Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц
Шварцкопф ответил с тяжелым юмором:
— Ваше высочество, мы же видим, с кем пошли!
Перед нами поспешно распахивают двери и кланяются, кланяются, это уже местные, ламбертинцы постепенно возвращаются к своим обязанностям.
Я прошел к трону, уселся в царственной позе и напомнил себе, что отныне я уже принц, и вообще — победитель, потому я диктую, и какие бы важные и внушительные с виду люди ни появились, это они должны слушать меня, внимать мне и кланяться мне.
Хрурт и Динальд за моей спиной застыли, словно выкованные из металла фигуры, в руках церемониальные копья, но оба прекрасно владеют ими не хуже, чем боевыми, а Шварцкопф, Ханкбек и другие лорды гордо встали по обе стороны трона, выпрямились и смотрят с гордым достоинством на всех, кто в буквальном смысле ниже на ступеньку в зале.
Дверь отворилась, Альбрехт вошел царственным шагом и поклонился с великим чувством достоинства, одновременно окинув меня цепким взглядом, дескать, не расстегнута ли ширинка, вытер ли слюни…
— Ваше высочество, послы из королевства Вендовер.
Я произнес царственно-небрежно:
— Пригласите.
Он вышел, я слышал его приглушенный голос, затем дверь распахнулась снова, в зал вступили двое в темной одежде и темных шляпах, что так непривычно в ярко праздничном рыцарском мире.
Оба сразу же преклонили колени и почтительно склонили головы. Я произнес властно:
— Лорды…
Они чуть-чуть поклонились, я сказал все тем же царственно-властным голосом:
— Что бы ни привело вас в мой лагерь, пусть это будет нужным и полезным делом. Вы можете полностью довериться герцогу Шварцкопфу, он пользуется моим полнейшим доверием.
Оба, не поднимаясь, смотрят мне в лицо с тем вниманием, когда слова почти не слушают, стараясь прочесть недосказанное, что должно проступить в выражении лица, но я держусь как фараон на троне, и после короткой паузы сделал движение пальцами, что все всегда понимают правильно.
Послы поднялись, поклонились еще и, прижав шляпы к груди, одновременно отступили, не поворачиваясь. По церемониалу нужно сделать два шага, потом повернуться и выйти, что они и проделали, это в тесном шатре не получалось, и там подобные им выходят, пятясь, словно мелкие просители из чертогов восточного сатрапа.
Шварцкопф пробормотал так тихонько, что кроме как в этом зале и двух соседних его могли и не услышать:
— Я польщен, но… почему вы не возжелали…
— А догадайтесь, дорогой друг.
Он пошевелил могучими плечами.
— Ну… полагаю, раз в вашей руке меч длиннее, то вам не изволится вести переговоры с мелкими лордами.
— Верно…
— Вы хотите, — проговорил он с сомнением, — чтобы прибыл сам король Буркхарт Третий?
— Точно!
— Это еще не все?
— Не все, — согласился я. — Постарайтесь догадаться о главной причине!
Он покачал головой.
— Теряюсь в догадках.
Я поднялся с трона, хлопнул его по плечу.
— Не пора ли вам самому упражняться принимать послов?..
Он неуверенно заулыбался, еще не понимая, зачем ему это здесь, но чувствуя, как далеко впереди восходит солнце Скарляндии.
Во дворце оживление, прибыли фрейлины, разбежавшиеся после сдачи города нашим войскам, хотя надо привыкать говорить «моим войскам».
По одной не решались, но после слухов о короновании завоевателя принцем и о том, что никого не грабят и не насилуют, откликнулись на призыв графа Дэниэла Чарльза вернуться и составить свиту принцессе, что прибыла вместе с тем самым ужасным Ричардом.
Оживились не только мои орлы, истосковавшиеся по молодым женщинам своего круга, но и ламбертинцы, привыкшие видеть во дворце самых красивых и знатных леди герцогства.
Из прибывающих почти половина новеньких, все чистенькие, благовоспитанные, платья густо осыпаны бисером и прошиты золотыми нитями.
Народ сразу ломанулся навстречу, а там выстроились в две шеренги, пропуская их посредине, смотрят влюбленно-почтительно, даже вроде бы не раздевают взглядами. Девушки в самом деле выглядят крайне добропорядочными и скромными, даже вырезы у платьев почти ничего не открывают, опускаясь всего на два пальца ниже горла.
Некоторые из самых храбрых орлов пытались заговорить с ними, другие просто восклицали:
— Смотри, как идет!
— А у этой, как у лебедя…
— Ха, смотри, как вон у той оттопыривается…
Когда они собрались в большой комнате отдыха для фрейлин, я вывел к ним эльфийку. Все юные леди тут же присели в почтительнейшем поклоне. Я некоторое время озирал их свирепым взглядом — так надо, это все для новоявленной принцессы: пусть видит, как меня боятся, а это значит, что будут подчиняться и ей, а вовсе не будут бить и пинать.
— Встаньте, леди, — распорядился я. — Вот ваша госпожа, зовут ее Лалаэль. Она принцесса эльфов, так что ничего не потеряла и не приобрела, переменив… место жительства. Вы должны беспрекословно выполнять все ее пожелания… К сожалению, характер у нее слишком мягкий, но не советую этим пользоваться! За ее спиной стою я, даже если в этот момент нахожусь в другом королевстве, но по возвращении взыщу по всей строгости…
Они поглядывали пугливо, иные уже и не рады, что решились явиться во дворец, но я улыбнулся и продолжал уже другим тоном:
— Надеюсь, вы объясните ей все обычаи нашего двора. В ее королевстве… порядки несколько иные. Теперь покидаю вас… э-э… прэлэстницы.
Когда закрывал за собой дверь, мне почудился одновременный вздох великого облегчения.
ГЛАВА 12
Ненавижу моменты, когда приходится просто ждать, а когда это растягивается на дни, вообще готов выть и заниматься любой хренью, только бы не сидеть как дурак и не ждать.
Хотя для государственника порой терпение намного важнее любых суетливых телодвижений, но я пока еще тот государственник, которого лучше не скрести.
Эльфийка, забравшись с ногами в кресло, скрючилась и наблюдает за мной огромными пугливыми глазами, а я сосредоточился и уставился на середину стола бараньим взглядом настоящего мужчины, который знает, что он хочет.
— Ты чего? — донесся устрашенный писк из глубин кресла. — Ты чего там, а?
— Все норм, — пробормотал я, — а ты чего не с фрейлинами?
— С ними не так интересно, — заявила она.
— Почему?
— Не знаю. Просто неинтересно. А что ты делаешь?
— Ставлю опыт, — ответил я важно. — Как-то слышал, что Господь сделал нас, даже создал, по своему образу и подобию… Вот пробую это доказать или опровергнуть экспериментальным путем…
Над столом сгустился воздух, а когда рассеялся, на столе ярко блеснул гранями настоящий бриллиант… ну, почти бриллиант, хоть и больше похожий на кривой стеклянный булыжник…
Когда-то и простая глиняная чашка, грубая и со следами пальцев, казалась чудом, но постепенно сумел дисциплинировать дурацкое воображение, что скачет, как безмозглый козел, создавал настоящие фарфоровые, даже с изящным рисунком, а сейчас вот, пользуясь вынужденным ожиданием, сумел, сумел…
Я постарался отстранить все, что лезет в уши и в голову, представил ярко и образно настоящий бриллиант, «Граф Орлов» или «Махараджа», чистейшей воды, какие только приходилось видеть в жизни…
Донесся восторженный писк, я открыл глаза и вздохнул с великим облегчением: на столе почти такой же, что я представил, только с одной стороны грани чуть кривоваты, но зато какая чистота и прозрачность!
Пока идет, я снова собрался, настроился, и второй камешек получился еще эффектнее: прозрачный, как вода из горного родника, чуть голубоватого оттенка, рассыпающий крохотные разноцветные искорки, настоящее произведение искусства. Если не признаваться, что это всего лишь подсмотрено, то можно объявить себя дизайнером.
— Теперь верю, — сказал я с облегчением и добавил торопливо: — Нет-нет, и раньше верил, что Господь создал нас по своему образу и подобию, но как же приятно получить подтверждение!
Она пропищала:
— Как красиво…
Я сказал гордо:
— Это еще что!.. Всего лишь бриллиант. А Господь создал нас, вот это искусство!
С грохотом распахнулась дверь, Шварцкопф застыл на пороге, лицо виноватое.
— Ваше высочество, — сказал он торопливо, — простите, я не думал, что она открывается так легко. Вам бы потяжелее и потолще створки…
Я спросил недовольно:
— Дорогой Армин, что-то случилось?
Он развел руками.
— Посланцы короля Вендовера, с которыми я вел по вашему указанию переговоры, уезжают. Мы ни до чего не договорились, увы.
— Понятно, — сказал я, — и просят перед отбытием на родину заключительной аудиенции?
Он посмотрел на меня чуточку удивленно.
— Да-а… Откуда вы знаете?
— Вы уже не племенной вождь, — напомнил я. — Вы скарляндский герцог, который должен спешно постигать дипломатические правила игры, чтобы не оставаться в дураках. Все верно, они уезжают, но хотят этим самым слегка надавить на нас.
