристое. Я же по привычке говорил «завхоз») выделит мне новые штаны взамен изодранных джинс…
Когда я поинтересовался, в чем дело, то ответил мне, как ни странно, не Элли, а Гроуд:
— Парень, не пытайся понять этого эльфа. Я знаком с ним уже шесть лет и понял, что если этот клыкастый чего-то хочет, то он добьется этого, даже если придется горы перевернуть.
Сам же Элли на мои прямые вопросы шутил и отнекивался, но при этом продолжал ненавязчиво опекать меня. В конце концов, я плюнул на попытки выяснить, в чем же дело.
Кроме того, рыжий эльф был единственным, кто выхаживал меня после опытов Госпожи. Не раз и не два он буквально на себе притаскивал меня в казарму и выхаживал, при этом нянчась со мной, как с новорожденным ребенком. Не то, чтобы я был против…
* * *Когда Госпожа вновь использовала на мне зов, прошла всего одна хаидэ после первого опыта. Я, еще не до конца пришедший в себя после пятидневного лежания, плюнул на все и решил не идти. В конце-то концов, не убьет же она меня? На ком тогда она будет опыты ставить?
Мдя… мне хватило одного удара током от ошейника, чтобы понять всю глубину моего заблуждения. Скинув сапоги, я едва ли не вприпрыжку понесся к замку.
На этот раз Госпожа возжелала видеть меня не в пещере, где проводила предыдущий эксперимент, а в банальной пыточной камере. Кроме нее там был огромный, волосатый и жутко вонючий мужик. От исходившего от него амбре у меня мгновенно заслезились глаза.
— А-апчхи-и! — Громогласно чихнул я. Госпожа нахмурилась и приказала мужику:
— Взять его.
Мужик осклабился во все свои четыре черных зуба и шагнул ко мне. Я попятился, не обращая внимания на рывки ошейника и яростно чихая. Блин, этот мужик хоть раз в жизни мылся? Или он рыцарь, у которого «два сантиметра — не грязь, а три — само отвалится»? Ой, фу-у-у, меня сейчас стошнит!..
— Иди сюда! — мужик протянул ко мне грабки. Ой, это что у него?.. Навоз?!.. Фу… Нет, я не брезглив, и, если приспичит, могу даже устроить заплыв в канализации, но хоть иногда мыться-то надо?..
— Убери от меня свои вонючие конечности!! — Каюсь, сорвался на визг. А что поделать, если я не переношу сильные запахи, причем любые? Мне даже в парфюмерных магазинах плохо становится, а там запах гораздо слабее! И как Госпожа выносит эту вонь?..
В следующий момент произошли сразу две вещи: ошейник на мне резко дернулся, не давая сдвинуться с места, а мужик с невероятной для своих габаритов скоростью метнулся ко мне. От вони, исходящей от него, я на какой-то момент потерял сознание.
Очнулся я уже будучи растянутым на дыбе. Пару раз дернувшись и скосив глаза, я увидел, как мужик любовно раскладывает на подтянутой поближе плахе толстые и очень длинные иглы — сантиметров по сорок каждая. Мама…
— Эй, что вы… а-апчхи-и!.. Задумали? А-апчхи-и!.. — Неудачно дернувшись, я приложился головой о какой-то выступ.
Пока я пытался прочихаться и вернуть, наконец, пол и потолок на свои законные места — а то перед моими глазами они весело раскачивались и посверкивали — мужик закончил раскладывать свой инвентарь и произнес неожиданно тоненьким писклявым голоском с шипящими нотками:
— Вс-с-се готово, Гос-с-споз-з-за, — и, поклонившись, отошел куда-то в сторону. Лязгнула дверь, и я понял, что остался в пыточной один на один с Госпожой. Видя, как голубые глаза женщины начинают светиться ярко-синим светом, я запаниковал и задергался. Тщетно — мужик знал свое дело и примотал меня к дыбе на совесть. Единственной частью тела, которой я мог пошевелить, была голова.
— Ну что, малыш, — мягко произнесла женщина, подойдя ко мне вплотную и проведя рукой по щеке. Меня передернуло, и Госпожа насмешливо ухмыльнулась, доставая откуда-то небольшой прозрачный флакончик, на три четверти наполненный сине-фиолетовой жидкостью. — Ты сам это выпьешь, или, — Госпожа мотнула головой в сторону игл. — Мне тебя пытать придется?..
— Не надо пыток! — Перепугался я. Да, я боюсь боли! И здесь нет ничего позорного. Я же не супергерой из комиксов, который сначала теряет десять литров крови из имеющихся пяти, а потом доблестно побеждает всех своих врагов. И когда встает вопрос: пытки или добровольное сотрудничество, я, как и любой обычный человек на моем месте, выберу сотрудничество. Даже если для этого придется глотать сомнительного вида бурду. — Давайте ваше пойло…
— Это не пойло, — игриво надула губки Госпожа, вынимая пробку из флакончика. По комнате мигом распространился такой запах, что по сравнению с ним вонь, исходившая от привязавшего меня мужика, показалась изысканным ароматом. У меня из глаз градом покатились слезы, а от потери сознания спасло только то, что нос намертво заложило, и мне приходилось дышать ртом. Но даже так я ощущал непередаваемое амбре. Это что, концентрат содержимого Авгиевых конюшен?..
— Да нет, это всего лишь вытяжка из листьев сиина, смешанная кое с чем, — хихикнула Госпожа, поднося флакончик к моему лицу. От запаха меня чуть не вывернуло наизнанку. Женщина сощурилась и убрала флакон из-под моего носа, отчего я вздохнул с непередаваемым облегчением.
— Давай так, — от деловых ноток в голосе женщины я прищурился. Интересно, к чему бы это? — Ты выпиваешь зелье, и я тебя отвязываю.
— И что, никаких пыток? — Не поверил я.
— Никаких пыток, — с улыбкой кивнула Госпожа. А улыбка ее красит… Если бы не презрение в голосе ко всем и вся и не ледяные искорки в глазах, то она была бы красивой…
Стоп. Никаких пыток? Та-а-ак, и в чем тут подвох?
— Нет никакого подвоха, — с улыбкой произнесла женщина и вновь поднесла флакон к моим губам. — Пей.
Ай, была — не была! Я зажмурился и одним глотком опорожнил флакон. Хм, а на вкус это зелье даже ничего… Если бы оно еще не было таким горячим…
Последним, что я ощутил, прежде чем провалился в огненную пучину боли, была острая игла, втыкающаяся в мое правое предплечье. «А насчет пыток она соврала», — подумал я…
