Сергей Шведов - Кукловод
– Какой ещё орден? – поразился Брылин. – Святой Екатерины, – подмигнул Дальский приятелю. – Нё такие уж мы беззащитные, как тебе кажется.
– В большую игру втягиваемся, Серёжа, – серьёзно сказал Костя. – В очень большую. – Мы с тобой уже слишком немолодые люди, чтобы играть по мелочи – тут либо пан, либо пропал.
Столица встретила посланцев беспокойной области сухо, чтобы не сказать брезгливо. Произвела она на Дальского весьма неблагоприятное впечатление, напомнив ему старую стерву помещицу из давно уже отыгранного спектакля, которая бросила под ноги заезжему купчику-ловеласу половину своих земель и долго приукрашивала себя драгоценностями в ожидании ответных чувств, но вот незадача – не дождалась и теперь с остервенением накинулась на уцелевших крестьян, выдавливая из них последние соки, чтобы прокормить свою многочисленную и жадную до утех дворню. Обирать бедных ходоков она начала уже от самого вокзала, заломив неслыханную цену за проезд по улицам, а потом ещё здешняя милиция содрала штраф с провинциалов за неправильную парковку автомобиля. Машина была наёмной, но платить Дальскому пришлось из своего кармана. – Легко отделались, – сказал разбитной московский водитель. – Могло быть и хуже.
И, в общем, оказался прав, поскольку дальше пошло если не хуже, то разорительнее. Эти московские ребята не только брали, но и продавали оптом и в розницу: заводы и пароходы, области и края, машины и людей, нефть и золото – словом, всё, что лежало, стояло или ходило. Пройдя семь кругов номенклатурного ада. Дальский окончательно потерял уважение к государственной власти.
– Совсем очумели, сволочи, за последние годы, – пропыхтел Попрыщенко. – Да какие там последние, – усмехнулся Дальский. – Эти кремлёвские ухари как начали собирать ясак для татарского хана при Иване Калите, так по сию пору не могут остановиться.
Дальский не только ни пал духом после бесчисленных визитов, но у него появилось горячее желание ткнуть этих самодовольных столичных прохвостов мордами во что-то тёплое и пахучее. Купить у столичных чинуш можно было не только суверенитет, но и Господа Бога в хорошей упаковке-были бы деньги. Москва, выставив Россию на продажу, жадно зыркала по сторонам в поисках денежного покупателя. Собственно, все мытарства провинциалов происходили поначалу именно потому, что их здесь принимали за бедных. За чудаков, которые просят там, где разумные люди с самого начала выкладывают денежки. Недоразумение рассеялось, когда монархистам удалось прорваться к старому знакомому, вице-премьеру Филиппу Петровичу. Старый знакомый улыбался фальшивой московской улыбкой, и круглое лицо его прямо-таки лоснилось от доброжелательности.
– Ваша область у нас на хорошем счету, – благосклонно кивнул он заробевшим от роскоши кабинета гостям. – О вашем губернаторе Пулькине меня недавно сам президент раскрашивал.
Дальский, наученный горьким опытом блуждания по чиновным кабинетам, высокого начальства поправлять не стал: какая, в сущности, разница столице, кто у неё заправляет в провинции Пулькин или Гулькин, лишь бы человек был лояльный. Улыбчивый вице-премьер, выслушав ходоков из далекой провинции, впал в изумление, хотя нельзя сказать, что изумление длилось уж слишком долго. Видимо, наша бурно текущая жизнь научила элиту сдержанно реагировать на любые, даже самые безумные предложения, если только они не угрожают ее существованию.
– Нужен идеал, – продолжал Дальский. – Образец для подражания. А то получается, что нам не к чему стремиться. Требуется звено, ухватившись за которое можно вытащить всю Россию. Денег нам не нужно – только подписи.
– Подписи в наше время тоже немалых денег стоят, – мило пошутил вице-премьер. – А как же, – согласился Попрыщенко. – Мы же не с луны свалились.
Филипп Петрович забарабанил длинными ухоженными пальцами по столу, надо полагать, барабанная дробь стимулировала мыслительный процесс в голове государственного мужа.
– Вы официальная делегация? – О нет, – пояснил Дальский. – Мы просто разумные люди, приехавшие обговорить условия полюбовного соглашения с местными разумными людьми. Так что можете считать наш разговор частным, Филипп Петрович.
Став частным лицом, вице-премьер заломил такую цену, которая государственному человеку и в голову бы не пришла. Торговались долго, но без эксцессов. – Я ведь не один, – вразумлял провинциалов Филипп Петрович. – Поймите меня правильно, господа. Решение подобных вопросов зависит от чёртовой уймы людей. Возможно, даже придётся конституцию исправлять, а это очень большие расходы. – Зачем же трогать конституцию, – мягко возразил Дальский. – Мoжно ограничиться разграничением полномочий.
Филипп Петрович изобразил на лице мучительные раздумья. В сущности, всё его поведение говорило о том, что надо дать сразу в руки и крупно, но дать прилично, чтобы не оскорбить чуткой совести государственного мужа, который хоть и стал на время частным лицом, но о своём высоком положении не забыл. – Расходов будет много, – вздохнул понимающе Попрыщенко. – Никто сейчас даром работать не будет.
– Рынок, – развёл руками Филипп Петрович. – Кто-то продаёт, кто-то покупает. – Вы, как человек опытный, вероятно могли бы нам подсказать, – мягко попросил Дальский, – во что нам обойдётся вся процедура на первоначальном этапе согласований.
Сумму обсуждали плотно – аппетиты у вице-премьера были дай Бог каждому. – Дайте хоть шерстью обрасти, – стонал Попрыщенко. – А уж потом стригите.
Договорённости, однако, достигли: и о единовременном пособии страждущим властям и о долговременных процентах с осуществляемого проекта. Филипп Петрович обещал похлопотать о поддержке монархической идеи в столичной прессе и даже не взял за эти хлопоты деньги вперед. – Всё-таки в этом что-то есть, – сказал он задумчиво в конце нелегкого разговора. – Дерзайте, господа, дерзайте.
Дерзость уже, однако, влетела господам в копеечку, и неизвестно ещё, какие сюрпризы ждали их впереди. И всё-таки Дальский визитом в столицу был удовлетворён, Попрыщенко тоже, хотя и ругал на чём свет стоит жадных до чужих денег столичных начальников.
– А ведь продадут, – сказал Попрыщенко, глядя на Сергея хмельными глазами. – Кремль, говорю, продадут – купи и сажай туда кого хочешь, хоть императора, хоть генсека. – Денег не хватит, – вздохнул Дальский. – Жадные, сволочи.
Так или иначе, но колесо фортуны закрутилось в нужную сторону. Прораб Попрыщенко в трудах и заботах потерял десять килограммов веса. Костю Брылина какое-то время пришлось охранять усиленным нарядом милиции, ввиду сыпавшихся в его адрес со всех сторон угроз. Однако со временем всё как-то уладилось, сёстрам раздали по серьгам, и они успокоились. Дальский, занятый устройством «Монаки» на Российской земле, прозевал рождение отпрыска губернатора Гулькина. Никаких торжеств по случаю рождения наследника председателя партии монархисты не устраивали, но пресса обсуждала эту новость целую неделю, делая всякого рода намёки, нелестные для самолюбия Игнатия Львовича. Гулькин, обиженный таким к себе отношением, вызвал на ковёр Дальского и Сократова на предмет воздействия законом в сторону зарвавшихся журналистов.
В роскошно обставленном по проекту Сергея кабинете кроме самого губернатора находились похорошевшая после родов Катюша, Витёк Марков в форме штабс-капитана с орденом Святой Екатерины на груди, в качестве не то адъютанта, не то друга дома.
– Я понимаю выпады, которые носят характер политический, – сказал, бурея от обиды, губернатор, – но зачем же переходить на личности, задевая при этом мою честь и честь моей жены. – К сожалению, это тоже политика, – вздохнул Сократов. – Проект развивается успешно, появился доходец в казне области. Вот завистники и зашевелились.
– Чем лучше будете править, Игнатий Львович, тем гадостнее вас будут ругать, – сказал Дальский. – Такая уж она стерва, эта демократия.
– Позакрывать все эти газеты к чёртовой матери, – сказал стальным баритоном Витёк Марков.
Дальский посмотрел на штабс-капитана с удивлением – за последний год Витёк сильно раздался в плечах, а уж надменности в его осанке хватило бы на генерала. И в серых, прежде добродушных, глазах появился блеск с металлическим отливом. Попрыщенко говорил, что под рукой у Витька уже тысяча гвардейцев, и деньги на их прокорм он черпает из казны щедрой рукой. Добавьте к этому так называемых волонтёров ордена, которых он устраивает вышибалами во все казино, рестораны и бордели, и вы поймёте, что штабс-капитан Марков, это не фунт изюма.
– Зачем же закрывать, – мягко сказала Катюша. – Лучше их всех купить, правда, Сергей Васильевич.
Дальский смущённо откашлялся: – В принципе, конечно, лучше поладить миром. – Я поговорю с ребятами, – сказал Сократов. – В сущности, они не со зла, а просто подобные удары ниже пояса стали уже нормой.
