Роберт Асприн - Корпорация М. И. Ф. в действии
— Да?
— И, что еще важнее, всякий раз, когда ты пытаешься завязать со мной философскую дискуссию, это следует понимать как верный признак того, что ты намеренно стараешься отвлечь мое внимание… так как обыкновенно ты сторонишься таких разговоров как повестки в суд.
Когда н умолкает, я ничего не отвечаю, потому что он, кажется, взял меня за жабры. Ведь я и впрямь пытался сменить тему.
— Все это — попытка придуриваться и неуклюжие старания затеять философскую дискуссию, приводя меня к убеждению, что ты по какой-то причине увиливаешь и не желаешь приступить к выполнению нашего задания. Я прав?
Я избегаю встречаться с ним взглядом и неопределенно пожимаю плечами.
— Брось, кузен, скажи мне, — побуждает Нунцио. — Тебе действительно настолько приятно играть в солдатики, что ты хочешь продлить этот опыт?
— Это не только глупо, но и оскорбительно! — говорю я, раздражение у меня преодолевает смущение, вызванное тем, что меня поймали.
— Тогда в чем же дело?.. Если ты не против такого вопроса?
— Ну… откровенно говоря, Нунцио, я чувствую себя как-то не так, затевая бучу в данном конкретном месте, ввиду того, что именно я и договаривался со Сварлием не причинять ему неприятностей.
Нунцио откидывает голову назад и разражается лающим смехом… что мне лично кажется сомнительным способом выразить сочувствие моему положению.
— Позволь мне убедиться, правильно ли я понял, — говорит он. — Ты беспокоишься из-за честности сделки с деволом?
— Можешь смеяться на здоровье, — говорю я. — Хотя предлагаю тебе делать это не так часто, когда предметом твоего веселья становлюсь я. Позволь мне, однако, напомнить тебе, что, хотя деволы и славятся умением много запрашивать, верно так же и то, что, коль скоро сделка заключена, они с равной скрупулезностью придерживаются буквы соглашения. А раз так, то мне приходит в голову, что отказавшийся чтить свою часть такого соглашения ставит себя в положение заслуживающего даже меньшего доверия, чем девол… а я лично как-то не жажду носить такой ярлык.
— Ладно… давай изучим букву названного соглашения, — пожимает плечами Нунцио. — Вы договорились вот о чем: что мы не станем ни громить его заведение, ни раскрывать истинный характер его личности девола. Правильно?
— Ну… да.
—… И ни то, ни другое из этих условий не нарушается, если мы направляем свое внимание на красоток, вздумавших сделать это заведение местом своих сборищ после работы… даже если наше внимание окажется нежеланным.
— Полагаю… но разве тебе не кажется, что такая деятельность нарушит по крайней мере дух нашего соглашения, под которым я подразумеваю тот смысл, что мы не причиняем неприятностей хозяину?
— Вот именно эту-то часть твоего дискомфорта я и нахожу наиболее забавной, — говорит с бесящей меня усмешкой Нунцио. — Учитывая, что деволы зарабатывают себе на жизнь и создали себе репутацию, чтя скорее букву, чем дух своих соглашений, я нахожу ироничным, что ты шарахаешься от предложения иметь с ними дело, руководствуясь той же этикой, какой они придерживаются, имея дело с другими.
Несколько минут я обдумываю это, а потом делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю.
— Знаешь, кузен, — говорю я, — ты прав. Я имею в виду, когда ты прав, то уж прав… понимаешь мою мысль?
— Да, — хмурится Нунцио, что само по себе немного тревожит.
— Поэтому… когда, по-твоему, нам следует начать?
— Ну… как насчет прямо сейчас?
Хотя кузен и убедил меня, что, запустив свою кампанию, мы остаемся в границах этичного поведения, такой ускоренный график захватывает меня врасплох.
— Извиняюсь?
— Я сказал, как насчет того, что мы начнем прямо сейчас. Когда представляется удобный случай, им надо пользоваться… а прямо сейчас одна юная дама у стойки в последние семь минут не сводит с тебя глаз.
Я украдкой гляжу в ту сторону, куда смотрит он, и все равно… одна из тех классных девах, о которых я говорил, а точнее — блондинка, сидит на высоком табурете у стойки и пристально смотрит прямо на меня. Я знаю, что это правда, потому что, хотя мне какую-то минуту думалось, что она глядела на кого-то другого, как только наши взгляды встречаются, она закрывает один глаз, явно подмигивая, и улыбается.
— Нунцио, — говорю я, нагибая голову и отворачиваясь от нее. — Я позабыл упомянуть тебе еще об одном затруднении.
— Каком именно?
— Ну, Хотя мои манеры с девахами возможно не такие лощеные, какими им следует быть, тем не менее, они самые лучшие, каких мне удалось приобрести за все эти годы. То есть, проще говоря, с женщинами я обычно веду себя безупречно, и поэтому мысль о попытке вести себя так оскорбительно, что они позовут на помощь, меня не особо утешает. Прошу заметить, я не говорю, что мне было б трудно это провернуть с теми обыкновенными девками, с какими я привык иметь дело, и, по правде говоря, я нахожу ошивающихся здесь классных девах более чем малость пугающими. Не уверен, что я смогу завязать разговор с одной из них, не говоря уж о том, чтобы набраться смелости для попытки оскорбления действием.
— Ну, думаю, завязать разговор будет совсем нетрудно, — говорит Нунцио.
— Это почему же?
— Потому, что указанная дама уже направляется к нашему столику.
Удивленный, я резко поворачиваю голову, самолично проверить обстановку… и подхожу опасно близко к тому, чтобы ткнуться носом в декольте этой девахи, так как она оказалась намного ближе к нашему столику, чем указывал Нунцио.
— Хоп… Извините! — говорю я, хотя при этом мне приходит в голову, что начинать с оправданий — неважное начало.
— Нет проблем, — говорит она. — Девушке нравится чувствовать, что ее ценят. Вы не против, если я присоединюсь к вам?
Есть что-то знакомое в том, как она улыбается, говоря это, или, по крайней мере, решительно недамское. Однако, прежде, чем я успеваю как-то прокомментировать это, инициативу захватывает Нунцио.
— Конечно. Фактически, можете присаживаться на мое место… все равно я как раз собирался уходить. До скорого, Гвидо… и помни, о чем мы говорили.
И с этими словами он недвусмысленно подмигивает мне и удаляется, оставляя меня наедине с чувихой… которая, не теряя времени даром, располагает свой фигуристый зад на столь любезно освобожденном кузеном стуле.
— Так… Я вас здесь раньше не видела.
— Что?
Я был настолько занят мыслями о том, что я сделаю с Нунцио в уплату за эту «любезность», что чуть не зеваю начальный гамбит девахи.
— А. Да, мы прибыли в город только на этой неделе. Хотя похоже, тут будет наше главное место встреч.
— Эй, вот здорово! Это одна из моих любимых точек. Хотя сегодня я тут впервые за неделю. Девушкам приходится везде бывать, чтоб быть в курсе всего происходящего в городе… вроде времени прибытия новых солдат.
Хотя я испытывал застенчивость по части знакомства с одной из этих высококлассных чувих, говорить с этой, похоже, совсем легко… словно я знаю ее не первый год. И, что еще важнее, она, определенно, совсем недурна на вид, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Слушайте, — говорю я, — нельзя ли мне предложить вам что-нибудь выпить? Может, бокальчик вина?
— Бурбон. Со льдом. Неразбавленный.
— Как-как?
Я имею в виду, дело не просто в том, что она пьет пойло покрепче, чем я ожидал, а и в том, как она отбарабанила это. Я решаю, что у этой цыпочки сегодня не первый заход в бар… решение, облегчаемое тем обстоятельством, что она и так уже сказала мне об этом.
— А еще лучше, говорит она, разве мы не могли бы направиться в какое-то иное место?
Это круто. Заведение Абдула единственное, куда я, покамест, наведывался.
— Мгммм, — мычу я, быстро соображая. — Я слышал о каком-то заведении неподалеку отсюда, где сцена открыта для выступлений всех желающих.
Уверяю вас, я вовсе не горю желанием вести эту чувиху туда, где могу наткнуться на своего командующего, но прикидываю, что на нее произведет впечатление моя готовность с ходу гульнуть как следует.
— Я думала о каком-то месте, больше похожем на комнату наверху, — говорит она, нагибаясь вперед, чтобы улыбнуться мне действительно близко.
Я немножко ошеломлен развязностью этого предложения, хотя полагаю, что мне не следовало удивляться. Когда высококлассная бабенка, вроде этой, подваливает в баре к низколобому малому, вроде меня, ее, обычно, интересует отнюдь не остроумный разговор… что в любом случае и к лучшему. note 3
Как я говорил, прежде чем меня так грубо перебили, я в некоторой растерянности не знал как реагировать на эти выпады.
— Прямо сейчас? — говорю я. — Разве вы не хотите сперва немного поболтать?
— А в чем дело? Разве я тебе не нравлюсь? — начинает чуточку дуться она. — Мне следует идти толкать свой товар где-то в ином месте?
— Толкать?
— Поосторожней, — говорит она ровным и раздраженным тоном. — Это фигура речи.
