Александр Бачило - Незаменимый вор
Там было явно неладно. По небу гуляли отдаленные сполохи, потом громадная черная масса налетела с той стороны и, приблизившись, превратилась в тучу воронья. Что-то вдруг мелькнуло в темноте совсем близко, у самого дома. Тусклый свет из нижнего окна лизнул по боку чье-то вытянутое черное тело... Мороз пробежал по коже Григория Александровича.
"Стенька ведь дверь за собой не запирал... " – вспомнил он вдруг.
За окном в саду пробежал ветер, качнулись деревья. Им тотчас ответил тихий скрип.
" Так и есть! " – подумал Григорий Александрович.
Он вышел из спальни в коридор, стараясь не шуметь, но повсюду его сопровождали тяжкие стоны рассохшегося паркета.
– Стенька! – сиплым шепотом позвал Григорий Александрович. – Эй! Кто-нибудь!
Никто не отозвался, только отдаленный храп доносился из людской.
– Спят, черти! – проворчал Турицын. – И дела ни до чего нет. Хоть в постели хозяев зарежь, им и горя мало!
Григорий Александрович спустился в прихожую и направился к двери. Так и есть! Засов отодвинут, створка прикрыта не плотно. Ветер залетает с улицы и гуляет по дому, а на окне догорает забытая свеча. Ну что ты будешь делать с этими людьми? Перепороть всех...
Дверь вдруг заскрипела и стала медленно раскрываться навстречу Григорию Александровичу. Турицын задохнулся от страха. Вот сейчас она откроется, а там...
Не выдержав напряжения, он бросился вперед и всем телом навалился на дверь. Заледеневшие руки долго не могли справиться с засовом... Вот как ударит сейчас снаружи! Как полезет из темноты... кто? Нет, лучше не думать об этом!
Еще миг, и Григорий Александрович не удержался бы, заверещал бы от страха, как раненый заяц... К счастью, засов подался, наконец, и с лязгом, совершенно зубовным, вошел в петли.
Турицын перевел дух. Сердце в груди его бешено колотилось, холодный пот, стекая за ворот, щекотал шею.
– Теперь, пожалуй, спать... – слабым голосом произнес Григорий Александрович и сам себе не поверил.
Какой уж тут сон, когда поджилки трясутся, глаза шарят по всем углам, а уши сами, помимо воли хозяина, ловят каждый шорох. Вот свеча затрещала догорающим фитилем, вот снаружи царапнула стену ветка яблони, вот... Но что это?
Совсем рядом, в темной гостиной, явственно скрипнуло кресло. Григорий Александрович встрепенулся. Кто там еще? Он схватил огарок свечи и решительно вошел в гостиную, громко топая ногами, подгибающимися от страха.
Сомнений больше не оставалось – в кресле у стола кто-то сидел. Тьма не давала рассмотреть ночного посетителя, неприятно обманывая в очертаниях. То казалось, что у него большие заостренные уши, то лицо его представлялось чрезвычайно вытянутым и неестественно темным.
– Кто тут? – испуганно спросил Турицын.
– Гость, – глухо вымолвила фигура в кресле.
– Какой гость? Откуда? – Григорий Александрович поднял свечу повыше.
– Откуда же, как не из леса...
– Из ка-какого леса? – Турицын попятился.
– Из моего, конечно! Мой лес! Мой! – прокричала осветившаяся луной огромная волчья морда и хрипло рассмеялась прямо в лицо Турицыну...
... Христофор, уклоняясь от удара клешни, поскользнулся и упал прямо под ноги чудовища. Еще мгновение, и он был бы раздавлен, но тут аннигилятор в руке Джека Милдэма выпустил длинную молнию, точно направленную в голову зверя. Кошмарная тварь остановилась, в ярости поводя глазами на длинных пульсирующих стеблях. Она не получила никаких видимых повреждений. Мощный заряд аннигилятора произвел на нее не большее впечатление, чем простая вспышка света.
Едва Христофор успел ползком убраться с дороги чудовища, как оно снова бросилось в атаку. Графу Бруклину пришлось удирать назад по тропе, отстреливаясь на ходу. Одну за другой, он без промаха посылал в тело чудовища ослепительные молнии, но добился лишь того, что деревья на противоположной стороне провала занялись огнем. Огромные клешни плотоядно скрежетали за спиной Джека Милдэма, и с каждой секундой этот скрежет становился все ближе...
Христофор выбрался из высокой травы на тропу, подхватил на ходу обломок березового ствола и, рискуя попасть под луч аннигилятора, бросился вдогонку за членистоногой тварью. Он еще не знал, чем поможет графу, просто решил напасть на зверя сзади, а там будь, что будет...
– Стойте! – раздался вдруг где-то совсем рядом голос Ольги.
Все, даже чудовище, сейчас же остановились.
– Перестаньте дурачиться! Вы что, не видите? Это же морок!
– Какой морок? – Тяжело дыша, спросил Христофор.
– Пугало для дураков! – проворчала невидимая Ольга, и чудовище вдруг исчезло.
Гонзо с занесенной для удара дубиной оказался прямо напротив графа, державшего наизготовку аннигилятор. Оба почувствовали себя довольно глупо и поспешно опустили оружие.
– Соображать же надо! – Ольга и нюшок выбрались на тропу из ближайших кустов.
– Что именно соображать? – спросил Христофор, стесняясь своей дубины.
– Что глупости это все и чистой воды галлюцинация! Чего вы сразу в драку кидаетесь? Чуть друг друга не угробили!
– Мы кидаемся? – удивился граф. – Это оно на нас кинулось. Прет, как танк! И аннигилятор его не берет!
Джек заглянул в ствол аннигилятора.
– Я им астероиды в пух разносил... – добавил он задумчиво. – А этому – хоть бы что! Не может такого быть!
– Не может, – согласилась Ольга. – И земляники с футбольный мяч величиной тоже, между прочим, не бывает. И желуди не пищат. Все это бред, понятно? Морок.
Христофор с удивлением огляделся по сторонам. Он словно проснулся вдруг и понял, насколько нелепым было то, что во сне казалось вполне естественным. В самом деле, какая земляника? Какие говорящие вороны и медведи? Ничего этого нет и никогда не было. Померещилось. Примстилось. Он с нарочитой небрежностью отшвырнул дубину и зашагал по тропе обратно к поляне.
Поляны не было. Луны тоже не было. На тропе лежал фонарь, включенный на полную мощность. Собственно, он был единственным реальным источником света в этом лесу. Впрочем, нет. Справа, там, где раньше угадывалась лишь непролазная чаща, теперь как будто поредело, и даже маячили какие-то дальние огни. Туда же, повизгивая от нетерпения, рвался и нюшок. Похоже было, что все представление, разыгранное на тропе, полностью ускользнуло от его внимания.
Христофор, прикрывая рукой глаза, поднял фонарь, пригасил слепящее пламя до нужного уровня и стал придирчиво рассматривать окружающую растительность. Все было неподвижно, безмолвно и вполне обыкновенно.
– Ну и что все это значит? – спросил он, наконец, ни к кому в отдельности не обращаясь.
– Очень просто, – откликнулась Ольга. – Нет его здесь!
– Кого нет? – спросил Джек Милдэм, разглядывая следы на тропе.
– Ифрита, – объяснила Ольга. – Он оставил здесь только мороки, а сам отсиживается где-то совсем в другом месте.
Христофор поскреб затылок.
– А на кой черт ему здесь мороки? Я думал, раз тут все страсти-ужасти, значит, тут же у него и гнездо...
– Вот-вот! Он как раз и хотел, чтобы ты так думал. Может быть, он знал, что его будут искать, и устроил все это для отвода глаз.
– В этакой-то глуши!
– Нельзя понять логику ифрита, не зная его цели... – наставительно произнесла Ольга.
– А какая у него может быть цель?
– А черт его знает!
– Подумать только! – Христофор возвел глаза к небу. – Тюрьма в Узловом переполнена честными спекулянтами, а контрабандисты, переправляющие по почте ифритов, разгуливают на свободе! Линчевать вас некому, дорогие друзья!
Граф Бруклин только вздохнул и в ответ на этот раз ничего не сказал. Ольга сделала вид, что замечание Гонзо к ней не относится.
– Между прочим, – капризно заявила она, – ваш нюшок мне уже всю руку оторвал! Поскольку ты, Христо, свое чутье уже показал, держи теперь поводок, и пойдем за нюшком.
– А? Ладно... – рассеяно согласился Христофор. – По крайней мере, здесь больше делать нечего...
Нюшок сразу взял круто вправо и заставил весь отряд нестись без дороги туда, где за деревьями мелькал далекий огонек. Лесная чаща, казавшаяся недавно такой густой, расступилась, но вместо нее впереди в человеческий рост поднялся бурьян. Углубившись в него, путники уже не видели ничего вокруг. Теперь они пробирались наощупь, иногда сдавленно чертыхаясь, потому что в бурьяне попадалась и крапива. В одном месте Христофор вдруг вскрикнул и высказался как-то особенно зло.
– Что там? – спросила Ольга.
– Да не видно ж ни... – прошипел Гонзо, потирая ушибленное колено, – жердь какая-то. Кажется, забор. А ну иди сюда, чтоб тебе провалиться!
– Да здесь я, чего ты?
– Пардон, это я нюшку. Он, подлец, в щель пролез, а надо через верх. Погоди, Оленька, давай я тебя подсажу...
Ольга с презрительной усмешкой отстранила Гонзо и легко перемахнула через забор, мягко приземлившись на голову нюшку. Жуткий, буквально потусторонний вой пробуравил сельскую тишину. Нюшок метнулся обратно в щель под забором, оставил там клок шерсти, бросился к Христофору, ища защиты, и сбил его с ног.
