Саша Суздать - Замкнутые на себя
— А что же делать с моей судьбой? — спросил Бартазар, снова подозрительно выглядывая на окно. Фатенот улыбнулась и, вытянув из пучка какую-то ниточку, натянула её: — Хочешь, я её порву?
Бартазар схватился руками за голову и с искажённым лицом крикнул:
— Перестань! Ты же знаешь, как я это не люблю.
— Хорошо, — помолчав некоторое время, сказала Фатенот, — я изменю твою судьбу.
— Не нужно, — выкрикнул Бартазар, — моя судьба это ты.
Но было поздно: Фатенот вытянула из пучка ниточку и сплела её с натянутой. С улыбкой посмотрела в зеркало, вглядываясь в лицо Бартазара.
— Что ты сделала… что ты… — повторял Бартазар, пятясь от неё.
— Ты меня любишь? — мягко спросила она его.
— Да, — воскликнул он, погружаясь в себя, — …нет… не люблю… что ты сделала…
Бартазар выбежал в дверь, а Фатенот глубоко вздохнула. Она рассмотрела ниточку, которую только что соединила с Бартазаром, и в голове прозвучало имя: Элайни. «Красивое имя», — подумала Фатенот, размышляя о том времени, когда снова сможет увидит в зеркале своего любимого и откроет ему своё лицо.
Во дворе, прислонившись к стене, ревела, не таясь Флорелла, и на возглас Бартазара: «Полетели», — бросилась к нему, расправляя крылья и подставляя свою спину.
* * *Прилетевшие в лагерь глеев Элайни и Сергей застали Флорика и остальных глеев, только Флореллы там не было. Расспросы Флорика ничего не дали, он был рад возвращению сына, и эта радость притупила беспокойство за Флореллу. Решили заночевать, а утром, со свежими мозгами, подумать, что делать. Глеи, особенно самки, отнеслись к Элайни и Сергею враждебно, считая их источником угрозы их племени. Только влияния Флорика помогло погасить пламя, но горящие взгляды, бросаемые глеями, как уголь под пеплом, ждали случая, чтобы вспыхнуть вновь.
Элайни прижалась к Сергею и заснула, а он долго пытался, но тревожное настроение создавало в голове сумбурные картинки, превращая его сон в полудрёму. Ему казалось, что кто-то хватает Элайни и уносит с собой, но тёплое тело под боком, говорило об обратном, и он снова засыпал, и гнался за кем-то на Флорике, торопил и кричал, просыпался в поту, и, чувствуя рядом Элайни, снова засыпал. Уже поднялось солнце, когда он окончательно проснулся. Прижавшаяся к нему Элайни согревала его бок, и он осторожно повернулся, чтобы её не будить.
Большие глаза Фло, уставившиеся на него, были для него совсем не ожидаемым сюрпризом. Вероятно, тот притиснулся к нему, когда Элайни ушла. «Проснулась и решила умыться», — подумал Сергей и поднялся, собираясь сделать то же самое. Он обошёл их излюбленные места, умылся на берегу, но Элайни нигде не было. «Вероятно, разошлись», — решил Сергей, возвращаясь в лагерь. Но в лагере глеев Элайни тоже не было, и Сергей забеспокоился. Глеи, по своей привычке, ещё спали и Сергей принялся тормошить Флорика, но тот никак не реагировал, думая, что это Фло. Рассердившись, Сергей крикнул:
— Флорик, Фло пропал.
Вскочившая Панция грозно взглянула на Сергея, но, увидев лежащего Фло, взяла его зубами за шкирки и перенесла к себе. Флорик, нюхнув воздух, учуял чадо, уложил свою голову на лапы и снова уснул. Сергей от расстройства ругнулся. «Куда же она девалась?» — не понимал он, и тут увидел Флореллу, лежащую рядом с Флориком. «Так она вернулась, а я не заметил, — подумал Сергей, — вероятно, Элайни с ней беседовала и что-то решила сделать, о чем ему не сообщила», — домыслил он, дожидаясь, когда проснуться глеи. Прибытие в лагерь Флореллы его успокоило и он, опершись спиной на ствол дерева, опять задремал.
Разбудил его Фло. Он лизнул ему лицо и Сергей, улыбнувшись ему и погладив, поднялся на ноги, оглядываясь вокруг. Флорик уже встал и о чем-то говорил с Флореллой.
— Привет, — махнул рукой Сергей. — А где Элайни?
Флорик в недоумении посмотрел на него, потом сказал:
— Я не знаю. Я видел её, когда вы ложились спать.
Сергей застыл, потом уставился на Флореллу: — Ты видела Элайни?
— Я прилетела ночью и сразу легла спать, — растерянно сказала Флорелла.
Сергей метался мыслями и вдруг одна, несуразная, вырвалась наружу, сверля голову: — Её украл Бартазар Блут.
— Он не мог этого сделать, — решительно сказала Флорелла и захлёбываясь, и изредка пуская слезу, изложила свою версию жизни Бартазара Блута. Сергей слушал внимательно, но Флорелле, почему-то, не поверил. У него была спасительная мысль о Хамми, но того не было, и временно он был исключён из списка похитителей.
— Знаешь, что, Флорик, — решил Сергей, — давай слетаем к этой Фатенот и расспросим её.
Флорик согласился, и, забрав Сергея, вместе с Флореллой и её другом Бартиком поднялись в воздух, направляясь к странной женщине Фатенот, которую так любит Бартазар, что украл Элайни. Именно об этом рассуждал Сергей перебирая в уме слезливый рассказ Флореллы.
* * *Хамми совсем не икалось, когда его вспоминали в это прекрасное утро. Ещё ночью он, раскинув свои симпоты, нащупал в лагере глеев Элайни и Сергея и оставил их там заниматься своими делами, а сам, по кошачьей привычке, свернулся в клубок и неумело пытался спать, что у него никогда не могло получиться, о чем он и помечтал всю ночь.
А с утра попытался выпустить всех зверей из подвалов лаборатории. Первым на поверхность, порыкивая на Хамми, поднялся лев с львицею, знакомые между собой в подвале через решётку. Хамми выгнал их в сад, всё время отбиваясь от воинственного льва, решившего показать перед львицей, кто здесь хозяин, но, получив пару кошачьих ударов по носу, решил не связываться с гадким и мелким котом, чтобы не терять своего достоинства.
Хамми проделал дыру в металлической сетке забора, окружавшего сад. Сетка попалась настолько вкусная, что Хамми не удержался и сделал дыру побольше, при этом изрядно потяжелел. Выгнанные в дыру львы далеко не уходили, видать решили, что их накормят на дорогу, но выдворившее их существо не было благородным и кормить их не собиралось.
Следующему зверью приходилось показывать дорогу толчками, и напрасно Хамми забирался им в голову, рисуя путь к спасению. К тому же, оставшиеся у забора львы, желали поцеловать на прощанье антилоп и косуль, отлавливая их у забора. Хамми не выдержал и соорудил им из травы пару бифштексов размером с себя, но львы, заразы, синтетическую пищу только нюхали, а зарились на натуральную.
В конце концов, Хамми перепугал их огнём, и они удрали, но далеко не ушли. «Пусть победит сильнейший», — плюнул на всё Хамми, подобно Дарвину, запутавшись с распространением видов. До вечера он выгонял зверей, которые не хотели выходить с подвала, так как утром и в обед срабатывала автоматическая кормушка, и звери, покушав, укладывались отдохнуть, пожевать жвачку, а то и просто нагло поспать.
А до экстаза Хамми довёл Опунций Вульгарус, схватив его колючими лапами и кровожадно попросивший: — Удобрения дай.
Хамми впрыснул в него химикаты, и, видать, переборщил, так как Опунций принялся философствовать, пристав к Хамми с вопросом:
— Ты спроси меня, почему я не хочу к звёздам?
Хамми спросил. Опунций отпустил его и ответил:
— Потому что звёзды не пахнут, — чем поразил интеллект Хамми наповал.
Открыв все двери в подвале, Хамми бросил всё, как есть, а сам, превратившись в маленького глея рыжего цвета, взмахнул крыльями и взвился в воздух. С удовольствием рассекая тугие потоки, он поднимался выше и выше, направляясь в лагерь глеев.
* * *Фатенот перебирала пальцами ниточки, погружаясь в судьбы незнакомых и далёких ей людей, странным образом связанных с её нитями, когда во дворе послышался хлопот крыльев и в окнах мелькнули большие тени.
«Кто бы это мог быть?», — подумала она, хотя под руками у неё были все ответы и разгадки. «Может быть, Бартазар вернулся?» — мелькнула приятная мысль. Пусть она не любила Бартазара, но его присутствие не было ей безразлично: сладко думать, что ты кем-то любима и кому-то нужна. Но шаги были явно незнакомые, и, когда открылась дверь, она посмотрела в зеркало.
Её охватило странное оцепенение, а медное зеркало должно было расплавиться: с такой силой и страстью смотрела она на отражение его лица. Фатенот сразу узнала его, своего суженого, с которым связывала её нить и обернулась, вглядываясь в его лицо, узнавая и запоминая каждую эмоцию, мелькнувшую на нем, не понимая, что судьба могла ошибиться и она приняла навеянное за желаемое.
Она обернулась, подошла к нему, обняла и прильнула к его устам, растворяясь в нем до конца. Ноги подогнулись, и она потеряла сознание, удерживаемая его руками. Через мгновение она очнулась сидящей в кресле, а он стоял перед ней на колене, придерживая её.
— Что с вами? — спросил он, удивлённо вглядываясь в её глаза.
— Ты моя судьба, — ответила она, взяв его лицо в свои ладони. — Как тебя зовут?
