Терри Пратчетт - Дело табак
Вилликинс неохотно протянул записную книжку.
— Не думаю, сэр, что на ее светлость это подействует. Ей-богу, герцогам не положено… — и, увидев улыбку Ваймса, замолчал.
— Ты собирался сказать, что герцогам не положено драться, так, Вилликинс? А я бы тебе ответил, что некогда слово «герцог» произносилось как «херцог» и означало способность отхе… всыпать противнику по первое число.
— Допустим, сэр, — ответил Вилликинс, — но, полагаю, вы должны предупредить его…
Вилликинса перебили прочие посетители, которые спешно проталкивались наружу и разбегались по деревне, оставив Джетро стоять в одиночестве — весьма озадаченного. На полпути к противнику Ваймс обернулся, взглянул на Вилликинса и сказал:
— Тебе, возможно, кажется, что я закуриваю сигару, Вилликинс, но в данном случае, боюсь, глаза слегка тебя подводят. Понимаешь?
— Да. Я не только слеп, но и глух, командор.
— Вот и молодец. А теперь давай выйдем туда, где меньше стекла и вид получше.
Джетро выглядел как человек, у которого из-под ног вышибли опору, и теперь он не знает, куда упасть.
Ваймс закурил и несколько мгновений наслаждался запретным плодом. Затем он протянул пачку кузнецу, который молча отмахнулся.
— Очень разумно, — заметил Ваймс. — Ну а теперь, позволь, я объясню тебе, что как минимум раз в неделю, даже в нынешние времена, мне приходится драться с людьми, которые пытаются убить меня разными предметами, от мечей до стульев, а в одном случае даже огромным лососем. Возможно, на самом деле они не хотят меня убивать — они просто хотят, чтобы я их не арестовал. Послушай, — он обвел рукой пейзаж, — все это… со мной просто случилось, хотел я того или нет. По профессии я обыкновенный стражник.
— Ага, — сказал Джетро, мрачно глядя на него. — Дерешь шкуру со страдающих бедняков.
Ваймс к этому привык, а потому постарался выразиться помягче:
— В последнее время не получается драть шкуру, знаешь ли, соковыжималка мешает. Да-да, признаю, не очень смешно.
Ваймс заметил, что по деревенской улице спешат люди, в том числе были женщины и дети. Похоже, трактирные завсегдатаи переполошили всю округу. Ваймс повернулся к Джетро.
— Ну что, будем драться по правилам маркиза Пышнохвоста?
— Это как? — спросил кузнец и помахал приближавшейся толпе.
— Это правила кулачного боя, написанные маркизом Пышнохвостом, — объяснил Ваймс.
— Если их написал какой-то там маркиз, я их знать не желаю!
Ваймс кивнул.
— Вилликинс!
— Я слышал, командор, и занес в записную книжку: «отказался от правил Пышнохвоста».
— Ну что ж, мистер Джефферсон, — сказал Ваймс, — полагаю, сейчас мы попросим мистера Джимини подать сигнал.
— Пусть ваш лакей запишет в книжечку, что мою мамашу не выгонят из дома в любом случае, ясно?
— Договорились, — сказал Ваймс. — Вилликинс, пожалуйста, пометь себе, что мать мистера Джефферсона не выгонят из дома, не побьют палками, не посадят в колодки и не станут притеснять никаким иным способом, понятно?
Вилликинс, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, лизнул карандаш и старательно записал. Ваймс, уже про себя, сделал еще одну пометку. Она гласила: «Этот парень просто источает агрессию. Он гадает, не убьют ли его. Я еще не нанес ни одного удара, даже самого легкого, а он уже готовится к худшему, тогда как самый верный способ победить в драке — это готовиться к лучшему».
Толпа росла с каждой секундой. Подняв голову, Ваймс увидел, как люди несут по улочке дряхлого старика на матрасе. Старик подгонял носильщиков, с удовольствием колотя их тростью по ногам. Матери, стоявшие в задних рядах, поднимали детей, чтобы им было лучше видно, и каждый, независимо от других, явился с оружием. Это походило на крестьянский мятеж, только без мятежа и с очень вежливыми крестьянами. Мужчины касались шляп, когда Ваймс смотрел в их сторону, женщины делали книксен или, по крайней мере, слегка приседали, все не в лад, как педали органа.
Джимини осторожно приблизился к Ваймсу и кузнецу. Судя по заблестевшему от пота лбу, трактирщику было боязно.
— Ну, господа, будем считать это небольшой демонстрацией силы, веселым испытанием удальства, потому что сегодня такой славный вечер, и в душе мы все друг друга любим, правда? — В его глазах появилось умоляющее выражение, и Джимини продолжал: — А когда вы спустите пар, каждого из вас на стойке будет ждать пинта за счет заведения. И, пожалуйста, ничего не ломайте.
Трактирщик извлек из жилетного кармана грязный носовой платой и поднял его в воздух.
— Когда платок коснется земли, джентльмены… — сказал он, поспешно отходя назад.
Полотняный лоскут, казалось, некоторое время боролся с притяжением, но, как только он коснулся земли, Ваймс ухватил взмывший в воздух сапог кузнеца обеими руками и очень тихо произнес, обращаясь к брыкавшемуся Джетро:
— Немного опрометчиво, как по-твоему? И что толку с того? Слышишь, как они все хихикают? Ну, на сей раз я тебя отпущу.
Ваймс выпустил сапог с легким толчком, заставив Джетро попятиться. Он испытал истинное наслаждение при виде того, что противник уже начал проигрывать, но кузнец собрался с духом, бросился на него… и остановился — возможно, оттого, что Ваймс ухмылялся.
— Правильно, парень, — одобрил он. — Ты только что избег ужасной боли в причинном месте.
Он принял стойку и многозначительно кивнул своему озадаченному противнику поверх левого кулака. Джетро, раскачиваясь, приблизился, получил пинок в колено и оказался на земле. Ваймс поднял его за шиворот и швырнул обратно.
— С чего ты вообще взял, что я собираюсь боксировать? Мы, профессионалы, называем это неправильным курсом. Хочешь обняться? На твоем месте я бы обязательно захотел, но шанса я тебе не дам, — Ваймс сокрушенно покачал головой. — Лучше бы мы дрались по правилам маркиза Пышнохвоста. Насколько мне известно, эта фраза написана на многих надгробиях.
Он от души затянулся, не стряхивая пепел с сигары.
Страшно разъяренный, Джетро бросился на Ваймса и получил скользящий удар в голову. Почти в ту же самую секунду колено врезалось ему в живот, вышибив воздух из легких. Они упали вместе, Ваймс — в качестве направляющего. Он уж позаботился о том, чтобы приземлиться сверху. Наклонившись, он прошипел Джетро в ухо:
— Давай проверим, насколько ты умен, парень. Умеешь владеть собой? Если нет, я тебе так расплющу нос, что носовой платок придется подносить на палке. И даже не надейся, что я на такое не способен. Но, по-моему, кузнец должен знать, когда остудить железо, и я даю тебе шанс сказать, что, по крайней мере, ты свалил герцога на пол в присутствии всех своих приятелей, а потом мы встанем и пожмем друг другу руки как джентльмены, коими ни один из нас не является, и толпа будет нас поздравлять, и все пойдут в паб и нальются пивом, за которое я заплачу. Договорились?
Ответом было сдавленное «да». Ваймс встал, взял кузнеца за руку и вздернул ее кверху, вызвав в толпе легкое удивление, но когда он провозгласил: «Сэм Ваймс приглашает вас всех выпить с ним в заведении мистера Джимини!» — удивление потеснилось, чтобы дать место пиву. Толпа хлынула в паб, оставив кузнеца и Ваймса снаружи — ну и Вилликинса, который умел особенно ловко стушевываться, когда хотел.
— Кузнецу следует владеть собой, — заметил Ваймс, когда толпа утекла в направлении трактира. — Иногда холодное лучше горячего. Я мало что про вас знаю, мистер Джефферсон, но Городской Страже нужны люди, которые быстро учатся. Полагаю, вы быстро продвинетесь до сержанта. И в качестве кузнеца вы нам тоже пригодитесь. Просто удивительно, сколько вмятин появляется на старой броне, когда дерешь спины бедняков…
Джетро уставился на свои сапоги.
— Ладно, ладно, вы меня побили, но это еще не значит, что так и должно быть, ясно? Вы и половины не знаете!
Из паба доносились звуки веселья. Ваймс задумался, насколько приукрасят слухи эту маленькую стычку. Он повернулся к кузнецу, который по-прежнему стоял неподвижно.
— Послушай меня, ты, молодой идиот. Я родился отнюдь не с серебряной ложкой во рту. В детстве я если какие ложки и видел, так только деревянные, и только при очень большом везении в них лежало что-нибудь съедобное. Я рос на улице, понимаешь? Если бы меня отправили в деревню, я бы решил, что попал в рай, потому что еда здесь за каждым кустом. Но я стал стражником, потому что там платили, и тому, как стать стражником, меня учили порядочные стражники, и поверь, парень, я просыпаюсь каждую ночь при мысли о том, что мог выбрать другой вариант. Потом я встретил хорошую женщину, и на твоем месте, парень, я бы надеялся, что ты тоже такую встретишь. В результате я слегка прибарахлился, и однажды патриций Ветинари — слышал о нем, да? — так вот, однажды ему понадобился человек, чтобы делать разные дела, а перед титулом двери раскрываются сами, так что их не приходится отворять пинком. И знаешь что? Мои башмаки видели за много лет столько преступлений, что сами ведут меня к ним, и я чую, что кому-то надо дать под зад. Вижу, что и ты чуешь. Ну, говори, в чем дело.
