Константин Лишний - Космиты навсегда
— Ян Подопригора, раб-телохранитель, в данный момент нахожусь в краткосрочном отпуске.
— Товарищ, давайте не будем заводить протокол по этому инциденту. Этот контуженный — мой родственник, — зло сказал милиционер, — не будь он старшим братом моего отца, я б его давно на киче сгноил, а Марья Кузьминична мне бы только спасибо сказала!
— Не вопрос, мне протоколы тоже ни к чему, лучше подскажите, где купить мобильный телефон.
— Телефон? Идемте, я вас провожу.
Пока мы шли, лейтенант все проклинал своего дядьку, просил меня не держать на него зла, ибо дед умом слаб, дескать, его еще во Вторую мировую контузило, а в перестройку обострение началась, совсем свихнулся дед, безумствует вовсю, и транквилизаторы ему не помогают. Я ответил, что и не думал злиться на дедугана, а сам отметил факт, что и в этом мире была перестройка, удивительно, почему тогда СССР не гробанулся? С этим разберусь попозже… Мы подошли к небольшому гастроному.
— Сюда, — указал лейтенант, — здесь есть отдельчик мобильной связи.
— Гастроном? Лейтенант, раз мы уже здесь, может, по пятьдесяшке хлопнем? Я угощаю.
— Дело говоришь! Идем.
Мы вошли в магазинчик. Он был невелик, но всяких съестных припасов, винноводочных изделий и сопутствующих товаров тут было в изобилии. Все, что душе угодно, здесь было представлено многими наименованиями. Я сделал вывод, что слово «дефицит» в этом СССР не актуально. Я протянул лейтенанту купюру в пятьдесят рублей и доверил ему купить водку и закуску на собственный вкус, а сам подошел к стенду мобильной связи.
— Мне нужен надежный телефон и толковый стартовый пакет. Требования к телефону: мощный прием, прочность корпуса и простота в использовании. Всякую наглюченную головоломку не подсовывать, мне необходим «интуитивно понятный интерфейс».
— Да, товарищ, — ответил молодой продавец и принялся выкладывать на прозрачный прилавок разные модели телефонов. — Вот, с учетом ваших требований, могу предложить следующие модели: «Беларусь», «Сони», «Искра», «Нокиа», «Славутич», «Голдстар», «Маяк-Эрикссон», «Юпитер» и, конечно, «Электронмаш».
— Я где-то слышал, что «Сони» — фигня, — сказал я.
— Да, товарищ, так оно и есть.
— Так ты что? Мне фигню подсовываешь?! Думаешь, что если я раб, то обязательно дурак? Будешь всучивать мне дрянные поделки — милицию позову! — Я указал на лейтенанта, который как раз покупал водку.
Продавец испуганно убрал с прилавка «Сони», «Беларусь», «Юпитер» и «Голдстар».
— Вот, — сказал он, — из того, что осталось, можно смело выбирать.
— Не верю я тебе, комсомолец, ты себя дискредитировал, подсовывая мне «Сони».
— Товарищ лейтенант! — крикнул я. — На секундочку…
Подбежал лейтенант; я спросил его, какой мне сделать выбор, он, не задумываясь ткнул пальцем в «Электронмаш» и вернулся к прилавку.
— Беру, — cказал я. — Теперь требования к пакету: максимальное покрытие, роуминг по всему миру, качественная связь. Втюхаешь мне барахло — пристрелю, понял?
— Да, товарищ! — cказал запуганный продавец и выложил на прилавок целую стопку пакетов UMC. — Вот, лучше не бывает, выбирайте номер по своему вкусу.
Я взял из пачки первый попавшийся пакет, попросил продавца все подключить и пополнить счет. Он все сделал, я заплатил за аппарат 803 рубля, за пакет и пополнение счета — червонец, сунул телефон в нагрудный карман, блок питания — в боковой, а всякие упаковки и гарантийные обязательства швырнул в мусорник. Вернулся лейтенант с кульком, отдал мне сдачу — 43 рубля 12 копеек, — и мы вышли на улицу.
— Куда пойдем? — cпросил я.
— В Центральный парк.
— А нас не загребут за распитие в неустановленном месте?
— Шутишь? Это ж мой участок, да и с чего ты взял, что в парке нельзя распивать? Это со ступеней общественной библиотеки или исполкома алкашей гоняют, а в парке — хоть залейся.
Парк располагался недалеко от центра и изумлял ухоженностью и незагаженностью. Деревья сплошь побелены, елочки и кустики подстрижены, газончики аккуратные, дорожки выполнены из мраморной крошки. Вдоль аллей целехонькие лавочки, рядом с каждой лавочкой — новехонький, свежевыкрашенный металлический мусорник в виде пингвина с широко открытым клювом.
Ворковали влюбленные парочки; то тут, то там студенты или мужички-труженики чинно разливали спиртные напитки в разовые стаканчики и раскладывали закуску на подстеленные газеты; кое-где уже поддатые отдыхающие шумно обсуждали наболевшие проблемы, пели песни и посылали гонца за следующей. Никто, однако, не орал диким ором, если и матерились, то вполголоса; никто не задирал прохожих, не устраивал драк; правда, кое-кого уже тошнило, но в гигиенический пакет, а не на аллею; лейтенанта гуляки не пугались, наоборот, его приветствовали и желали ему всяческого здоровья. Диво-дивное, чудо-чудное. Утопия!
Представляю себе, что было б, если бы весь этот парк и его обитателей перенесли в мой современный мир, например, в Киев. Парк бы засрали и подожгли в два дня, мусорники сперли и продали как металлолом, скамейки переломали, а все аллеи непременно бы обблевали. Отдыхающие тоже б не сидели без дела, перепились бы под корень и начали буянить и ссориться, как пить дать, устроили б мордобой и поножовщину. Потом бы набежали менты и всех без разбору сначала отхерячили дубинками, потом обокрали, а у кого взять нечего, того бы в отделение утянули, для продолжения банкета…
Мы прошли дальше, вглубь парка. Как и во всяком парке советских времен, здесь имелась открытая эстрада с десятком рядов скамеек, но мы их проигнорировали, нашли и оседлали незанятую лавочку неподалеку, и лейтенант принялся раскладывать на кулек купленные припасы. В гастрономе он потратил 6 рублей и 88 копеек, на эти деньги куплено: бутылка 0,5 водки «Столичная», нарезанная половина хлеба, нарезка сухой колбасы массой 200 грамм, нарезанный шпик массой 100 грамм, две небольшие копченые куриные ножки, полуторалитровая бутылка лимонада «Буратино», четыре разовых стаканчика, пакет салфеток и кулек для мусора. Чудеса да и только!
— Ну, давай! — поднял стаканчик лейтенант.
— За знакомство.
— Погнали! — Живительная влага разлилась по периферии телесной…
Сидели, по чуть-чуть выпивали и болтали о том о сем. На этот раз обошлось без свинства, хотя водка, упавшая на «вчерашнее», все же резанула по мозгам, но совсем чуть-чуть…
— Скажи, в СССР что — милицию не боятся? — спросил я.
— Нет, милицию уважают, это выгоднее.
— Не верю, так не бывает! — взвился я.
— Ни черта ты не знаешь о нашей стране. Милицию уважают, об этом еще товарищ Сталин позаботился. В тридцать девятом он реформировал силовые структуры, выделил из них СМЕРШ, КГБ и МВД. В СМЕРШе и КГБ люди особые, как туда попадают, я и сам не знаю, а вот в милицию можно, но с тридцать девятого тебя без высшего образования даже в постовые не возьмут. Милиционер должен быть образованным, он не должен быть хамом трамвайным. Трамвайный хам, который бережет покой граждан — это, по меньшей мере, насмешка, а по правде жизни — идиотство и полный подрыв доверия к работникам милиции. Все понятно?
— Понятно, это очень правильно ты сейчас сказал, очень правильно. Вот если б и в моем рейхе такую систему ввести, было б чертовски умно.
Молодцы совки! Додумались! Хоть в другом мире, но додумались, наконец, что милиционер не должен быть жлобом с деревянной мордой! Молодцы. Если тут с тридцать девятого года пошла программа повышения авторитета милиции, то сейчас, в 2005, уважение к здешнему правопорядку всасывается с молоком матери. Не то что в моем мире, там детишки еще только соску сосут, только первый раз школу прогуляли, а термин «менты поганые» уже твердо усвоили и оперируют им уверенно, с опорой на факты и личный опыт.
В моем СССР кровавые структуры тоже неоднократно переоклеивались разными ярлыками. СМЕРШ просуществовал с сорок третьего по сорок шестой, в 1946 НКВД СССР и НКГБ СССР заделались соответственно МВД и МГБ, в марте 1953 эти «органы» объединилась в «унисекс» — МВД СССР, а еще через год миру явился чертов монстр КГБ, но авторитет эти структуры добывали не путем повышения образованности своих служащих, а путем расстрелов или гноения в дурках и зонах тех, кто хоть что-то вякнет против…
— А Жеглов из фильма «Место встречи изменить нельзя»? — спросил я. Вдруг и здесь этот фильм был снят? — Он ведь беспредельщик!
— Жеглов — это позор! — в запале ответил лейтенант. — Очень правильно, что ему в конце фильма Горбатый перо под ребра запустил! Очень правильно! Горбатый — он вор и бандит, он враг, претензий нет, а Жеглов — сука рваная!
Значит, фильм действительно есть, но какой-то другой, с более толковой концовкой.
— Выпьем, лейтенант, за честь мундира!
— Погнали!
Пока мы мирно давили бутылку, ряды скамеек у эстрады заполнились публикой, на сцену взошел чернокожий дядька и начал читать проповедь. Вот не ожидал! И тут миссионеры!
