Ольга Шевлягина - перекрёсток
Малфой залился смехом, толкнув друга:
— Обронил он, конечно. Случайно так упала она…
— Ой, отвали, — рассмеялся снова Поттер, и они вдвоем поспешили наверх.
* * *— Никогда бы не подумала, что два студента могут сорвать почти все утренние занятия, и им за это ничего не сделали, — Виолетта смеялась, садясь на скамейку у озера и надевая перчатки. С противоположного берега дул холодный ветер, но Джеймсу было жарко, хотя он даже шарф оставил в комнате. По небу ходили темные тучи, превращая вечерний сумрак в почти ночную мглу. Фонари по краям дорожек казались лишь маленькими отсветами далеких огней.
Джеймс сел рядом, улыбаясь: то ли от веселья девушки, то ли от воспоминаний о суматохе, что случилась в Хогвартсе по утру, когда профессора обнаружили, что все портреты в замке периодически обнажаются, смущенно попискивая и прикрываясь руками. Поэтому вместо утренних занятий почти все профессора, Филч и старосты бегали по школе, снимая с картин заклинания.
— И ведь ни один портрет не смог вас опознать, — Виолетта откинула назад голову, все еще смеясь.
— Мы пользовались мантиями-невидимками. Правда, весь запас истратили, но это мелочи, — Джеймс приобнял девушку за талию, притянув к себе. — Жаль только, что у меня была История Магии, а Биннза, по-моему, не тронут не только голые портреты, но и голые девушки, целый отряд… Зато я выспался… Правда, потом я встретил Розу, которая высказала мне все, что думает обо мне и моем чувстве юмора, но это уже издержки производства…
— Роза — это твоя кузина-староста? — уточнила рейвенкловка, перебирая пальцы на его руке.
— Ага, она самая, — усмехнулся гриффиндорец. — У меня их много, кузин, а вот староста — одна. И слава Мерлину, иначе я бы уже давно оказался в больнице Святого Мунго, в закрытой палате…
— А мне кажется, что она милая, — пожала Виолетта плечиками, потянувшись, чтобы запечатлеть на его щеке поцелуй. — И ты ее любишь больше других кузин, только делаешь вид, что постоянно на нее сердишься…
— Откуда ты знаешь? — нахмурился Поттер, взглянув вверх, на тучи, сгущавшиеся все сильнее.
— По тому тону, с которым ты о ней говоришь, — усмехнулась Виолетта, нагибаясь и беря с земли камешек. Она запустила им в воду у самого берега, и по темной глади побежали круги. — Ты хмуришься, и все равно очень тепло о ней говоришь…
— Это случайность, — хмыкнул Поттер, вздрогнув, когда ему на лицо упала первая капля дождя. — Бежим, сейчас будет ливень!
Они поднялись и поспешили к замку, взявшись на руки. Когда они уже поравнялись с полем, небо разверзлось, и им на головы обрушились тяжелые капли осеннего дождя.
— Сюда! — Джеймс потянул девушку к раздевалке, до которой было ближе, чем до замка. — Переждем.
Они ввалились в темное помещение, смеясь и отплевываясь. Поттер стирал рукавом влажной мантии воду с лица, Виолетта достала палочку и зажгла ее, чтобы оглядеться.
— Где-то тут был фонарь, — вспомнил гриффиндорец, роясь в одном из шкафчиков. Он достал старый фонарь и с помощью палочки пустил внутрь голубоватый огонь.
— Какой интересный… — изумилась девушка, подойдя и протягивая руку к пламени, которое грело, но не обжигало.
— Его изобрела Гермиона, моя тетя, еще когда училась в Хогвартсе, — улыбнулся Джеймс, поставив фонарь на скамейку и скинув мокрую мантию. — В нашей семье им все пользуются…
— Научишь? — Виолетта выглянула в окно, за которым стеной шел дождь.
— Без проблем, — пожал плечами Поттер, не зная, куда себя применить.
— Думаю, он не скоро закончится, — кивнула за окно девушка. — Мы можем превратить что-нибудь в зонт и так добраться до замка… — она огляделась в поисках какого-нибудь предмета. — Ну, вот хоть биту для квиддича…
Джеймс смотрел, как она достает палочку и направляется к бите, а перед глазами стояла физиономия Малфоя, который ехидно комментировал прогулки друга с девчонкой в парке и называл «первым курсом, вторым семестром».
Рука сама перехватила локоть Виолетты, когда она уже собиралась взмахнуть палочкой. Девушка удивленно подняла на него глаза, и легкая улыбка тут же растаяла, глаза чуть расширились.
— Не надо, — проговорил он, заставив ее опустить руку с палочкой, и обнял. Наверное, раздевалка не самое романтичное место, но какая разница? — У тебя волосы пахнут дождем…
Она улыбнулась, ловя его губы своими и обнимая за шею. Пальчики теребили его влажные волосы на затылке, на губах ее был вкус мятной конфеты. Он ловко снял с нее мокрую мантию, и руки его пробежали вдоль ее спины, заставив прикрыть глаза.
— Мурашки по коже, — прошептала она, целуя его в прохладную щеку.
— Это еще что, — усмехаясь, прошептал он, смело поднимая края ее свитера и пальцем рисуя узоры на ее обнаженной коже. Ресницы ее дрогнули, губы дернулись в улыбке, и он не смог удержаться, чтобы тут же не поцеловать их. В груди судорожно сжималось сердце, воздух вырывался толчками.
Он очень медленно снял с нее свитер, лишь на миг перестав целовать. Он боялся, что если остановится, то она отпрянет или оттолкнет. И они оба смутятся, и будет неловкость, а этого он хотел в последнюю очередь.
Голубоватое пламя фонаря делало Виолетту какой-то воздушно-нереальной, и Джеймс лишь кончиками пальцев позволил себе коснуться ее ключиц, медленно провел до скрытой кружевами груди, но тут же отдернул руку, словно испугавшись. Он взглянул на нее — глаза Виолетты тоже были голубоватыми, отражавшими пламя.
Он вздрогнул и мягко усмехнулся, когда она стянула с него джемпер вместе с футболкой. Стало немного холодно, но тут же бросило в жар от ее несмелых прикосновений и губ, накрывших его губы.
Он словно задыхался и не мог больше этого терпеть, привлек ее к себе и жадно поцеловал, ощущая ее тело своим, вдыхая осенний запах ее волос…
Порыв ветра и оглушающий шум дождя заставили их одновременно вздрогнуть и повернуться на шум. В дверях, с зажженной на кончике палочкой, застыла с немым вопросом мадам Хуч, в плаще, мокрым от дождя. Наверное, она старалась найти слова возмущения.
Джеймс заговорил собой Виолетту, давая ей шанс одеться.
— Поттер! — видимо, мадам Хуч не разглядела лица Виолетты, которая ловко натянула на себя свитер и сейчас смущенно выглядывала из-за Джеймса. — Вы…! Да как…?!
Джеймс с помощью палочки призвал к себе одежду, пока мадам Хуч окончательно приходила в себя. Виолетта, очевидно, закончившая приводить себя в порядок, вышла из-за его спины, смущенно улыбаясь полу. В голубоватом свете фонаря она казалась еще прекраснее.
— Пятьдесят баллов с Гриффиндора! Пятьдесят баллов с Рейвенкло! За недостойное поведение на территории школы и нарушение одного из главных правил Хогвартса! — наконец, обрела дар речи профессор.
— Какого правила? — поинтересовался Джеймс, вдруг развеселившись. Вот в историю они попали…
— Главного, Поттер: дружба между факультетами! Дружба, а не…! — мадам Хуч взмахнула рукой от бессилия назвать словом то, что увидела. — Идите в замок, и чтобы я вас здесь больше не встречала!
Джеймс был готов рассмеяться, представив, что бы с ними сделал Фауст, окажись он тут. Парень обернулся к смущенной не на шутку Виолетте, взял ее за руку и потянул к выходу.
— Стойте! — преподавательница махнула на них палочкой. — Водоотталкивающие чары. Еще не хватало, чтобы вы простыли!
Они пробормотали слова благодарности и почти бегом двинулись к замку. Молча преодолели холл и семь этажей, остановившись, только когда им было пора прощаться.
— Все в порядке? — спросил Джеймс у рейвенкловки, понимая, что все его смущение ушло, и даже привычная робость пропала. Чего уж смущаться?!
Она кивнула, пряча глаза, щеки ее пылали.
— Ви, ты…
Она прикрыла ладошкой его рот, подняв, наконец, лицо и чуть улыбнувшись.
— До завтра, — проговорила она и пошла в сторону своей Башни. Поттер проводил ее взглядом, почесав затылок в недоумении.
Но кто их поймет, девчонок?
* * *Скорпиус сидел в библиотеке, ваяя им с Поттером обоим эссе по Заклинаниям, пока лохматый копался в теплицах на Травологии. Хотя большую часть времени он созерцал трех девчонок, что занимались недалеко от него. Одна была рейвенкловкой, две — гриффиндорками, причем все три были ничего, особенно со спины. Правда, одна была блондинка, и после истории с Линдой Скорпиус решил больше не связываться с ними, но чем черт не шутит?
Малфой уже почти решил забросить эссе (напишут еще, когда Поттер, наконец, наладит сообщение со своим мозгом и прервет с местами более от головы отдаленными), но тут явился сам лохматый, причем в таком возбужденном состоянии, будто он не на Травологии был, а опять в раздевалке безобразничал с рейвенкловкой. (Когда он рассказал слизеринцу о дожде и мадам Хуч, у Малфоя даже челюсть отвисла — он не ожидал от друга такой прыти и был готов даже признать перед всеми, что они с Поттером действительно друзья).
