Терри Пратчетт - В доспехах и с оружием
"И все воры — члены организации? " — сказала Любимица.
«Ну да.» — сказал Морковка. — «Нельзя заниматься воровством в Анк-Морпорке без разрешения Гильдии. Не иначе как вы должны обладать особым даром.»
"Почему? Что приключилось? Каким даром? " — спросила она.
"Ну, это способность выжить, будучи подвешенным вверх ногами на одних из Ворот с ушами, пришпиленными к вашим коленям. " — сказал Морковка.
С запинкой Любимица сказала. — «Это…ужасно…»
«Да, я знаю. Но суть такова.» — сказал Морковка. — «суть …такова — это действует. Все разом. Гильдии и организованные преступления и все прочее. Кажется, что все это действует.»
«Но не сработало для мистера Заложи-Молоток.» — сказал сержант Двоеточие.
Они воззрились на напитки. Очень медленно, как мощная секвойя делает первый шаг к Возрождению в листовках общества «Спаси Деревья», Осколок опрокинул набок свою кружку, все еще находившуюся у него в руке. Даже при изменении положения на 90 градусов у него не дрогнул ни один мускул.
«Это сера.» — не оглядываясь сказал Жвачка. — «Она хорошо действует на их головы.»
Морковка постучал кулаком по стойке бара.
«Мы обязаны что-нибудь сделать!»
«Мы могли бы почистить ему сапоги.» — сказал Валет.
«Я имел в виду мистера Заложи-Молоток.»
«Ах, да-да.» — сказал Валет. — «Вы говорите как старина Бодряк. Если мы будем беспокоиться из-за каждого мертвого тела в этом городишке…»
"Но только не из-за такого! " — огрызнулся Морковка. "Конечно это было…ну…самоубийство, или дело Гильдии, или подобный пустяк. Но он ведь был гномом! Столпом общества! Он проводил весь день, мастеря мечи и топоры, погребальные орудия и самострелы, и …орудия для пыток!
А сейчас он очутился в реке с громадной дырой в груди!
Кто же займется этим, если не мы?"
"Вы что-нибудь добавляли в свое молоко? " — спросил Двоеточие. — «Послушайте, гномы могут сами в этом разобраться. Это как Карьерный переулок. Не суйте ваш нос туда, где его может кто-нибудь оторвать и слопать.»
«Мы — Городской Дозор.» — сказал Морковка. — «Это означает, что мы — часть города, имеющая рост около четырех футов и сотворена из плоти!»
«Никто из гномов этого не делал.» — сказал Жвачка, который слегка покачивался. — «И никто из троллей тоже.»
Он попытался стукнуть себя по кончику носа и промахнулся.
«Причина в том, что он был с руками и ногами.»
«Капитан Бодряк пожелает это расследовать.» — сказал Морковка.
«Капитан Бодряк пытается научиться быть штатским.» сказал Валет.
«Ну, я не собираюсь…» — начал Двоеточие и слез с табурета. Он попрыгал на одной ноге, открывая и закрывая рот, пока слова смогли вылететь у него из глотки.
«Моя нога!»
«Что с твоей ногой?»
«Ее что-то укололо!»
Он прыгал на одной ноге, хватаясь за сандалий, и в конце-концов свалился на Осколка.
"Изумительно, как подумаешь, что может попасть колющего в твои сапоги в этом городе! " — сказал Морковка.
«На дне сандалии что-то лежит.» — сказала Любимица. «Перестань размахивать руками.»
Она выхватила кинжал.
«Обрывок карточки, а в ней торчит булавка. Ты ее где-то подцепил. Потребовался лишь миг, чтобы наступить на нее…и вот.»
"Обрывок карточки? " спросил Морковка.
«На нем что-то написано…» — Любимица соскребла грязь.
—| Г О Н Н И Л Д А | —
"Что бы это значило? " — спросила она.
«Не знаю. Но подозреваю, что-то гонится или догнали. Возможно это карточка мистера Гоннилда, кем бы он ни был.» сказал Валет. — «Кто он такой? Давай возьмем выпьем еще по…»
«Сохрани булавку.» — сказал Жвачка. — «Такие стоят пять штук за пенни. Мой кузен Трюк их делает.»
«Это очень важно.» — сказал Морковка. — «Капитан должен об этом узнать. Думаю, что он это ищет.»
"Что в ней важного? " — сказал сержант Двоеточие. «Не считая конечно моей ноги, горящей огнем от боли.»
«Не знаю. Но капитан узнает.» — упорно повторил Морковка.
«Ты скажешь ему после.» — сказал Двоеточие. — «Он сейчас у своей леди Сибил.»
«Учится быть джентльменом.» — сказал Валет.
«Я должен рассказать ему.» — сказал Морковка.
Любимица бросила взгляд в грязное окно. Луна должна была вскоре взойти. Одна морока с этими городами. За стенами башни могут таиться самые невероятные вещи, если вы невнимательны.
«А по мне, так лучше вернуться на ночлег.» — сказала она.
«Я тебя провожу.» — быстро сказал Морковка. — «Я должен идти и в любом случае найти капитана бодряка.»
«Это тебе не по пути.»
«Честное слово, я так хочу.»
Она посмотрела на его лицо, с прилежанием глядевшее на нее.
«Но я не могу допустить, чтобы ты беспокоился.» — сказала она.
«Все в порядке. Я люблю прогулки, они помогают мне думать.»
Сквозь силу Любимица улыбнулась.
Они вступили в мягкое тепло вечерних улиц. Инстинктивно Морковка перешел на полицейскую поступь.
"Ты действительно любишь гулять? " — сказала Любимица, переходя на шаг. «Ах, да. Так много интересных закоулков и исторических зданий можно увидать. Я часто гуляю в мой выходной.»
Она вгляделась ему в лицо. О боги, — подумала она.
"Почему ты вступил в Дозор? " — спросила она.
«Мой отец сказал, что это сделает из меня мужчину.»
«Кажется это получилось.»
«Да-а. Это лучшая работа здесь в городе.»
«Правда?»
«О, да. Ты знаешь, что означает 'полисмен'?»
Любимица пожала плечами. — «Нет.»
«Оно означает человек 'полиса'. Это старое название города.»
«Неужели?»
«Я прочитал это в книге. Человек города.»
Она осмотрела его со всех сторон. Его лицо пылало румянцем в свете фонаря на углу улицы, но это был совсем другой румянец, чем был ему присущ от природы. Он гордится. Она вспомнила присягу.
Гордится пребыванием в чертовом Дозоре. Господи спаси…
"А почему ты вступила? " — спросил он.
«Я? Ах, я… Я люблю вкушать обильные трапезы и почивать в роскошных комнатах… Как бы то ни было, это не худший выбор, не так ли? Выбор был между этой работой…или стать…ха-ха…белошвейкой.» <Опрос, проведенный в Анк-Морпорке Гильдией Торговцев среди торгового люда в доках Морпорка, обнаружил 987 женщин, которые назвали своей профессией «белошвейка.»> Ах, да …и две иглы.
«А ты не сильна в шитье?»
Бросив быстрый взгляд искоса, Любимица не увидала ничего, кроме честной невинности, в его взоре.
«Да.» — сказала она, уступая. — "это верно. А потом я увидала это плакат. 'Городской Страже Требуются Мужчины!
Будь Мужчиной в Городской Страже! 'Так что я подумала дать этому ход. После всего произошедшего у меня появилось к чему стремиться."
Она подождала, чтобы увидеть, если он потерпит неудачу, пытаясь осилить недостижимое. Он осилил…
«Сержант Двоеточие написал рапорт.» — сказал Морковка.
— «Он слишком прямолинейно мыслит.»
Он засопел.
"Ты чувствуешь доносящуюся вонь? " — спросил он. «Пахнет так…как-будто кто-то выбросил старый обгаженный ковер.»
«Ах, премного благодарен.» — сказал голос откуда-то из темноты, из-под ног. — «Да-да. Премного благодарен. Да будет благословенно ваше имя. Старый обгаженный ковер. Да-да.»
«Ничего особенного не чувствую.» — сказала Любимица.
«Лгунья.» — сказал голос.
«Да и ничего не слышу.»
Подошвы сапог капитана Бодряка сообщили ему, что он находится на авеню Коронации. Его ноги шли в собственном ритме, а мысли витали где-то далеко. Разумеется в мыслях он не забывал переварить наипрекраснейший нектар Джимкина Медвежье Объятие.
Если бы только они не были чертовски вежливыми!
Существовала масса вещей, виденных им в своей жизни, которые он всегда, но безуспешно, пытался забыть. И по сей момент он мог бы поставить подпись в верху списка, глядя на гланды громадного дракона, в то время как тот умышленно переводит дыхание, чтобы превратить его в маленькую кучку грязного древесного угля. Он внезапно очнулся, вспотев от воспоминаний о маленьком направленном лучике света. Но тут же его устрашила мысль, что все это будет заменено воспоминанием обо всех этих бесстрастных лицах гномов, вежливо следящих за ним, и ощущением, что его слова падают в бездонную шахту. И что же он мог сказать после этого : «Простите, он умер — это вполне официально. Мы направили самых лучших людей на это дело.»
Дом покойного Бьорна Заложи-Молоток был полон гномами молчащими, нахохлившимися, вежливыми гномами. Новости разлетелись повсюду. Он не сообщил им ничего, чего бы они не знали сами. У многих из них было оружие. Был там и мистер Крепкорукий. Капитан Бодряк перед этим говорил с ним о его речах на тему о необходимости размолоть всех троллей на мелкие кусочки и использовании их для мощения дорог. Но сейчас гном ничего не говорил. Сейчас он выглядел самодовольным.
Там витала атмосфера тихой, вежливой угрозы, что означало : «Мы выслушаем тебя. А потом поступим так, как решим.» Он даже не был уверен, кто из них миссис Заложи-Молоток.
