Милена Завойчинская - Книгоходцы особого назначения
— Что? — озадачилась комендантша, но потом ответила. — Приносят, конечно. Она девка красивая, хоть и вредная до невозможности. Вот ей и тащат до сих пор, хотя она с зимы путается с этим вашим рыжим-бесстыжим.
— А вы их ей отдаете или себе оставляете? — продолжала я допрос.
— Отдаю. Она же дерхана, ей всё равно. Пусть ест, чего продуктам пропадать.
— Ага! — Я многозначительно посмотрела на Ивара, потом снова обратилась к гоблинше: — Госпожа Каруда, а вы случайно не знаете, Ивару Стенси за эти годы приносили угощения с приворотными зельями от девушек?
— Случайно знаю, — расхохоталась она и взглянула на боевика. — Ты, милок, за эти годы не получил ни одного съедобного подарка или угощения, в который бы не была залита лошадиная доза приворота. Ну, исключая, конечно, то, чем тебя вот эта пигалица потчевала. Вот от нее приворотов не поступало.
— Что?! — сначала изумился боевик, потом обиженно посмотрел на меня, после чего заговорил: — Но… глупость какая! А откуда вы знаете?
— Так от Мырьки. Она же за обоими общежитиями все эти годы приглядывала. А сейчас надо Родиона спрашивать.
У Изверга сделался какой-то расстроенный, даже немного глупый вид. А я тихонько позвала:
— Мырька!
— Чего тебе, Золотова? — тут же появилась перед нами домовушка.
— Мырь, спроси у Родиона, приносили Ивару Стенси в этом году сладости или напитки с приворотным зельем в составе, — попросила я, лукаво поглядывая на именинника. — Нас интересует, пытаются ли его приворожить.
— А я и так скажу, чего спрашивать, — пожала плечиками домовушка. — Иола Дексова, эльфийка с четвертого курса, таскается с бутыльком приворотного эликсира. Родион жаловался, что где она пройдет, там запах остается.
— И-и? — подстегнула я Мырьку.
— А чего «и»? — всплеснула она ручками. — Вон, стоит твой Изверг, а от него на всё общежитие эльфийским приворотным зельем несет. Неужто не чуете?
Я чуяла, но думала, что это парфюм. Вероятно, зелье было рассчитано на конкретного мужчину и остальных не цепляло. Ивар принялся осматривать свою одежду и обнюхивать рукава, а Мырька продолжила:
— Похоже, эта неугомонная на тебя цельный флакон вылила. Когда успела-то?
Боевик скрипнул зубами, и лицо у него стало очень недоброе… Впрочем, эльфийку мне не жалко. Сама виновата.
— Ну что, Ивар? Я была права. Ты проспорил. Я придумаю, что загадать и стребую с тебя свое желание, — демонстративно потерла я ладошки.
— Ну, всё выяснили? А теперь марш отседова, и чтобы я тебя не видела! — влезла госпожа Каруда, вспомнив о своей должности, и буквально вытолкала Ивара.
Гаврюша с плеча хозяина весело смотрел на учиняемый произвол и даже помахал мне лапкой на прощание. А я пошла наверх, предстояло смыть с себя боевой цыганский раскрас, стащить с Лолы хотя бы часть одежды и укрыть ее.
А утром следующего дня меня разбудила Мырька.
— Эй, Кира! — потолкала она меня в плечо.
Я с трудом открыла глаза и сонно уставилась на нее, не понимая, что ей понадобилось в такую рань. Выходной же!
— Кир, тебя и Карела Аннушка вызвала. Собирайся и топай в ее кабинет. Дружка твоего Родион разбудит.
Застонав от отчаянья, я села и спрятала лицо в ладонях. Ну что?! Что этой фее от нас надо? Мы ведь виделись в пятницу на занятиях, и она ни слова не сказала о том, что нам снова предстоит встретиться в наш законный выходной день.
— Мырь, чего она хотела? — жалобно спросила я и покосилась на спящую Лолу. Аж завыть от зависти захотелось.
— Кир, ну ты что, Аннушку не знаешь? Она же никому ничего не объясняет, просто ставит перед фактом, — пожала плечами домовушка. — Ты оденься удобно и куртку, что ли, захвати. Оружие и сумку тоже возьми на всякий случай. Магистр одета в брючный костюм и сапоги, наверное, потащит вас куда-то на тренировку.
Кивнув, я сползла с постели и показала рукой на кувшины с антипохмелином.
— Мырь, сможешь передать для Карела? Мы вчера отмечали день рождения Изверга, ребята все упились вусмерть. Подозреваю, мой милый напарник сейчас даже встать с постели не в состоянии.
Домовушка прыснула от смеха, подхватила один кувшин и исчезла. А я отправилась умываться, так как на душ и нормальные сборы времени не было. Аннушка спокойно ждать не станет, припомнит потом каждую лишнюю минуту.
С Карелом я столкнулась на ступеньках перед главным корпусом. Вид он имел помятый, но мое зелье явно ему помогло, так как взгляд у него был уже осмысленный, хотя и страдающий. Мы молча пожали друг другу руки, напарник обнял меня за плечи (полагаю, чтобы его самого не заносило на поворотах), и мы побрели к кабинету темной феи.
— Доброе выходное утро, магистр Кариборо, — вяло поприветствовали мы преподавательницу.
Аннушка и правда сегодня изменила себе, и вместо длинного черного платья на ней красовался шикарный чернильный замшевый брючный костюм. Стоит ли говорить, что и в такой одежде фея была убийственно красива?
— Выглядите отвратительно, адепты, — вместо приветствия сообщила она, оглядев наши поникшие фигуры.
— Так точно, магистр, — отрешенно отозвался Карел. — Вчера праздновали день рождения Стенси.
— Вся школа в курсе, что вы там вчера праздновали, Вестов, — холодно отозвалась преподавательница. — Подобного представления в этих стенах еще не случалось. Впрочем, надо отдать должное вашей артистичности, Золотова. Это ведь была ваша идея.
Она не спрашивала, а констатировала, что это была моя идея, поэтому я не стала ничего отвечать. Просто стояла и мучилась от голода. Дико хотелось кофе и какую-нибудь плюшку в зубы.
— Что ж, — не дождавшись ответа, продолжила магистр. — Сегодня у нас практикум. Как ваш личный учитель, я вправе проводить столько практических занятий, сколько посчитаю необходимым, и в то время, которое выберу. Ставлю вас в известность, если вы вдруг не сочли нужным это узнать сами. А я не сомневаюсь, что вам это было неинтересно.
Мы с Карелом обменялись тоскливыми взглядами.
— Так точно, магистр Кариборо, — снова ответил за нас двоих напарник.
Аннушка благосклонно кивнула и изящным жестом бросила на пол лежавшую на столе книгу. Немедленно ее активировала, поэтому мы даже не успели увидеть, что изображено на обложке, и приказала:
— Вперед, адепты.
В мозгу отзвучали привычные уже слова: «Загрузка новой нереальности», и мы выбрались из портала возле какого-то трактира, расположенного у подножия величественных гор. Фея вышла следом за нами, подняла книгу-портал и спрятала в сумку, которая неведомо как появилась у нее на плече. После чего молча направилась в трактир. Нам не оставалось ничего иного, как последовать за ней.
— Любезнейший! — с порога окликнула магистр толстого бритого мужика, стоявшего за стойкой. — Три плотных завтрака и три кавы. Немедленно! Лепешки, сыр, копченое мясо и пироги — упаковать нам с собой.
— Но, госпожа… — растерялся от такого напора трактирщик.
— Я что-то непонятно сказала? — подняла одну бровь Аннушка и посмотрела на него.
Мужик залился бледностью, судорожно кивнул и бросился исполнять приказ со скоростью, коей от такого тучного человека трудно ожидать.
Вот как она так делает?! Ведь не кричала, не угрожала, не хамила, просто взглянула, а мужик чуть не обделался от страха. Хочу тоже так научиться! Преподавательница же повернулась к нам:
— А вы чего стоите, адепты? Особого приглашения ждете? Марш за стол!
Мы с напарником стремглав припустили к массивному деревянному столу, стоящему у окна. Упали на стулья и лишь после этого оторопело посмотрели друг на друга. Аннушка продефилировала через зал, мягко присела и сложила руки перед собой.
— Магистр Кариборо, — после затянувшейся паузы спросила я. — А какие у нас планы?
— Сначала плотный завтрак, затем подъем в горы.
— А… зачем нам в горы? — решился заговорить Карел.
— Я ведь уже сказала, на практикум. — Это было произнесено с интонацией, будто обращаются к умственно отсталому человеку, и сопровождалось соответствующим взглядом.
В общем, было понятно, что ничего не понятно, и объяснять нам никто ничегошеньки не собирается.
Как только нам принесли еду, магистр приказала:
— Ешьте!
И мы приступили к плотному завтраку. Я сначала с сомнением посмотрела на гигантскую порцию: яичница из трех яиц, жареная картошка, толстая сарделька и ломоть мягкого хлеба. Потянулась было к напитку, названному «кавой» и пахнущему настоящим кофе, но…
— Золотова, я сказала что-то недоступное вашему пониманию? — тихо обратилась ко мне фея. — Что вам было неясного в слове «ешьте»?
— Но, магистр, я не могу столько есть, — покаялась я. — Это очень много. Утром…
— Адептка, если я говорю что-то делать, то вы оба немедленно это делаете, — вкрадчиво произнесла Аннушка, проникновенно глядя мне в глаза. — Если я скажу прыгать — вы прыгнете. Велю лечь — ляжете. Прикажу отжаться — вы начнете отжиматься. А сейчас я сказала — ешьте!
