Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
– Ну вот!
– Нет. У насекомых хитиновый панцирь, который не растворяется соком. А вот почему не растворилась кожа наших жертв, мне не понятно. Паучья аналогия тут не совсем уместна. Скорее трупы выглядят именно так, потому что в тело наших магов проник… ну, скажем, паразит, который сожрал их изнутри.
– А как проник?
– Э-э-э-э… О! Через глаза проник. У лешего и сирена нет глазных яблок.
Гном почесал в затылке:
– Возможно, ты и прав, ап-Телемнар. Тогда моя теория с чудовищем рушится.
– Пожалуй… А может быть, и нет. Вдруг это несколько чудовищ?
– Которые охотятся на магов?
В избирательность вкусовых пристрастий химерных тварей Эрин как-то не верил. Тупая скотина уже давным-давно переключилась бы на местных жителей или хотя бы на их домашних животных. Какая разница, чье мясо жрать, если очень хочется? Мыслей ап-Телемнар читать не мог, но отчетливо чуял присутствие злой воли.
– Я бы сказал, что чудовищ кто-то специально натравливает на магов, – заявил эльф. – А вот скажи мне, в самом Колдубинске много чародеев, кроме целителей естественно?
– На учете состоят трое местных, – отрапортовал Зарин. – Маха Барабос, медведица-оборотень, работает главным заводским технологом, дроу Сулема Кранн-Тецц – аптекарша, и орк Мудухатар – шаман общего профиля. Да! Еще есть Эфа Горыниевна с ученицей. Прикинь, старая ведьма пригрела девчонку-иномирянку!
Капитан ап-Телемнар хмыкнул. Известно, гоблинши – женщины непредсказуемые, у них что в голову стукнет, то и будет.
– Почему же – три? Ведь получается, что четыре или даже пять магов, если считать ученицу.
– Эфа живет не в городе, у нее в лесу домик маленький. Там она и обитает. Говорит, так ближе к природе.
– В этом лесу? – вскинулся Эрин.
– Да. Тут не очень далеко.
– Интересно. А они с ученицей ничего такого не заметили?
– Вроде бы ничего особенного.
– Странно, – молвил эльф и поежился.
Эрин бы через три дня повесился на самой высокой березе, до того неуютно он себя чувствовал в этом проклятом лесу.
– А вот мы и пришли, – объявил Зарин и показал на крошечную ложбинку между двумя ясенями. – Тут мы отыскали эльфа.
И пока Нолвэндэ бродила вокруг, исследуя эмоциональный фон, Эринрандир прислонился спиной к дереву и закрыл глаза, чтобы вид напарницы не будил в нем глухой гнев и раздражение. Не время злиться, совсем не время. К балрогам эмоции, когда есть о чем серьезно подумать.
Например, о ведьме-отшельнице, которую не тронул художественный руководитель творящихся здесь злодеяний. Почему так вышло? Она ведь могла стать первой из жертв. И о чем это говорит? О том, что Эфа Горыниевна может быть как непосредственно причастна к убийствам, так и не иметь к ним никакого отношения. И тогда выходит – преступления направлены не против всех магов, а лишь против пациентов МЛТП.
Эрин закурил и стал изучать страничку в папке, посвященную профилакторию. Прелюбопытнейшее это заведение, надо сказать. Гораздо более затейливое, чем может показаться на первый взгляд. Уединение зачастую способствует развитию скрытых наклонностей, а относительная безнаказанность толкает на воплощение их в жизнь. Знаем мы эти заброшенные хутора, тайные скиты и прочие способы спрятаться от посторонних глаз.
«В этом лесу спятить проще простого, – подумалось Эринрандиру. – Мы с Нол тут всего полчаса, а уже успели поссориться. А если пожить здесь несколько месяцев? Полгода? Год? Она меня пристрелит?»
Неприятное это чувство – все время держать ментальную защиту, а еще противнее – не доверять своему напарнику. Хотя ни о какой эротике речь уже не шла, но Эрину все равно не хотелось облегчать Нол жизнь – помогать в ее исследовании. Просто из вредности. А то еще смутит ненароком своими грубыми размышлениями на тему женского коварства и ханжества. Она у нас самая правильная и умная? Тогда вперед за орденами!
Чувствуя, что снова начинает закипать, Эрин подозвал жестом гнома и попросил рассказать о персонале МЛТП. И тут выяснились несколько прелюбопытных деталей из жизни целителей запойных магов. Текучки персонала в «Елочках» не наблюдалось. Все лекари работали там уже не первый год, и никто не торопился сменить место жительства. А ведь приходилось круглые сутки сосуществовать вместе. Персонал жил в отдельном блоке прямо на территории профилактория. Получалась эдакая замкнутая община. В таких омутах черти как раз и водятся. Главврач, как оказалось, слыл чуть ли не садистом. Больные же время от времени жаловались на суровый режим, частенько строчили жалобы, а порой сбегали, чтобы попроситься в другое заведение.
– В какое, например? – полюбопытствовал эльф.
– В «Подсолнухи».[6] Там, говорят, и климат лучше, и персонал душевный, – пояснил Зарин. – Мне тут один прямо-таки дифирамбы пел подсолнуховцам.
«А-атличное название! – ядовито ухмыльнулся капитан. – Кое-кому бы там нервишки полечить не мешало».
– Ну и что удалось обнаружить? – требовательно спросил он у напарницы самым холодным и официальным тоном, на который был способен.
После столь бурной в эмоциональном плане беседы я, как это ни странно, довольно быстро успокоилась. Не то чтобы перестала злиться… хотя да, и это тоже. Перестала. Вероятно, выплеснув столь долго копившуюся агрессию, я попросту исчерпала свой лимит раздражительности на сегодня, а потому была сейчас спокойна, словно хинтайский танк. И, совсем как тот танк, неповоротлива. Не в движениях – в мыслях. Они текли теперь плавно и чуть замедленно, и чем дольше мы шли по лесу, тем легче и спокойней становилось их течение. Удивительно, но мне почему-то было уже хорошо. Вот только спать снова захотелось, но пушистая, мягкая усталость, от которой сами собой закрывались глаза, вовсе не казалась чем-то неприятным или неожиданным. Что тут удивительного? Позлилась, поорала – теперь отхожу от вспышки. Все нормально. А может, это лес меня успокаивает? Мне же всегда становится значительно проще переносить внезапные неприятности, стоит лишь выбраться в лес – любой. А этот лес особенный. Он не просто прекрасный, он… дивный. Да! Вот это слово. Дивный лес.
Когда гном объявил вдруг, что мы пришли, я чуть было не споткнулась от неожиданности – настолько это место было светлым и приятным. Ясени, чуть склоняющиеся друг к другу над маленькой ложбинкой… мягкая зелень мха у их корней, уже свободных от снега… солнечный луч, запутавшийся в ветвях. Как… волшебно. Как спокойно. Как тихо… тихо-тихо, ни шороха, ни звука… Лишь резкие голоса и дыхание двоих чужаков нарушают гармонию этого места.
Где же тот страх, то молчание, что я чуяла совсем недавно? Где тяжесть? Ушла… Странно, так странно это… но теперь разве я должна анализировать? Я ошиблась там, по дороге, приняв собственный непокой за окраску ментального фона. Я больше не боюсь – и в лесу страха нет тоже…
Я вдруг поняла, что если бы у меня был выбор, я бы хотела уйти именно здесь. Этот уголок леса дышал покоем и… жизнью. Здесь не было места страху, ярости, страсти, ненависти. Здесь была жизнь, мирно спящая до поры…
А вот смерти здесь не было вовсе. Я замерла, досадливо морщась. Несчастный эльф погиб именно здесь? Это точно? Потрясла головой, не замечая, как начинаю слепо кружить на этом пятачке, словно вынюхивающая след ищейка. Что-то не так… нет, не может быть, чтобы здесь произошло убийство! Здесь не пахнет насилием и болью! Здесь лишь сон и возрождение… Как чудесно.
Закрыв глаза, я остановилась меж двух деревьев и коснулась ладонью одного из стволов. Ясень был теплым, теплым… хотелось прижаться к нему щекой и потереться о кору, тихо мурлыкая. Обхватить его руками и застыть… заснуть… заснуть…
– …удалось обнаружить?
Я отреагировала на то, что прежде казалось мне лишь каким-то далеким, отчасти враждебным рокотом. Оказывается, это голос? Его источник виделся каким-то темным, холодным и… острым пятном среди золотистого, мягкого света этого места. Что за нелепое колючее создание, откуда оно взялось?
Я моргнула раз, другой – и поняла, что ко мне вообще-то обратились с вопросом. А, да это же наш доблестный милорд! Отчего-то он смотрелся здесь и сейчас не более уместно, чем какое-то подземное существо, выползшее на свет. Неприятное зрелище. Хладнокровная, жесткая… тварь вроде дровского боевого ящера. Но я его не боюсь. Я вообще ничего не боюсь… мне нечего бояться здесь.
– Леди Анарилотиони, вы оглохли? Мы тут уже полчаса. Вы обнаружили хоть что-нибудь?
– Убийство точно произошло именно здесь? – ответила я вопросом «а вопрос, повернувшись к гному. – Вы уверены, что это было на этом месте?
– Чего? – Зарин выпучил глаза. – Леди, здесь лежал труп со свернутой шеей!
– Хм… – Я покачала головой. – Странно. Видите ли, любое подобное действие – в нашем случае убийство – оставляет определенный след в, скажем так, эмоциональном поле. След насилия, боли, смерти, активных действий убийцы, наконец…
