Виктор Баженов - Дело «Тридевятый синдикат»
— По данным моей агентурной сети, эликсиру в кабаки поступает на тридцать процентов больше, чем зафиксировано в моей отчётной документации.
— Безобразие! — возмутился Кощей, стремительно вскакивая со своего кресла. — Ты куда смотришь, Соловей? Нет, воеводу надо менять! У нас под боком конкуренты, а он…
— Угомонись, — шикнула на него Яга.
— Что значит угомонись? — не унимался Кощей. — Доверьте это дело мне, и никакого левака не будет! Клянусь мамой!
— А что это ты так засуетился, Череп? — подозрительно нахмурилась Яга.
— Ты думаешь, он за дело радеет? — хмыкнул Никита Авдеевич. — Общий котёл пострадал, и у него прибыль упала, вот и разоряется теперь.
— Соловей? — повернулся к воеводе Иван.
— В первый раз слышу, — честно признался бывший разбойник, — но я нацелю своих людишек на это дело.
— Нацель, нацель, — кивнула головой Яга, не отрывая глаз от Кощея, — дело серьёзное, а я тоже покумекаю…
Кощей слегка спал с лица.
— Что там у нас по катане? — хмуро спросил Иван.
— С катаной плохо, — мрачно буркнул Соловей, — я всю свою агентуру на уши поставил. Никаких следов. Охрана, что её прозевала, на каких-то крыс и демонов кивает.
— Катану найти! — Иван стукнул кулаком по столу. — Её сам папа ковал. Она, можно сказать, одна из нас. Срам!
— Чую, это не наши варнаки, тут кто-то другой руку приложил, — задумчиво пробормотала Яга.
— Не наши, — согласился Соловей, — наши б давно в кабаке засветились.
— Так! — Иван хлопнул ладонью по столу. — Бери сколько нужно денег из казны, перетрясти весь город, все кабаки, но катану добыть!!!
— Теперь по Лютому. — Чебурашка уверенно вёл собрание. Сразу было видно, что это для него не впервой. — Докладчик — Череп.
Кощей скатился со своего кресла и начал доклад, бегая по залу заседания и подкрепляя каждое слово энергичной жестикуляцией.
— Нужно принимать решение. Лютый — это вам не халам-балам! Он там, — Бессмертный тормознул и выразительно ткнул пальцем в пол, — не последнее место занимает. Пора Марью-искусницу на Буян определять.
Кощей возобновил свой бег.
— Не мельтеши! — строго сказал Никита Авдеевич.
— Не позволю! — Иван снова грохнул кулаком по столу. Тот потому только и не разлетелся в щепки, что, учитывая силушку и характер царя-батюшки, его отлили из чугуна, для порядка обтянув зелёным сукном, — Ишь чего удумали! Деву непорочную Сатане на забаву! Это Василиса не знает, она б вам показала…
— Да ничего с ней не случится! — вскипел Кощей. — Лютый слово дал, что пальцем её не тронет. И не просто дал. Все на бумажке зафиксировано. В случае чего не отвертится. — Бессмертный шлёпнул на стол свой экземпляр договора с энергичным росчерком дьявола. — Ему не Марья-искусница, ему папа нужен!
— Да за папу мы ему кишки на рога намотаем!!! — взревело собрание.
— Лично пасть порву! — вскричал Чебурашка и грохнул портфелем об пол. Кощей растерялся.
— Хорошие вы у меня ребята, — растрогалась Яга, — только горячие очень.
— Что делать, бабушка? — повернулся к ней Иван. — Подскажи, посоветуй.
— Дай-ка бумажонку-то посмотреть. — Ведьма потянулась к договору, с минуту внимательно изучала его, потом неопределённо хмыкнула и протянула Чебурашке.
— Сохрани.
Министр финансов немедленно вскрыл портфель, и росчерк Люцифера скрылся в секции для самых важных документов.
— Э, э! Не понял! — возмутился Кощей, — Это мой договор. Я его с таким трудом у Лютого выбил…
— Не волнуйся, сохраним в целости и сохранности. — Яга подняла ладошку. — Как закончим дело — обратно получишь. — Сочтя этот вопрос решённым, старушка деловито повернулась к собранию. — Думаю, надо сделать так, чтобы и Лютого с носом оставить, и папу с Марьюшкой не обидеть. Лютый Черепу что сказал? Марьюшка в благодетеля нашего влюбилась. Папа к нам сюда рвётся. Вот и давай им поможем. Коли витязь девицу от верной смерти аль от неволи спасёт, ему одна дорога — под венец.
— Коварен дьявол. — Никита Авдеевич с сомнением покачал головой. — Не попал бы папа к нему в силки.
— А мы-то на что? — радостно улыбнулась Яга. — Неужто подручных Лютого не обманем?
— Точно, — веско заметил Бывалый, — я адские порядки хорошо знаю. Сам Люцифер…
— Лютый, — поправил его Соловей.
— Ну да… Лютый… так вот. Сам он в засаду не пойдёт. Через помощников действовать будет.
— А мы их по одной дорожке пустим, а папу — по другой. Они по пням да колдобинам пусть хромают, а папе… разве что ковровую дорожку не расстелим.
— Верно, — загорелся Иван, — до Буяна на лихом коне…
— По синю морю-окияну, — непочтительно перебила ведьма царя-батюшку.
— Ну так в ступе твоей… — поправился, сердясь, Иван.
— Нет, милые, так не пойдёт. — Яга покачала пальчиком. — Все должно быть натурально. Ни папа, ни Марьюшка ни о чем знать не должны. Для них Люцифер с Кощеем — злые вороги…
— Что? — подпрыгнул Кощей.
— А как же иначе? — Яга невозмутимо пожала плечами. — Тебе так и так на Запад перебираться надо. Василиса-то ведь не глупа. Сейчас ей Илюшенька глаза застит, а придёт время — во всем разберётся. Так какая разница, под каким предлогом в басурманских странах обосновываться? Будешь врагом номер один. Тебе не привыкать. Крышу обеспечим. Главное, чтобы ты не забывал, с кем работаешь. Налоги исправно платил.
— Долю твою, разумеется, увеличим, — вставил Чебурашка.
— Какая там к чёртовой матери доля!!! — панически завопил Кощей.
— Ты нашу маму не обижай, — насупились Трус, Балбес и Бывалый, но Бессмертный, раздражённо отмахнувшись, подскочил к Яге.
— Сама подумай вот этим! — Он выразительно постучал кулаком по своему лбу. — Я враг номер один, а у папы в руках яичко с моей смертью!
— А ведь верно! — Иван почесал затылок. — Прибьёт он нашего Черепа. Как пить дать прибьёт!
— И на старуху бывает проруха. — Яга вздохнула. — Этого я не учла. Ладно, последнее предложение снимается. Пока папа на Марьюшке не женится, будешь за узника, а там что-нибудь придумаем.
— А Лютый? — резонно возразил Кощей. — Он от меня активных действий в басурманских странах ждёт, а я в камере рябчиков с ананасами жую? И потом, красть-то Искусницу я должен.
— Да без тебя скрадем! — вступил, энергично тряхнув рогами, Балбес.
— А что, не лишено… — Ягуся удивлённо посмотрела на Балбеса. — Идея первый класс. — Она повернулась к Кощею. — Скажешь Лютому, что у тебя, как у всякого уважаемого человека, для черновой работы есть исполнители.
— Боязно все же, — с сомнением проговорил Иван, — как там Марьюшка одна-то на этом острове?
— Почему одна? — удивился Бывалый. — Охранять будем. Сами скрадем, сами и охранять будем. Марьюшка-то никого из нас троих не знает…
— Зато папа знает! — Трус поёжился. — Как даст в сердцах…
— А мы сбежим, — похлопал глазами Балбес.
— Все гениальное просто, — согласилась Яга. — Кстати, новичков своих проверять не забываете?
— Обижаешь, — насупился Балбес.
— Смотрите! С Люцифером шутки плохи. Проколов быть не должно.
— Так их комплект уже, — деликатно встрял Трус, — тринадцать агентов. В аду с этим строго.
— Значит, всех выявили?
— Всех, — Бывалый тряхнул рогами, — и все под контролем. Помещение им выделили, дегустаторами назначили. Второй год на рогах ползают. Дегустируют…
— Ладненько, с этим все.
— Итак, вчерне план кампании составлен, — подвёл итог министр финансов. — Как папе о похищении дадим знать?
— Это моя забота, — отмахнулась Яга, — есть у меня в его мире одна знакомая. Думаю, выручит.
— Добро, — скрепя сердце сдался Иван. — Когда похищать будем?
Ответить Яга не успела. Дверь с треском распахнулась, и в зал влетел Мурзик. За ним неслись расцарапанные «качки» Балбеса.
— Вон! — рявкнул на них Иван. Мурзик с разбегу прыгнул Яге на колени, чуть не сметя старушку с кресла.
— Что с тобой, маленький? — заохала над своим любимчиком Ягуся.
— Там собака Баскервилей!!! Во!!! — Мурзик развёл все четыре лапы в разные стороны, пытаясь показать размеры собаки, и шмякнулся на пол. Сил его удержать у Яги не хватило.
Из распахнутой двери до участников совещания донёсся рёв урагана.
7
Вихрь застал Марьюшку врасплох. Она ещё не успела отхохотаться. Толчок, вызванный резким взлётом избушки, швырнул Искусницу на пол. С полок посыпалась посуда. Реакция у Искусницы была отменная, но лежала она слишком далеко. Заветное блюдечко, замаскированное в общей куче кухонной утвари, грохнулось об пол, весело звеня осколками. Избушка мужественно цеплялась «ножками Буша» за верхние ветки дуба, яростно сопротивляясь урагану. Бревна угрожающе трещали. С крыши летела солома.
— Брось! — пискнула Марьюшка.
— Боюсь! — проскрипела избушка, со страху вдруг обретя голос.
Это были её первые слова с момента постройки. Первые за триста лет. Раздался треск рвущихся корней. Вывернув огромный пласт земли, дуб резко взмыл в воздух и, плавно набирая скорость, понёсся на буксире у насмерть перепуганной избушки. «Метла, — сообразила Марьюшка, — надо удирать, пока не поздно». Но не успела она схватить метлу, как в дверь сунулась обезьянья морда.